Уинстон Черчилль скончался 40 лет назад, Но его помнят и по сей день. В 2002 г. зрители ВВС в ходе опроса назвали его величайшим британцем в истории. В начале января орган, осуществляющий надзор за телевидением, запретил к показу рекламный ролик, где он был выставлен в комическом свете: нельзя сказать, что авторы сильно издевались над Черчиллем, однако ролик сочли 'чрезвычайно оскорбительным'. А вскоре откроется специальный музей, посвященный этому великому человеку.
Среди участников церемонии открытия - она состоится в феврале в Уайтхолле, в присутствии королевы - будет и человек по имени Патрик Кинна (Patrick Kinna): один из немногих доживших до наших дней ближайших сотрудников Черчилля в годы второй мировой войны.
Две недели назад я побывал у Кинны в его доме в Брайтоне. Я позвонил в дверь, и через несколько минут мне открыл невысокий человек с аккуратно подстриженными волосами, в галстуке и синем бархатном пиджаке. Мы прошли через застекленные внутренние двери. Затем, к моему удивлению, этот древний старик (ему исполнился 91 год) буквально взбежал по лестнице на верхний этаж, и терпеливо дожидался, пока я, пыхтя, одолевал подъем.
В гостиной мы уселись на диванчиках по обеим сторонам электрокамина, и, после нескольких минут светской болтовни, Кинна спросил, не хочу ли я чаю. Мы перешли в кухню, где уже был приготовлен чайный сервиз тонкого фарфора. Киина готовил напиток в строгом соответствии с церемониалом: сначала нагрел чайник, затем добавил чай из чайницы. Он настоял на том, чтобы самому отнести в гостиную тяжелый поднос, а затем поставил на стол еще и трехъярусное блюдо для пирожных, полную бисквитов.
Пока он возился с угощением, я спросил, любил ли Черчилль чай. 'Уинстон любил виски', - ответил Кинна. Затем, вероятно осознав, что эти слова могли прозвучать несколько неподобающе, он добавил, что элегантные столики, стоящие перед нами,
принадлежали самому великому человеку: 'После его смерти леди Черчилль сказала, что хочет подарить мне что-нибудь из вещей, которыми пользовался Уинстон. Их доставил мне ее личный шофер'.
Меня поразило, что Кинна называет Черчилля по имени. Неужели он дозволял подобную фамильярность? 'Что вы, ни в коем случае. К нему я обращался исключительно 'господин премьер-министр''. С другой стороны, Черчилль был одним из очень немногих наших лидеров, которого дружелюбно называли по имени британцы, ни разу не видевшие его воочию. (Другим таким лидером была 'Мэгги' Тэтчер. Блэр, несмотря на то, что его партия имеет в парламенте подавляющее большинство, а сам он руководил страной во время войны в Ираке, вряд ли удостоится чести называться просто 'Тони').
Кинна родился в 1913 г. Они был младшим из семи детей в семье военного, проживавшей в южной части Лондона. После школы, надеясь стать парламентским корреспондентом, он пошел на курсы машинописи и стенографии. Когда угроза войны с Гитлером приобрела реальные черты, братья Патрика, профессиональные военные, посоветовали ему, пока не поздно, тоже поступить на службу. Так что он записался в качестве резервиста, 'чтобы не пришлось мыть посуду в тыловых службах'. После всеобщей мобилизации он попал в знаменитый учебный лагерь Олдершот, где провел первую ночь в палатке на плацу. На следующее утро ординарцы сказали Кинне, что его отправляют во Францию. Там он служил стенографистом при генерал-майоре - Его королевском высочестве герцоге Виндзорском [речь идет о короле Эдуарде VIII, носившем этот титул после отречения от престола - прим. перев.].
'Я был очень доволен этим назначением'. Кинна служил при бывшем короле почти год. Герцог был 'приятным человеком, постоянно улыбался', но с Уоллис Симпсон (Wallis Simpson) [супруга Эдуарда: чтобы жениться на ней он отрекся от престола - прим. перев.] Кинна ни разу не встречался. Он был этому только рад: 'О ней ходили слухи'. (Какие, он уточнять не стал).
Когда началось немецкое наступление, герцогу было приказано немедленно покинуть Париж. 'Больше я его не видел, - рассказывает Кинна. - Но он прислал мне записку с извинением, что не имел возможности поблагодарить меня за мою работу, и пожелал мне удачи на войне'.
Я беседовал с Кинной как раз в тот момент, когда разгорелся скандал из-за нацистской униформы, в которой явился на маскарад принц Гарри. Зная, что 'приятный', по мнению Кинны, герцог Виндзорский лично встречался с Гитлером, я спросил, что он думает об этой выходке Гарри. Мне казалось, что он отнесется к этому снисходительно.
Однако Кинна возмущенно закатил глаза: 'Ужасно! Какая глупость!' А может быть, просто невежество? Ведь молодежь так мало знает о войне - им она кажется древней историей?'
'Нет, незнание здесь ни при чем. Это была глупая выходка. Просто кошмарная. Он должен извиниться'. Родные Кинны с радостью и гордостью восприняли известие о том, что тот работает с герцогом, но впереди его ждало нечто еще более увлекательное. Ему позвонили, и попросили явиться на Даунинг-стрит 10 [в резиденцию премьер-министра Великобритании - прим. перев.]. 'Мне было сказано: 'Премьер-министр [к тому времени Черчилль уже сменил на этом посту Невила Чемберлена (Neville Chamberlain)] встречается с [президентом США Франклином] Рузвельтом на борту корабля в Атлантике. Вы будете сопровождать его в качестве стенографиста' [речь идет о встрече в бухте Арджентия 9 августа 1941 г. - прим. перев.].
Почему выбор пал именно на Кинну? 'Не хочу хвастаться, но я стенографировал со скоростью 150 слов в минуту, и печатал 90 слов в минуту. Я идеально подходил для этой работы'.
Так что Кинна отправился в Шотландию, чтобы попасть на борт боевого корабля, на котором премьер-министр направлялся на встречу. В кармане у него лежало письмо, написанное лично королем, которое Черчилль должен был передать Рузвельту. По пути на встречу Черчилль вел себя довольно пассивно - он проводил время за чтением романов о мичмане Хорнблоуэре [английского писателя Си Эс Форестера (C.S. Forester) - прим. перев.] или смотрел кино. Кинна получил довольно странные указания. 'Мне было сказано, что премьер-министр не выносит, когда кто-то рядом насвистывает, - рассказывает он. - Поэтому я получил инструкцию: если я услышу, что кто-то из матросов насвистывает, я должен приказать им прекратить. Вскоре мы услышали, как они свистят, и меня послали пресечь этот шум. Я подумал: ясно, что они мне ответят, если я прикажу им прекратить. . .' Он вышел на палубу, помолился про себя, и свист вдруг прекратился.
Раньше Кинне не приходилось бывать на борту линкора. Ему отвели отдельную каюту, но после того, как Черчилль с Рузвельтом вплотную занялись подготовкой так называемой Атлантической хартией, ему стало просто некогда наслаждаться комфортом. Историк Рой Дженкинс (Roy Jenkins) в своей биографии Черчилля отмечает, что из-за способности премьер-министра к 'быстрой диктовке' президент чуть было не был 'погребен под потоком длинных записок'. Кинна подтверждает этот вывод: 'Работы было ужасно много. Я целые дни проводил за машинкой'.
Каковы были первые слова Черчилля, обращенные к Кинне? 'Он сказал: 'Это довольно грустная история. . .' Не помню, о чем именно шла речь, но сами его слова я никогда не забуду'.
В начале войны личный секретарь Черчилля Джон Колвилл (John Colville), отмечал, что премьер-министр 'весьма неделикатно относился к своим сотрудникам', а Клементина Черчилль (Clementine Churchill) даже предупредила мужа: 'ты рискуешь заслужить неприязнь всех своих коллег и подчиненных из-за твоей грубости, сарказма и властности'. Возможно, предостережение сыграло свою роль, поскольку Кинне Черчилль запомнился как 'человек, в общем добрый, но, когда дело доходило до работы, все остальное теряло значение, и ему было не до вежливости'. Значит, он все-таки был грубым, язвительным и властным? 'Он бывал груб. Но не так чтобы ужасно. Он, например, мог сказать человеку: 'Это глупо! Какой же вы олух!'
Вскоре после той памятной встречи на борту корабля японцы напали на Пирл-Харбор и Америка вступила в войну. К тому времени Кинне еще раз позвонили с Даунинг-стрит. 'Я подумал: 'Господи, в чем же я провинился?' Но мне было сказано: премьер-министр просил передать, что очень доволен моей работой - как быстро и аккуратно я выполняю порученное - и хочет, чтобы я стал сотрудником его канцелярии'. Как же он среагировал на этот раз? 'Я всегда был довольно нахальным парнем, а потому ответил, что весьма польщен, но мне надо подумать. Я отправился домой, рассказал все отцу матерью, и они сказали, что это большая честь. Так что я принял предложение'.
С тех пор Кинна сопровождал Черчилля во всех его многочисленных зарубежных поездках. Не всегда эти путешествия проходили в комфортабельной обстановке. Так, добираясь до Ялты, они шесть часов ехали на машине из аэропорта через 'ривьеру преисподней', как выразился Черчилль. На обратном пути Черчилль попросил продезинфицировать от вшей всю его одежду.
Кинна вспоминает и другую поездку: 'Как-то нам пришлось встречать Рождество в Белом доме. Уинстон отправился в ванную и послал камердинера за мной. Я явился, и он, в чем мать родила, начал диктовать, то вылезая из ванной, то влезая обратно. Бедняга камердинер суетился вокруг него с полотенцем, но Уинстон не давал ему ни малейшей возможности вытереть себя. Вдруг кто-то постучал в дверь, и Уинстон сам пошел открывать - совершенно голый. На пороге сидел в своей инвалидной коляске президент Рузвельт. Уинстон сказал: 'Вот видите, г-н президент, мне от вас абсолютно нечего скрывать''.
Немало поездив вместе с Черчиллем, Кинна привык к чудачествам премьер-министра. Он видел вблизи не только Рузвельта, но и Сталина.
Рой Дженкинс характеризует поведение Сталина по отношению к Черчиллю на знаменитых конференциях военных лет как попытки 'запугать, ошеломить, и одновременно очаровать' британского премьера.
Вот как вспоминает Кинна первую встречу Черчилля со Сталиным в Москве: 'После первой беседы Черчилль вернулся в кабинет, который нам отвели в Кремле, и сказал, что хочет продиктовать телеграмму в Уайтхолл. Он заметил: 'Только что у меня была чрезвычайно неприятная встреча с этим ужасным человеком - Сталиным'. [в оригинале начало следующей фразы пропущено - прим. перев.] 'позвольте напомнить вам, г-н премьер-министр, что все эти помещения прослушиваются, и Сталин наверняка услышит каждое ваше слово'. На следующее утро Сталин зашел в кабинет Уинстона. Ему явно сообщили все, что говорил Черчилль: он был очень мил, вежлив и дружелюбен. Он не мог позволить себе послать Уинстона куда подальше'.
В квартире Кинны висит фотография в рамке: снимок был сделан в Кремле. 'Это Уинстон, - объясняет он. - А это [Аверелл] Гарриман (Averell Harriman), личный представитель Рузвельта. А вот это Сталин'. Кроме них на снимке изображен молодой человек в очках, примостившийся на краешке дивана, непринужденно положив руку на спинку за головой Черчилля. 'Это я'.
После войны Черчилль проиграл выборы. Уже в качестве лидера оппозиции он пожелал встретиться в Кинной: 'Он долго говорил о войне, вспоминал, где мы побывали и что повидали вместе. . . Потом он спросил, не хочу ли остаться работать у него в качестве личного секретаря. Я был очень польщен, но попросил время на обдумывание. Я так устал, столько лет работая сверхурочно'. Черчилль обычно работал допоздна - в Москве одна из его встреч со Сталиным состоялась в 11 вечера. 'Честно говоря, мне не хотелось браться за эту работу', - вспоминает Кинна.
Черчилль прислал ему письмо, где написал, что полностью понимает его решение. Оно до сих пор хранится у Кинны, вместе с блестящей характеристикой, датированной 30 августа 1945 г. Ее текст отпечатан на машинке - Кинна уже не помнит, кто был его автором - но последний абзац добавлен самим Черчиллем от руки: 'Он [Кинна] отличается чрезвычайным трудолюбием, твердостью характера и верностью'. Впечатляющая рекомендация.
Затем Кинне в очередной раз позвонили. Теперь его хотел видеть Эрнест Бевин (Ernest Bevin): в годы войны он был министром труда, а теперь возглавил министерство иностранных дел. 'Сам я не был лейбористом [Бевин был одним из лидеров лейбористской партии - прим. перев.]. Я голосовал за консерваторов, - отмечает Кинна, - но Бевин мне нравится. Он сказал: 'Я слышал, вы не остались у Уинстона. Сейчас я вам скажу, чем вы займетесь дальше. Вы будете работать со мной в МИДе'.
Один из первых экспонатов, который увидят посетители в музее Черчилля - увеличенная карикатура времен войны, где изображены политические лидеры Британии, в том числе Черчилль и Бевин, дружно шагающие в ногу. Сегодня трудно себе представить Тони Блэра, идущего рука об руку с Майклом Говардом (Michael Howard) [лидером Консервативной партии - прим. перев.].
'Одна из черт, что мне нравились в тогдашней политике - это способность людей из разных партий объединять усилия. Они, конечно, спорили, но только в неофициальной обстановке. Я бы не сказал, что Уинстон так уж сильно отличался от Бевина. Они оба были настоящими англичанами-патриотами'.
Кинна работал вместе с Бевиным до конца - тот умер в 1951 г., находясь в должности министра иностранных дел. Следующую должность ему предложил один из друзей Бевина - бизнесмен, владелец деревообрабатывающей компании. Работа была хорошая, но не такая интересная, как раньше. Для Кинны, как и для самого Черчилля, 'жизнь после войны казалась пресноватой'.
