Варшава - Несколько дней назад на балете «Щелкунчик» я встретила свою приятельницу Дороту. Когда оркестр сыграл первые аккорды всем известной увертюры Чайковского, она вздохнула: «Я смотрю этот балет каждый год вот уже 10 лет подряд. Я думала, что в этом году мне удастся этого избежать. Но моя дочь поет в детском хоре». Я сочувственно кивнула головой. Потом поднялся занавес, и зрители увидели потрясающие декорации: река Висла и покрытые снегом крыши зданий Варшавы 19 века на заднем плане. Падал снег, и дети катались на коньках на настоящем льду.
Мы откинулись в креслах и стали смотреть. Как всегда я хотела увидеть, как именно поставлен этот балет: как Польский национальный балетный театр раскроет эту историю, какие костюмы и декорации создаст и чем он украсит – давайте, наконец, признаем это – довольно простой сюжет. Я уже видела «Щелкунчика» в постановке этого театра несколько лет назад, но эта версия оказалась новой. Театр пригласил голландского хореографа, чтобы тот заново поставил балет, изменил партии и придумал новые интересные детали, чтобы разнообразить бесконечно длинную вторую часть.
Пока я растила двоих детей, я видела «Щелкунчика» множество раз во множестве разных постановок. Когда дети были еще совсем маленькие, мы несколько лет подряд смотрели этот спектакль в исполнении Вашингтонского балета. Это был тот «Щелкунчик», которого я запомнила из своего собственного детства. В кордебалете там танцевали дети, на протяжении всего представления Клара была одета в ночную рубашку, и в нужный момент она бросила свою туфлю в Мышиного короля.
Я думала, что «Щелкунчик» навсегда останется именно таким, пока однажды на Рождество мы не оказались в Берлине и не отправились смотреть его в Немецкую государственную оперу. Я взяла с собой своих детей и сына подруги, пообещав им битву между мышами и игрушечными солдатиками. Вместо этого мы увидели мрачную странную и определенно немецкую версию истории о Щелкунчике, полную аллюзий на кровосмесительную связь между Кларой и ее крестным или, возможно, между крестным и матерью Клары. В этой постановке никакой битвы вообще не было, возможно, потому что это могло оскорбить чувства берлинцев.
Дети были разочарованы – вероятно, настолько же разочарованы, как и дети, отправившиеся посмотреть «Щелкунчика» в постановке Баварской государственной оперы, которая предложила балет, «смело рассказывающий о состоянии современного общества». Точно так же бывают разочарованы дети, которые идут на спектакль, ожидая увидеть Фею Драже и получая вместо нее мрачные размышления о современной молодежи.
Разумеется, есть и другой взгляд на этот балет. К примеру, в России основное внимание уделяется удивительной физической форме танцоров. Однажды я видела Михаила Барышникова в роли Щелкунчика - я до сих пор помню, как он прыгал и, казалось, на несколько секунд зависал в воздухе. Польская версия балета – по крайней мере, та, которую мы посмотрели на прошлой неделе – предлагает зрителям невероятные декорации, роскошные костюмы и сюжет, вращающийся вокруг волшебного фонаря, рядом с которым персонажи танцуют весь второй акт.
Однако, несмотря на то, что «Щелкунчика» можно поставить совершенно по-разному, его аудитория никогда не меняется. Я всегда смотрела его в пору рождественских праздников, и зал всегда был наполнен детьми. Многие маленькие девочки – будь то в Варшаве или Вашингтоне – надевали на представление бархатные платья. Многие малыши оказывались слишком маленькими для подобных спектаклей и, в конце концов, их неизменно уносили из зала. Родители этих детей всегда казались мне людьми среднего класса, правда, немного неряшливо одетыми: они были решительно настроены хотя бы один раз показать своим детям высокую культуру, прежде чем последние навсегда исчезнут в пропасти поп-культуры. Что еще мы можем сделать? От этого балета зависит гораздо больше, чем мы думаем.
Самым удачливым родителям выпадает шанс увидеть своих детей на сцене. Несколько недель назад сам Барак Обама отправился в театр посмотреть на свою дочь Сашу, которая танцевала партию мыши в постановке театра в Бетесде, штат Мэриленд. Хотя судя по моему личному опыту, он вряд ли смог легко узнать ее в костюме мыши на сцене.
Что касается дочери Дороты, она так и не появилась на сцене. Нам показалось, что мы услышали ее голос – детский хор поет за кулисами во время танца снежинок в конце первого акта – и мы решили, что она выступила великолепно. После того, как та часть, в которой она выступала, закончилась, она присоединилась к нам в зале, чтобы посмотреть на китайских человечков, арабчат и вальс цветов. Мои собственные дети, теперь уже подростки, маялись в своих креслах на протяжении всего представления, и мне показалось, что один из них даже заснул. Тем не менее, после окончания спектакля они заявили, что он им понравился. Потому что он уже напоминал им об их детстве.
