В небе висит печальная луна. Ее желтый диск, висящий над скрытым сумерками горизонтом, подернулся серой дымкой. Три часа утра. В спальном вагоне зачастую нелегко уснуть, особенно на вторую ночь. Вырисовывающий фантастические силуэты резкий свет заводов сменяется за окном мягким свечением деревень. Весь вагон уже давно погрузился в сон, и лишь один я не сплю, окунувшись в мысли о покрытой снегом великой русской равнине. Сейчас я возвращаюсь в Москву из одной из столь любимых мной поездок по неспокойным центрам индустриальной России. Я побывал в курской магнитной аномалии.
Уже двадцать лет!
Уже двадцать лет прошло с того момента, как я сам того не желая оказался в Советском Союзе. Приманкой для меня тогда стала перестройка, марш Радецкого находящейся на смертном одре империи. То было время больших перемен на Востоке. В течение нескольких лет я жил как бы в центре истории, у истоков нового мира. Конец СССР прошел для меня как во сне. Никаких барьеров между мной и властью. Могущественные и при этом внимательные люди. Желание изменить ход истории, не заплатив ужасную цену революции. Восстановление человеческого достоинства после десятилетий тирании. Удивительная смесь гордости и смирения, реализма и надежд, веры и материализма. Триумфальное возвращение российской истории и христианства. Все это рисовало перед сильными того времени блестящие перспективы и радужные картины будущего. Вся наша небольшая команда вдохновленных людей работала на создание основы для будущих великих реформ.
Что было дальше вам известно. Едва были подписаны первые договоры с Европейским Союзом, как заговорщики устроили в стране настоящий балаган, взяв под контроль все еще подчинявшиеся Политбюро государственные органы. СССР исчез. Рожденное в этот печальный период общество не имело ничего общего с тем, которое мы готовили за кремлевскими кулисами. "Роды" прошли с осложнением, и на свет появился недоношенный уродец. Театр теней превратил Россию в гигантский лагерь Золотой орды: дележ советской экономики стал одним из крупнейших "гоп-стопов" в истории. Аппаратчики уступили власть "героям" комсомолов, среди которых оказались и точившие свои молочные акульи зубки новорожденные олигархи. В этом хаосе было возможно все. Правила и мораль не значили ничего. Для успеха нужны были лишь быстрота и наглость.
Дележ завершился, и пришла пора заняться делом. Дефолт 1998 года, вся правда о котором до сих пор не известна, стал логичным завершением трагикомедии ельцинской эпохи, освободив победителей денежной гонки от неприятной необходимости платить по счетам. Кризис 2008 – это всего лишь слабый отголосок того цунами, что потряс Россию в 1998 году. Все рухнуло, и на свет появилась новая экономика с тандемом государство-олигархи у руля. Ездить по России у них желания не было: Лондон, Лугано и Монако стали новыми центрами принятия решений по банковскому и промышленному сектору.
Великолепно обставленный уход Ельцина, который без сомнения обеспечит ему место в истории, стал зарей новой эры. Следовало с одной стороны найти пути для удовлетворения потребностей зарождающего среднего класса, а с другой стороны убедить новых хозяев жизни вкладывать деньги в страну, чтобы не убить курицу, несущую золотые яйца.
В конце 2009 года, при первых признаках выхода из кризиса, я решил вернуться к основам и пройти по пути необъятной России и реальной экономики. Для этого нужно было сесть на поезд…
На улице -20º C. У машины правый руль. Водитель лавирует между наплывами льда. Город демонстрирует гостям свою планировку, оставшуюся прежней со времен СССР, с памятниками Ленину на каждом перекрестке. Большая часть зданий новые или обновленные. Многочисленные магазинчики все еще закрыты. Мы подъезжаем к промзоне. Огромные заводы выплевывают в небо столбы дыма. Один из них и есть цель моего визита.
Меры безопасности как всегда строги. Круглые лица охранников по-прежнему пышут здоровьем и радуют посетителя привычной, ничего не выражающей миной. На стенах вестибюля, как и раньше, висят фотографии героев труда, переименованных в "выдающихся руководителей". Всего их около тридцати. Большая их часть повторяет внешний вид и стиль своих предшественников.
Ах, эти неподражаемые российские лестницы! Стоит лишь подняться ступенек на двадцать вверх с закрытыми глазами, чтобы понять, что вы в России. Производителям и архитекторам никогда не удавалось договориться о высоте ступенек, поэтому споткнуться о них легче легкого. Все кабинеты отремонтированы и в них стоят компьютеры. Собрания проходят в старом стиле, хотя участвующие в них люди еще молоды и много путешествовали за границей. Они на бессознательном уровне воспроизводят все обычаи старой эпохи. Доброжелательность соседствует с наивной беспринципностью. Трудно этому не поддаться! Восхищение западными технологиями тоже никуда не делось. Для всех очевидно, что у важнейшего оборудования просто нет эквивалентов в России. Поэтому нет никаких комплексов по поводу его покупки за границей. Однако боязнь ошибиться не дает сделать выбор в пользу нового: им нужны копии того, что было здесь тридцать лет назад, при строительстве завода. И наплевать на экономию энергии и технологический прогресс.
Я с любопытством жду посещения завода. Наконец, я увижу, смог ли новый владелец сохранить курицу, несущую золотые яйца. Ни один советский завод так и не был по-настоящему реконструирован. Построены они были еще в брежневскую эпоху (сделано тогда было действительно много), а на их содержание расходуются довольно скромные средства. Не хватает капитала, который вывозится в более теплые страны, нет и банков, которые были бы по своим размерам сопоставимы с масштабами страны. Несмотря на гигантский размах и огромные цеха, в российской промышленности все еще очень мало современного оборудования. Реконструируют заводы крайне медленно, и большинству нынешних руководителей далеко до смелости того человека, который пять лет назад попросил меня построить ему сверхсовременную плавильню для выхода на новый рынок.
На вокзал я возвращаюсь днем. Мы проезжаем мимо огромных сталеплавильных заводов, гигантских цехов, труб, которые подпирают небо. На горизонте высятся горы извлеченного грунта, именно там, как я понимаю, добывают железо. Мощь российской промышленности ощущается почти физически. В отличие от Украины, которая уступила свою сталь таким иностранным компаниям как например Mittal, все здесь принадлежит россиянам.
Московский офис компании находится в суперсовременном здании. Босс спокойно проводит время на берегу Женевского озера. Так, судя по всему, должна проявляться его приверженность к высоким технологиям. Молодые господа вездесущи и победоносны. Все нужно делать очень быстро, финансовые рынки ожидают размещения акций на бирже, и необходимо произвести хорошее впечатление: мои собеседники – очень занятые люди. Но когда речь заходит об условиях оплаты, тут они теряют немалую часть своей гордости. Видимо, у них вообще нет никакого опыта в промышленности.
Пробки в Москве просто адские. Точно рассчитать время встречи практически невозможно. Деятели перестройки укрылись в отреставрированном, просторном и удобном здании в центре города. Здесь они могут спокойно стареть, окружив себя воспоминаниями о Советском союзе, в котором они, в общем-то, до сих пор и остаются. Не желая судить о кризисе, который по их словам был вызван США, они сожалеют, что Россия попалась на эту удочку. Они считают, что правительство слишком уж пустило все на самотек и что возврат к старым правилам автократии необходим для управления такими гигантскими экономиками, как Россия или Китай. Они упрекают власть в том, что та недостаточно модернизировала экономику и дала чересчур большую свободу для экспорта капитала.
Их оценка олигархической системы более гибкая: они признают, что крестным отцом для нее стал последний ЦК партии, когда в ходе последовавшей за крахом империи всеобщей паники решил отдать управление поколению "внуков", которые набирались опыта в комсомоле. Передача страны в их руки спасла, как им кажется, Россию от гражданской войны. Однако эти "мальчики" были слишком молоды и блестящи, чтобы хранить активы под спудом. Таким образом, они приватизировали доходы и социализировали убытки, как удачно выразился Борис Березовский. Результат: отставание России понемногу увеличивается с каждым днем.
Здравомыслящие россияне нередко задаются вопросом о новом поколении: что будут делать воспитанные в пошлейшей роскоши беспринципные дети олигархов? Продадут ли они свои активы международным корпорациям или приедут делать бизнес в практически незнакомую им страну, где средства производства к тому времени окончательно устареют? Что ж, встретимся через двадцать лет.
Кристиан Мегрелис (Christian Mégrelis) родился в 1938 году. Выпускник политехнической школы. Работал в Индонезии и Африке, а 90-х годах занялся сферой технических, промышленных и торговых связей с Россией. До 1995 года занимал пост генерального секретаря Московского клуба, а сейчас является вице-президентом Международного союза экономистов.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Уже двадцать лет прошло с того момента, как я сам того не желая оказался в Советском Союзе. Приманкой для меня тогда стала перестройка, марш Радецкого находящейся на смертном одре империи. То было время больших перемен на Востоке. В течение нескольких лет я жил как бы в центре истории, у истоков нового мира. Конец СССР прошел для меня как во сне. Никаких барьеров между мной и властью. Желание изменить ход истории, не заплатив ужасную цену революции.
