Чтобы рассказать о произошедшем с дочерью, Аса достает фотоальбом, для которого она каждый месяц делала ее снимки, начиная с 14 лет. «В этот момент Йоханна начала очень кротко стричь волосы и перевязывать грудь, чтобы та выглядела более плоской», — начинает она. Фотографии следуют одна за другой: улыбка исчезает, лицо становится осунувшимся. «Она заболела. Анорексия. В больнице я заметила, что она подписана на страницы трансгендеров в социальных сетях. Она заявила мне, что у нее гендерная дисфория, и что она терпеть не может свое тело… Она решила стать Каспером, мальчиком».
На следующих снимках ее лицо становится более жестким, она выглядит более мужественной. Но затем, в 19 лет, Йоханна вновь предстает девушкой с загадочным блеском в глазах. «Это путешествие продлилось два долгих года, — рассказывает растроганная Аса. — Моя дочь сменила пол и личность, но затем проявила огромную отвагу и признала ошибку. Я очень горжусь ей».
Похожее «путешествие», как говорит Аса, прошли многие шведские подростки. Страна первой в мире признала в 1972 году гендерную дисфорию (острое чувство несоответствия биологического пола гендерной идентичности) и создала условия для официальной регистрации смены пола. Кроме того, Швеция первой предоставила медицинские услуги для помощи трансгендерам в осуществлении мечты: стать мужчинами тем, кто родились женщинами, и наоборот.
Все процедуры проводятся в государственных клиниках с 16-летнего возраста: блокираторы полового созревания для самых юных, инъекции тестостерона или эстрогена, операция на груди, помощь в смене тембра голоса, эпиляция, пересадка волос для бороды и т.д. С 18 лет администрация дает разрешение на операции на гениталиях: пенис формируется из клитора или кожи, а вагина — путем выворачивания пениса или из фрагмента кишки.
Шаг назад
В таких условиях принятое в марте 2021 года решение престижной больницы при Каролинском институте (Стокгольм) вызвало недоумение. Отныне ставшее первопроходцем в лечении дисфории учреждение не принимает несовершеннолетних для гормональной терапии: исключение может быть сделано лишь в рамках клинического исследования. Этот шаг опирается на принцип предосторожности и компиляцию исследований, которые указывают на отсутствие доказательств эффективности таких необратимых процедур для улучшения благополучия пациентов. Кроме того, использование гормонов может способствовать возникновению сердечно-сосудистых заболеваний, некоторых видов рака, остеопороза и тромбоза. 100 молодых людей, которые уже начали проходить курс и, следовательно, не подпадают под изменение политики, должны будут подписать документ о том, что были уведомлены о существующих рисках.
Решение до глубины души поразило шведских трансгендеров и представляющие их ассоциации. В занимающейся подростками группе RFSL Ungdomar назвали случившееся «шагом назад». «Многие семьи в отчаянии, поскольку они видят страдания своих детей и знают, что те не получат лечение», — добавляет глава Transammans Анн-Кристин Рут.
Как бы то ни было, Швеция — не единственная страна, где пошли на такой пересмотр. В Великобритании юная Кира Белл — она прошла через операцию на груди и гормональную терапию — выиграла в 2020 году судебную тяжбу с лондонской клиникой, которая, по мнению потерпевшей, слишком поспешно дала добро на операцию (сама Кира сейчас жалеет о ней). Теперь для смены пола в возрасте 16-18 лет там требуется постановление суда, а до него процедура невозможна в принципе. В июне 2020 года Финляндия также сменила существующие рекомендации в пользу психотерапии.
Слишком частый диагноз
Дело в том, что врачи встревожены резким ростом числа случаев. Еще не так давно гендерная дисфория была редчайшим расстройством и выявлялась у мизерного числа людей в раннем детстве, но сегодня она превращается в массовую патологию среди подростков. «В 2001 году такой диагноз был поставлен всего 12 лицам младше 25 лет, а в 2018 году их было уже 1 859, — рассказывает детский психиатр Свен Роман, который проводит консультации по всей Швеции. — Это затрагивает всех подростков. Особенно девушек от 13 до 17 лет, которые хотят стать мальчиками: с 2008 по 2018 год прирост числа случаев в этой категории составил 1 500%. Сегодня в Швеции девочки получают тестостерон чаще, чем мальчики!»
Тот же самый вывод делают и в хирургических организациях. По словам профессора Микаэля Ландена, который защитил научную работу о транссексуализме, с 1972 по 1992 год запрос на смену пола подавали в среднем по 12 человек в год… Сегодня их число перевалило за 2 000.
«Мы стали более заметными, и это подводит большее число людей к тому, чтобы задуматься о своей идентичности», — объясняет такой прирост ничуть не смущенный им Йеран Ростам. Тем не менее Свен Роман называет совершенно иную причину: диагноз ставят слишком часто. «У всех подростков возникают трудности с идентичностью и поиском себя, но это не означает, что у них дисфория, — уверен он. — Их проблема чаще всего исчезает в начале взрослой жизни с возможностью стать гомосексуалистом».
Существует и другой тревожный момент: юные пациенты нередко страдают от других психиатрических расстройств, таких как аутизм, депрессия и тревога. Они могут объяснить ощущение гендерной дисфории, и с ними можно справляться без гормонов и хирургического вмешательства. Тем не менее пациенты зачастую твердо уверены в себе, отвергают подобное предложение и отказываются проходить полную проверку их психологического состояния.
Зрелый возраст
Что касается системы здравоохранения, она отнюдь не стремится отговаривать тех, кто не определился: по словам эксперта по шведскому соцобеспечению Петера Салми диагноз «гендерная дисфория» ставят 70-80% обратившихся в клинику. «На первом приеме мне сразу сказали: „Поздравляем с вашим каминг-аутом! Это был очень смелый шаг. Какой курс вы хотите пройти?" — продолжает Йоханна. — По счастью я раз в неделю ходила на консультацию к независимому психологу. Мы с ним говорили обо всем, и я постепенно осознала, что ненависть к собственному телу, моя дисфория была следствием анорексии, а не наоборот. Когда я это поняла, то расплакалась. И убила Каспера».
В RFSL Ungdomar все же утверждают, что случаи вроде произошедшего с Йоханной не должны бросать тень на сотни трансов, чья жизнь стала счастливее после операции. Ассоциация поддерживала представленный в 2018 году законопроект о снижении возраста процедур по смене пола до 12 лет, а хирургического вмешательства — до 15 лет, к тому же без необходимости согласия родителей. «Больше всего меня раздражает, что молодежь считают неспособной самостоятельно принять решение или познать себя», — говорит Йеран Ростам.
Свен Роман в свою очередь подчеркивает, что лобная доля мозга, которая отвечает за намерения человека и оценку рисков, завершает развитие лишь к 25 годам: «Только в этом возрасте человек достаточно зрел для того, чтобы принять настолько серьезное решение, как смена пола. Кстати говоря, шведское законодательство допускает стерилизацию только в этом возрасте, не раньше».
Пересмотр и запреты
Споры поделили Швецию, но в то же время приняли более острый и личный характер. В октябре 2019 года на шведском телевидении вышел шокировавший многих документальный фильм о том, как в больнице при Каролинском институте проводили удаление груди девушкам 14 лет. Случай Дженнифер Ринг взбудоражил всю страну: 32-летняя женщина повесилась после операции по смене пола в этом учреждении при том, что другие клиники ответили ей отказом из-за наличия признаков шизофрении. Позднее аналогичные сомнения насчет проведенной процедуры высказала актриса и писательница-трансгендер Алекса Лундберг.
Зашло ли все слишком далеко? Страх показаться недостаточно инклюзивным или, что еще хуже, трансфобом затмил у некоторых в головах научный анализ и необходимость с осторожностью отнестись к будущему молодежи. «Сегодня в Швеции запрещено ставить под сомнение чью-либо идентичность», — делает вывод Йоханна. Свен Роман в свою очередь осуждает узкость взглядов некоторых специалистов: «Их интересует лишь одна патология вроде биполярного расстройства или гендерной дисфории, и они списывают на нее все наблюдаемые симптомы. Но это может быть крайне опасным для пациентов». Шведское соцобеспечение было вынуждено отреагировать на решение Каролинского института (примеру начали следовать другие клиники) и дало себе срок до конца года на составление нового протокола.
