5 сентября 2005 года. Если цена нефти 70 долл. США за баррель (1 американский баррель для нефтепродуктов = 158,78-158,95 л) сохранится на длительное время, не приведет ли это к тому, что высоко взлетевшая экономика Азии в одночасье рухнет на землю, положив тем самым конец своему устойчивому росту и низкому уровню инфляции, которыми многие наслаждались в последние 5 лет? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно сперва поставить другой: почему резкий взлет цен на нефть с начала 2002 года до сего времени так слабо сказывался на этом регионе?
На первый взгляд, устойчивость экономик стран Азии ставит в тупик. Экономикам западных стран помогают пережить этот новый нефтяной шок меры по повышению продуктивности и консервации производства, принятые после первых двух шоков. Но большая часть стран Азии - если не считать Японию, Гонконг и Сингапур - все еще пожирает нефть в огромных количествах. Индонезия потребляет почти в 4 раза больше нефти на единицу выпускаемой продукции, чем средняя промышленно развитая страна. Даже куда более развитая Южная Корея требует почти в 2 раза больше нефти.
До сегодняшнего дня экономики азиатских стран были защищены от полномасштабного воздействия высоких цен на нефть. Дотации, контроль над ценами и низкие налоги на энергоносители позволяли им не перекладывать на потребителей бремя высоких цен на энергоносители. В странах, которые не прибегли к мерам такого рода, инфляционный эффект более дорогой нефти компенсировался конкуренцией в производстве промышленных товаров, где лидирует Китай, что позволяло центральным банкам этих стран удерживать на низком уровне ставки процента и не особенно ужесточать монетарную политику.
А тем временем имеющаяся в изобилии глобальная ликвидность и бешеный интерес инвесторов к быстрой отдаче позволили странам с сохраняющимся в данный момент дефицитом бюджета финансировать более дорогостоящий импорт нефти посредством притока портфельного капитала. В странах с профицитом бюджета высокие темпы накопления смягчили эффект от ухудшения торговой ситуации, вызванного более высокими ценами на энергоносители и промышленные товары.
Слабая дисциплина рынка и ценовые сигналы вызвали рост потребления нефти и сократили стимулы к повышению продуктивности. Сохранять устойчивую спираль роста стало невозможно. В какой-то момент вечеринка должна закончиться. Наступит ли этот момент при цене нефти 70 долл. за баррель, или 80 долл., или 100 долл., пока не ясно. Но в более уязвимых азиатских экономиках уже начали появляться трещины.
Таиланд, особо сильно зависимый от импорта нефти, уже поплатился. Растущие фискальные нагрузки и увеличивающийся торговый дефицит вынудили его отказаться от дотаций на энергоносители, которые он неблагоразумно ввел в прошлом году, что еще сильнее снизило спрос в экономике, страдающей от засух, цунами и снижения доходов от туристического бизнеса.
В Индонезии, где дотации пожирают почти третью часть бюджета, правительство, все еще не решающееся от них отказаться, лишает свою страну ресурсов для отчаянно необходимых инвестиций в инфраструктуру. В Индии контроль цен на нефть раздувает и без того уже большой дефицит бюджета и текущего платежного баланса. А Китай, где тоже практикуются значительные дотации, был вынужден ограничить экспорт продуктов переработки нефти, чтобы справиться с внезапной нехваткой бензина.
Короче говоря, высокие цены на нефть позволяют разоблачить плохую экономическую политику и структурные слабости, которые в годы процветания были замаскированы - точно так же, как это случилось в 1997 году, когда в данном регионе возник экономический кризис. Хотя почти во всех странах региона - кроме, разве что, Малайзии, которая сама является экспортером нефти - темпы экономического роста замедлятся, странам с более плохим экономическим управлением предстоит внести самые трудные изменения в свою экономическую политику.
Едва ли последствия будут столь же суровыми, как в результате кризиса 1997 года. Даже цена нефти 70 долл. за баррель едва ли бросит экономики азиатских стран в застой. Большинство этих экономик сегодня находятся в гораздо более хорошей финансовой форме, чем 8 лет назад. Чрезмерно завышенные фиксированные курсы валют отменены, банковские системы перестроены, краткосрочные внешние долги резко сокращены и, в большинстве случаев, соблюдается более жесткая бюджетная дисциплина.
Однако по мере того, как набирало темпы послекризисное восстановление, наступало самоуспокоение. Этот регион не только стал транжирить энергоносители, но затормозились и его усилия по повышению экономической продуктивности и снижению сильной зависимости экономического роста от экспорта товаров. Хотя некоторые правительства пытаются стимулировать внутренний спрос, большинство отказалось от серьезных структурных реформ, которые необходимы для того, чтобы исправить допущенные искажения и сделать рынки более динамичными и гибкими.
Возможно, встряска, которую дали высокие цены на нефть, резко ускорит осуществление реформ. Однако поле маневра для правительств будет определяться двумя факторами, которые им не подвластны. Одним из этих факторов является будущий курс монетарной политики США, который стал гораздо менее ясным после разрушений и резкого взлета цен на нефть в результате урагана "Катрина".
Второй фактор - состояние экономики США. "Катрина" заставила многих экономистов пересмотреть в сторону понижения свои краткосрочные прогнозы экономического роста. Еще большие опасения вызывает то, что пузырь бума в жилищном строительстве в США вскоре лопнет, вынудив американских потребителей резко сократить свои расходы. Принимая во внимание сильную зависимость Азии от экспорта товаров в Китай, который, в свою очередь, полагается на рост собственного экспорта в США, ударная волна прокатится по всему региону. Как говорил недавно главный экономист компании "Morgan Stanley" Стивен Роуч (Stephen Roach) глобализация оказывает как положительный, так и отрицательный эффект: она дает большие преимущества в хорошие времена, но она также быстро распространяет по всему миру ударные волны.
Относительно вероятности подобного порочного круга можно только гадать. Но экономические перспективы Азии сегодня затуманены большим числом более значительных неопределенностей, чем их было в любой момент после кризиса 1997 года. По прошествии 5 лет, в течение которых правительства и рынки, как казалось, все меньше задумывались над риском, он снова подкрадывается к этому региону.
