НЬЮ-ДЕЛИ – Вторая годовщина «Арабской весны» в Египте была отмечена беспорядками на площади Тахрир, которые вынудили многих наблюдателей опасаться, что их оптимистичные прогнозы 2011 года не оправдались. Частично проблема заключается в том, что ожидания искажаются метафорой, с помощью которой события описываются в краткосрочной перспективе. Если бы мы вместо «арабской весны» называли происходящее «арабской революцией», наши ожидания были бы более реалистичными. Революции разворачиваются на протяжении десятилетий, а не сезонов или лет.
Рассмотрим Французскую революцию, которая началась в 1798 году. Кто бы мог предположить, что в течение десятилетия безвестный корсиканский солдат приведет французскую армию на берега Нила или что наполеоновские войны будут разрушать Европу вплоть до 1815 года?
Если мы рассуждаем об арабских революциях, то впереди нас еще ждет множество сюрпризов. До сегодняшнего момента у большинства арабских монархий было достаточно легитимности, денег и власти, чтобы устоять на волнах народных восстаний, которые смыли светских республиканских автократов, таких как Хосни Мубарак в Египте и Муаммар Каддафи в Ливии, и это всего лишь за два года революционного процесса.
За арабской политической революцией стоит более глубокий и длительный процесс радикальных изменений, который иногда называют информационной революцией. Мы еще не можем в полной мере осознать ее последствия, однако она в корне меняет характер власти в 21 веке, где все государства существуют в среде, которую, в отличие от былых времен, не может контролировать полностью даже самая мощная власть.
Правительства всегда волновали потоки информации и контроль над ними, а наш век вряд ли первый, на который сильно повлияли кардинальные изменения в области информационных технологий. Печатный станок Гуттенберга был важным элементом начала протестантской реформации и последующей войны в Европе. Однако сегодня значительно большая часть населения, как внутри страны, так и на международной арене, имеет доступ к власти, которую дает обладание информацией.
Нынешняя глобальная революция основана на быстрых технологических достижениях, которые резко сократили затраты на создание, поиск и передачу информации. Вычислительные мощности удваивались примерно каждые 18 месяцев на протяжение 30 лет, и к началу 21 века их стоимость составляла одну тысячную того, что они стоили в начале 1970-х годов. Если бы цены на автомобили падали бы также быстро, как цены на полупроводники, сегодня автомобиль бы стоил 5 долларов.
Совсем недавно, в 1980-х годах, телефонный звонок по медному кабелю мог нести всего лишь одну страницу информации в секунду; сегодня же тонкая нить оптического волокна может передавать 90 тысяч томов в секунду. В 1980 году на хранение одного гигабайта информации необходимо было выделить целую комнату, а теперь 200 гигабайт дискового пространства помещается в кармане рубашки.
Еще более важным стало огромное снижение стоимости передачи информации, которое снизило входной барьер. По мере того как вычислительные мощности становились дешевле и компьютеры сокращали свои размеры до смартфонов и других портативных устройств, последствия децентрализации становились все более серьезными. Власть, которую дает владение информацией, на сегодняшний день распределена гораздо шире, чем еще несколько десятилетий назад.
В результате, мировая политика больше не является только правительственной сферой деятельности. Частные лица и организации – в том числе и WikiLeaks, транснациональные корпорации, неправительственные организации, террористы или спонтанные социальные движения тоже получили возможность играть непосредственную роль в мировой политике.
Распространение информации означает, что неофициальные сети подрывают монополию традиционной бюрократии, а любые правительства в намного меньшей степени способны контролировать свою повестку дня. Политические лидеры могут воспользоваться меньшим числом степеней свобод, прежде чем среагировать на событие, и вынуждены общаться не только с другими правительствами, но и с гражданским обществом.
Но делать слишком далеко идущие выводы об информации, технологиях и власти из уроков, преподнесенных арабской революцией, было бы ошибкой. В то время как информационная революция уменьшила власть больших государств и увеличила власть малых государств или внегосударственных игроков, политика и власть являются более сложными явлениями, нежели такой технологический детерминизм подразумевает.
В начале 20 века люди боялись, что компьютеры и новые средства коммуникации создадут централизованную систему государственного контроля, подобную той, что драматизировал Джордж Оруэлл в своем романе «1984». И действительно, авторитарные правительства Китая, Саудовской Аравии и других стран использовали новые технологии в попытке контролировать информацию. По иронии для кибер-утопистов, электронные следы, создаваемые такими социальными сетями, как, например, Twitter и Facebook, иногда очень сильно упрощают работу тайной полиции.
После своего первого замешательства перед твиттером в 2009 году иранское правительство смогло в 2011 году подавить «зеленое» движение. Аналогично, в то время как «Великая противопожарная стена (брандмауэр) Китая» все еще далека от совершенства, правительство все же успешно справляется с задачей, несмотря на то, что интернет уже начал распространяться внутри страны.
Иными словами, некоторые аспекты информационной революции помогают маленьким, однако в то же время некоторые из них помогают уже большим и сильным. Размер по-прежнему имеет значение. И хотя и хакеры, и правительство могут создавать и использовать информацию в интернете, во многих моментах очень важно то, что государство может задействовать десятки тысяч обученных людей и получить доступ к огромным вычислительным мощностям, чтобы взламывать коды или вторгаться в компьютерные системы других организаций.
Кроме того, в то время как распространение имеющейся информации сегодня не требует больших средств, сбор и создание новой информации часто требует значительных инвестиций, и, во многих конкурентных ситуациях, создание новой информации является важнейшим фактором. Хорошим примером является сбор разведданных, а тщательно разработанный червь Stuxnet, который отключил иранские ядерные центрифуги, судя по всему, был создан по заказу правительства.
Правительства и крупные государства все еще имеют больше ресурсов, нежели владеющие информацией частные лица, но сцена, на которой они выступают, стала гораздо более многолюдной. Как развернется следующая драма? Кто победит, а кто проиграет?
На то, чтобы дать ответ на этот вопрос, уйдет не сезон года, а десятилетия. Как показали события в Египте и других странах, мы только начинаем понимать последствия влияния информационной революции на власть в этом столетии.
Джозеф Най – бывший заместитель министра обороны США, председатель Национального разведывательного совета США. В настоящее время профессор Гарвардского университета. Одна из последних его работ – «Будущее власти» (The Future of Power).
