200 километров от Москвы, два часа до научно-популярной лекции про гомеопатию в небольшом областном центре. Организатор ведет машину и параллельно звонит в университет, чтобы убедиться, что все в порядке, в аудитории будет микрофон, проектор и все необходимое.
Выясняется, что микрофон-то есть, а вот лекции не будет: “Мы тут почитали про вашу Асю Казанцеву, — возмущен заместитель декана, — и выяснилось, что она замечена в защите прав геев. Мы не готовы к тому, чтобы такой человек читал лекцию в стенах нашего университета. Это может нас скомпрометировать“.
Я бы в такой ситуации растерялась, пожалуй, но в данном случае мою лекцию устраивали люди, привычные к маленьким российским городам. ”Очень хорошо, — не моргнув глазом, отвечает организатор. — Как вы понимаете, у нас масса знакомых в столичных СМИ. Я так и вижу заголовки, сочетающие название вашего университета и тему сексуальной ориентации“. — “Ммм, ну ладно, приезжайте”.
Когда у человека по два новых города каждую неделю, он быстро перестает понимать, где находится. Если вокруг много праворульных машин, а ограждения смотровых площадок оплетены ленточками — значит, это Сибирь. Если машины леворульные, а вместо ленточек на перилах висят замочки — значит, это европейская часть России.
Такой точности хватает, ведь существует надежный способ быстро оценить самое главное — в хороший город вас занесло или в плохой. Для этого следует подойти к любому местному жителю и спросить, почему он не уехал работать в Москву. Обитатели Иркутска или Калининграда пожимают плечами и говорят, что им не предложили там достаточно интересной работы. Обитатели менее удачливых городов — в основном тех, где меньше полумиллиона человек и при этом расстояние до столицы меньше тысячи километров — как правило, начинают оправдываться. Дети, семьи, обстоятельства. Но вы не думайте, я не совсем неудачник.
Пенза и Казань
Однажды меня пригласили на книжную ярмарку в Пензу. Организаторы сказали, что видели на ”Ютубе“ мою лекцию про эволюцию морали, она им понравилась, и они хотят такую же. Но эта лекция первоначально была сделана для выступления в Казани и содержала драматический заход. ”На Землю летит астероид, — сообщала я замогильным голосом вместо приветствия. — Если мы ничего не сделаем, он упадет посередине между Москвой и Казанью и уничтожит оба города. Однако вы можете этот астероид ускорить или замедлить, и тогда он уничтожит либо только Москву, либо только Казань. Лично вы и ваша семья успеете эвакуироваться в любом случае, а вот остальные люди едва ли. Надо принять решение. У вас десять секунд“.
Разумеется, жители Казани в большинстве своем предпочитали уничтожить Москву и сохранить Казань. Это очень удобный переход к теме лекции: выбор аудитории абсолютно несправедлив, поскольку в Москве живет в десять раз больше людей, и при этом абсолютно морально оправдан. Мораль в принципе не равна справедливости. К сожалению, в случае с Пензой этот драматический заход не сработал. Посетители книжной ярмарки проявили высокую степень единодушия, голосуя за то, чтобы сохранить Москву и уничтожить Пензу. Внутренняя логика выступления полетела к черту.
Несмотря на этот провал, моя лекция жителям Пензы понравилась. После ее окончания несколько человек подошли меня поблагодарить. Они говорили, что им раньше и в голову не приходило, что существует такая форма досуга, как научно-популярные лекции. Для меня это звучит примерно так же странно, как если бы они сказали, что никогда не были в кино.
Лекции как форма досуга
География как машина времени: 10 лет назад научно-популярных лекций в России практически не было. Пять лет назад они процветали только в Москве. Сегодня ими может похвастаться любой город-миллионник, однако это по-прежнему чуждая и непонятная форма досуга для городов, в которых живут всего лишь сотни тысяч людей.
Однако, кроме численности населения, огромную роль играет и другой фактор — роль личности в истории. Если в городе есть люди, готовые знакомиться с лекторами, находить площадки и добывать из фондов, от меценатов или от местной власти деньги на билеты и гостиницы — культурная жизнь в городе процветает независимо от его размера.
Скажем, около Тулы, в которой живет полмиллиона человек, есть Ясная Поляна, в Ясной Поляне есть местный дом культуры, а в этом доме культуры работают толковые организаторы, поэтому у них за последние несколько лет перебывали практически все заметные популяризаторы науки.
А вот в Самаре, где живет больше миллиона людей, по словам ее жителей, многие годы не происходило почти ничего. “Так сделайте же сами с этим что-нибудь!” — сказала я девушке Саше из Самары и немедленно забыла. А через несколько месяцев Саша мне написала: "Мы привезли в Самару научную телезвезду Женю Тимонову!" Привезли, провели научно-популярную лекцию. Как выяснилось при дальнейших расспросах, привез ее вообще-то Сашин муж. Просто чтобы сделать Саше приятное. Заодно и жителям города была польза.
Так получилось, что наша страна невероятно централизована. Если человек хочет участвовать в культурной жизни, у него есть только три выхода. Либо он может сам переехать в Москву (как сделала, например, я). Либо он может привозить в свой город из Москвы всех, кого он хочет послушать (как поступает Саша). Есть и третий, самый сложный вариант — выращивать звезд на месте. Для этого создана классная технология, о которой я расскажу в следующий раз.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Когда у человека по два новых города каждую неделю, он быстро перестает понимать, где находится. Если вокруг много праворульных машин, а ограждения смотровых площадок оплетены ленточками — значит, это Сибирь. Если машины леворульные, а вместо ленточек на перилах висят замочки — значит, это европейская часть России.
