Среда 30 сентября 2015 года была хорошим солнечным днем. В небе над Сирией, которую вот уже более четырех лет опустошала изнурительная гражданская война (она началась в феврале 2011 года), не было ни облачка. Но вскоре на горизонте появились военные самолеты и боевые вертолеты. Это были русские.
В тот день началась российская интервенция в Сирию, которая коренным образом изменила не только ход войны в этой стране, но и превратила локальный конфликт в региональный, а затем и в глобальный. Это повлекло за собой изменение международной обстановки, а также оказало большое влияние на Европу и ее политические приоритеты. Владимир Путин, с одной стороны, пошел на риск, как делал уже не раз в прошлом, но, с другой, все же проявил определенную осторожность.
В тот период произошло сразу несколько событий, которые заставили Россию действовать. Запад не в первый раз недооценил всю важность происходящего в Сирии. Кроме того, в 2015 году Запад уже устал от войны в Ираке и Ливии. Плохо шли дела и в Афганистане. Западу не нужна была еще одна «трясина», в которой можно было бы увязнуть. В тот момент Россия не пользовалась благосклонностью западного мира. За полтора года до этого (в марте 2014 года) они оккупировали украинский Крым и поддержали сепаратистский пророссийский мятеж на востоке Украины. Путина больше не хотели видеть на мировых площадках. Его исключили и из «Большой восьмерки». Россия оказалась в изоляции. Против нее ввели санкции. Кремль оказался в очень щекотливом положении.
Он остро нуждался в чем-то, что позволило бы ему отодвинуть украинскую тему на второй план и снова заявить о себе как о важном международном игроке. Путин усмотрел определенный стратегический вакуум в Сирии, и пока Запад топтался на месте, он его сознательно заполнил, сделав ставку на одну карту. Тогда Путин поставил на нее все.
В Сирии ситуация была такой: почти 70% территории контролировало «Исламское государство» (запрещенная в РФ террористическая организация — прим. ред.); курды контролировали чуть более десяти процентов, как и объединенная против Асада оппозиция. Наиболее ограниченным влиянием пользовались лояльные президенту Башару Асаду силы. Казалось, что он вот-вот уйдет. Все уже поставили на нем крест. В какой-то момент Асад вообще перестал быть значимым фактором, и велись поиски его преемника. Башар Асад уже был политическим трупом, но пришел Путин и оживил его. Русские обосновались на своих базах на Средиземном море, в Тартусе и в Хмеймиме под Латакией. И тут началось. Русских немедленно поддержали иранцы, которые воспользовались ситуацией, как трамплином, и заявили о себе как о региональной силе. Иран расширил свое влияние на территории от Ирака до Средиземного моря, а его бойцы их ливанской «Хезболлы» и «добровольцы» приехали из Ирана и Ирака, чтобы воевать в Сирии на земле, пока русские воюют в воздухе.
Так региональный конфликт превратился в глобальный.
Сирия помогла Владимиру Путину подтвердить и утвердить себя в качестве глобального игрока, с которым нужно считаться. Русские утверждают, что присутствуют в Сирии только в качестве составляющей международной антитеррористической коалиции и что их основная цель — уничтожить «Исламское государство», а также подорвать силы исламских террористов из ИГИЛ. Тем не менее первым делом россияне нанесли удар по антиасадовской коалиции, которую они также называют террористами. Путин отправил туда контингент, чтобы спасти одного из немногих из оставшихся российских союзников. Таким образом Путин дал понять сразу несколько вещей. Во-первых, он заявил о себе как о главном игроке в Сирии. Во-вторых (это, возможно, важнее первого), Путин как бы сообщил всем своим нынешним и потенциальным будущим союзникам: «Я не брошу вас на произвол судьбы. Со мной вы в безопасности».
Башар Асад сегодня занимает прочную позицию. Он полностью под опекой Москвы, но что будет в 2021 году, когда должны состояться президентские выборы, нам только предстоит узнать. За эти четыре года в Сирии отслужили 68,5 тысяч российских солдат и офицеров (по официальным данным, 108 погибли, было потеряно восемь самолетов и шесть вертолетов). Сирия превратилась в полигон для испытаний российских вооружений, начиная с беспилотных аппаратов «Орион», разных новых российских крылатых ракет, таких как «Калибр» (их запускали аж с Каспийского моря и с кораблей в Средиземном) и вплоть до многофункционального боевого робота «Уран-9» и разных типов бомбардировщиков.
Российские военно-воздушные силы совершили более 40 тысяч вылетов (половину из них ночью). Максимальное количество вылетов россияне сделали 20 ноября 2015 года: в общей сложности 134 за один день.
Россия укоренилась на Ближнем Востоке и вряд ли теперь покинет свои позиции там. Она утвердилась в качестве мощной державы. Иран также поднял свой статус как региональная сила. Израиль преследует свои интересы. Во всем этом интересно то, что русские, к примеру, не возражают, когда израильские самолеты бомбардируют позиции «Хезболлы» в Сирии или некоторые объекты Асада (израильтяне регулярно информируют россиян о нанесении ударов, чтобы избежать жертв среди них). Когда израильский самолет сбил российский грузовой самолет, в котором погибли 15 российских военнослужащих, Путин не стал устраивать скандал. Мол, что уж там — война. Бывает. Турция также преследует в Сирии свои интересы, касающиеся курдов. Самым незначительным влиянием в Сирии пользуется Запад, и большой вопрос, возможно ли еще это влияние как-то вернуть. Бывший посол Франции в Дамаске Мишель Дюкло как-то сказал, что Европа вообще не присутствует на Ближнем Востоке, американцы хотят уйти, а Путин вместе с Эрдоганом, Ираном и Израилем держит «будущее конфликта» в своих руках.
Сирия не только помогла России упрочить ее позиции в большой политике. Война в Сирии спровоцировала один из глубочайших миграционных кризисов в новой истории. Он стал одним из важнейших последствий войны, которое создало Европе не только социальные и гуманитарные проблемы. «Иммиграционный прорыв» с Ближнего Востока привел к подъему популистских движений и политиков, а также к обострению нетерпимости и расизма. Многие ультраправые популисты основывают на этом кризисе свою политику. Пример — венгерский премьер-министр Виктор Орбан (он выстроил на границе Венгрии три ряда проволочных заграждений) или Маттео Сальвини в Италии, а также Ярослав Качиньский в Польше.
Миграционный кризис контролирует Реджеп Тайип Эрдоган, который может пропустить в Европу еще несколько миллионов мигрантов, проживающих сейчас в турецких лагерях для беженцев. Кроме того, на ход этого кризиса может влиять Путин и опосредованно Башар Асад своей политикой в отношении оппозиции. Вопрос в том, осмелятся ли ее представители остаться в Сирии, если Башар Асад и русские возьмут под контроль и их территории.
