Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Россия частично приватизировала своего нефтяного гиганта — «Роснефть». Продажа ее неполных 20% акций стала сюрпризом на рынках, а зарубежные СМИ назвали сделку «неожиданным триумфом президента Владимира Путина», и не только потому что она принесет в казну столь необходимые деньги. Ведь речь идет о самой крупной зарубежной инвестиции в России со времен начала украинского кризиса.
Россия частично приватизировала своего нефтяного гиганта — «Роснефть». Продажа ее неполных 20% акций стала сюрпризом на рынках, а зарубежные СМИ назвали сделку «неожиданным триумфом президента Владимира Путина», и не только потому что «приватизация года» принесет ему в казну столь необходимые деньги. Ведь речь идет о самой крупной зарубежной инвестиции в России со времен начала украинского кризиса.
Пакет из 19,5% акций «Роснефти» купили швейцарский трейдинговый гигант Glencore и катарский государственный инвестиционный фонд в общей сложности за 10,2 миллиарда евро. Из собственного кармана Glencore выделит 300 миллионов евро, а Катар — 2,5 миллиарда евро. Финансирование остального обеспечит консорциум российских, как предполагается, банков во главе с итальянским Intesа.
Однако на данный момент самым крупным инвестором в Glencore является как раз Катар, так что почти 20% акций самой крупной нефтяной компании России де-факто будет принадлежать эмирату, с которым у Москвы напряженные отношения из-за военной кампании в Сирии.
Продать часть акций «Роснефти» главе нефтяного колосса Игорю Сечину поручило правительство, которое нуждается в деньгах для сокращения бюджетного дефицита. Сечин, самый влиятельный чиновник в России, не особенно был этому рад, и даже поговаривали, что он саботирует переговоры о приватизации. Из списка потенциальных покупателей постепенно исчезли японцы, вьетнамцы, индусы и китайцы, которых якобы не устраивало условие, по которому новый владелец пакета фактически не будет вмешиваться в работу компании.
Сечин якобы добивался гарантий, что не будет объединения с фирмой ВР, которая контролирует почти 20% акций «Роснефти». Иначе британская корпорация получила бы право вето.
Немалым препятствием для потенциальных покупателей была и репутация «Роснефти», которая, стремясь завладеть российским нефтяным рынком, поглотила частную компанию ЮКОС при сомнительных обстоятельствах, в результате которых ее владелец Михаил Ходорковский оказался за решеткой на многие годы.
Также карты Москве смешали и американские санкции, которые коснулись и «Роснефти», и лично ее главы Сечина. Недоверие к инвестиционному климату в России отвадило даже Индию. Страна не присоединилась к антироссийским санкциям, но индийские банки все же отказались финансировать покупку потенциальных индийских инвесторов.
Зато Катару антироссийские санкции нипочем. Кроме того, как правило, катарцы не вмешиваются в работу компаний, в которые инвестируют средства, и очень трудно себе представить, что с ними смогла бы договориться о каком-либо сотрудничестве британская ВР. Из-за собственного опыта 80-х годов Катар относится к этой компании крайне подозрительно.
Но что заставило эмират заключить договор с враждебной Россией? «Случившееся можно расценивать как попытку катарского руководства создать определенный противовес Вашингтону, политикой которого на Ближнем Востоке Доха не очень довольна», — разъясняет Михаил Крутихин, аналитик Московского центра Карнеги, ссылаясь на достоверные источники в Катаре.
О политическом следе, по мнению катарских наблюдателей, свидетельствует и «необоснованно высокая» цена российских акций, как добавляет Крутихин. Вероятно, Кремль надеется, что Катар будет участвовать и в приватизации других объектов. Так, идут разговоры о приватизации Новороссийского морского торгового порта. Контрольный пакет его акций Россия хочет выставить на продажу в следующем году и в одном лоте также предложит доли в РЖД, «Транснефти» и Росимуществе (так в тексте — прим. ред.), федеральном агентстве, управляющем государственным имуществом
Даже если российское правительство получит от частичной приватизации «Роснефти» меньше средств, чем первоначально требовалось от Сечина (на 2,5%, разницу между конечной и требуемой суммой заплатит «Роснефтегаз», государственное предприятие, контролирующее большую часть акций «Роснефти», которое неохотно выплачивает государству дивиденды со своего бизнеса), потенциальное улучшение инвестиционного климата и возможный интерес Катара к другим инвестициям в итоге могут принести «Роснефти» выгоду.
Интересная ситуация складывается для компании Glencore, которая относится к самым крупным дистрибуторам продукции «Роснефти» (самым большим является голландская Trafigura, на которую приходится почти 38%, а сразу за ней — Glencore с почти 19%). Кроме того, Glencore получает российскую нефть по выгодным ценам взамен на помощь, оказанную четыре года назад при покупке половины акций нефтяной компании TNK-BP (эту долю «Роснефть» получила от ВР. Тогда британцы взамен получили акции Роснефти).
Войдя в «Роснефть», Glencore добился пятилетнего договора на повышение объемов забора нефти (на 220 баррелей в день, то есть около одного миллиона в год).
Если эта договоренность вступит в силу уже в следующем году, «Роснефти» придется ограничить поставки другим заказчикам. Ведь россияне дали обещание нефтяным шейхам из Персидского залива сократить с января добычу на 300 баррелей в день. И хотя все это чудеса в стиле арабских сказок, так или иначе, катарско-российская сделка является подтверждением нефтяного соглашения между ОПЕК и Россией.
Насколько продажа пакета акций «Роснефти» на самом деле выгодна и стала ли она в действительности «триумфом» Путина, покажет время. Некоторые аналитики предупреждают, что налоговые послабления и другие преимущества для покупателей могут означать для России больше потерь, чем прибыли. Однако факт в том, что благодаря этой «сделке года» Москве удалось наглядно продемонстрировать, что западные санкции, которые фактически должны были мешать подобным сделкам, сковывают не так сильно, как кажется.
Продать часть акций «Роснефти» главе нефтяного колосса Игорю Сечину поручило правительство, которое нуждается в деньгах для сокращения бюджетного дефицита. Сечин, самый влиятельный чиновник в России, не особенно был этому рад, и даже поговаривали, что он саботирует переговоры о приватизации. Из списка потенциальных покупателей постепенно исчезли японцы, вьетнамцы, индусы и китайцы, которых якобы не устраивало условие, по которому новый владелец пакета фактически не будет вмешиваться в работу компании.
Сечин якобы добивался гарантий, что не будет объединения с фирмой ВР, которая контролирует почти 20% акций «Роснефти». Иначе британская корпорация получила бы право вето.
Немалым препятствием для потенциальных покупателей была и репутация «Роснефти», которая, стремясь завладеть российским нефтяным рынком, поглотила частную компанию ЮКОС при сомнительных обстоятельствах, в результате которых ее владелец Михаил Ходорковский оказался за решеткой на многие годы.
Также карты Москве смешали и американские санкции, которые коснулись и «Роснефти», и лично ее главы Сечина. Недоверие к инвестиционному климату в России отвадило даже Индию. Страна не присоединилась к антироссийским санкциям, но индийские банки все же отказались финансировать покупку потенциальных индийских инвесторов.
Зато Катару антироссийские санкции нипочем. Кроме того, как правило, катарцы не вмешиваются в работу компаний, в которые инвестируют средства, и очень трудно себе представить, что с ними смогла бы договориться о каком-либо сотрудничестве британская ВР. Из-за собственного опыта 80-х годов Катар относится к этой компании крайне подозрительно.
Но что заставило эмират заключить договор с враждебной Россией? «Случившееся можно расценивать как попытку катарского руководства создать определенный противовес Вашингтону, политикой которого на Ближнем Востоке Доха не очень довольна», — разъясняет Михаил Крутихин, аналитик Московского центра Карнеги, ссылаясь на достоверные источники в Катаре.
О политическом следе, по мнению катарских наблюдателей, свидетельствует и «необоснованно высокая» цена российских акций, как добавляет Крутихин. Вероятно, Кремль надеется, что Катар будет участвовать и в приватизации других объектов. Так, идут разговоры о приватизации Новороссийского морского торгового порта. Контрольный пакет его акций Россия хочет выставить на продажу в следующем году и в одном лоте также предложит доли в РЖД, «Транснефти» и Росимуществе (так в тексте — прим. ред.), федеральном агентстве, управляющем государственным имуществом
Даже если российское правительство получит от частичной приватизации «Роснефти» меньше средств, чем первоначально требовалось от Сечина (на 2,5%, разницу между конечной и требуемой суммой заплатит «Роснефтегаз», государственное предприятие, контролирующее большую часть акций «Роснефти», которое неохотно выплачивает государству дивиденды со своего бизнеса), потенциальное улучшение инвестиционного климата и возможный интерес Катара к другим инвестициям в итоге могут принести «Роснефти» выгоду.
Интересная ситуация складывается для компании Glencore, которая относится к самым крупным дистрибуторам продукции «Роснефти» (самым большим является голландская Trafigura, на которую приходится почти 38%, а сразу за ней — Glencore с почти 19%). Кроме того, Glencore получает российскую нефть по выгодным ценам взамен на помощь, оказанную четыре года назад при покупке половины акций нефтяной компании TNK-BP (эту долю «Роснефть» получила от ВР. Тогда британцы взамен получили акции Роснефти).
Войдя в «Роснефть», Glencore добился пятилетнего договора на повышение объемов забора нефти (на 220 баррелей в день, то есть около одного миллиона в год).
Если эта договоренность вступит в силу уже в следующем году, «Роснефти» придется ограничить поставки другим заказчикам. Ведь россияне дали обещание нефтяным шейхам из Персидского залива сократить с января добычу на 300 баррелей в день. И хотя все это чудеса в стиле арабских сказок, так или иначе, катарско-российская сделка является подтверждением нефтяного соглашения между ОПЕК и Россией.
Насколько продажа пакета акций «Роснефти» на самом деле выгодна и стала ли она в действительности «триумфом» Путина, покажет время. Некоторые аналитики предупреждают, что налоговые послабления и другие преимущества для покупателей могут означать для России больше потерь, чем прибыли. Однако факт в том, что благодаря этой «сделке года» Москве удалось наглядно продемонстрировать, что западные санкции, которые фактически должны были мешать подобным сделкам, сковывают не так сильно, как кажется.
