Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Конфликт на Украине настроил самые сильные страны Европы друг против друга, как никогда прежде, пишет Foreign Policy. Между Германией и Францией сейчас существует масса трений. Это вызывает серьезную тревогу, так как разрешить разногласия пока не удается.
Каролин де Грёйтер (Caroline de Gruyter)
Как-то раз в 1990-е годы бывший чиновник из Еврокомиссии итальянец Рикардо Периссич (Riccardo Perissich) столкнулся в коридоре брюссельской штаб-квартиры с еврокомиссаром Мануэлем Марином (Manuel Marín). Явно чем-то расстроенный испанский еврокомиссар сказал ему: "Рикардо, знаешь, кто ты? Ты – вопрос". Периссич озадаченно взглянул на него, и Марин продолжил: "В этом месте иметь проблемы дозволено только французам и немцам. Британцам разрешено время от времени иметь трудности. А нам, остальным, позволено иметь лишь вопросы".
Вышедший в отставку Периссич вспомнил этот случай, рассказывая о важности надежно работающих франко-германских отношений для ЕС. По его словам, в данный момент между двумя странами существует множество трений. Германию обвиняют в том, что она ведет себя не по-европейски, выделяя огромные энергетические субсидии своим гражданам и промышленности, продолжая в одностороннем порядке заключать сделки с Китаем и оказывая недостаточно финансовой и материальной помощи Украине. Все настолько плохо, что в октябре отменили совместное парламентское заседание. Однако Периссич отмечает, что в ЕС почти всегда существуют проблемы между Францией и Германией. И их урегулирование зачастую имеет приоритет над решением проблем других стран.
Следовательно, в нынешних трениях Франции и Германии нет ничего удивительного. Но между двумя странами существует и более глубокая проблема. И она вызывает серьезную тревогу, так как решить ее намного сложнее.
В послевоенной Европе франко-германские трения являются нормой, и на то есть простая причина. До начала объединения Европы в 1950-е годы Германия и Франция, соперничавшие на континенте за власть, провели между собой три большие войны: с 1870 по 1871 год, с 1914 по 1918-й и с 1939 по 1945-й. в ходе этих войн миллионы людей погибли, а значительная часть Европы была разрушена. Вот почему в ходе объединения Европы большое внимание было уделено урегулированию конфликтов именно между этими двумя мощными странами, а не между, скажем, Люксембургом и Данией. Одна из главных задач Евросоюза по сей день заключается в том, чтобы Франция и Германия решали свои проблемы мирно. За 70 прошедших лет эти две страны, имеющие разные политические и экономические культуры и редко в чем-то соглашающиеся, ни разу не выстрелили друг в друга. В сегодняшней Европе они стреляют словами, а не пулями.
Такая система работает на протяжении семи десятилетий, хотя, как отмечает Периссич, другие страны ЕС часто смотрят на регулярные перебранки между Францией и Германией "со смесью надежды, раздражения и недовольства, потому что сами не могут в них участвовать".
Большинство сегодняшних франко-германских проблем объясняется текущими обстоятельствами. Мир меняется, заставляя меняться Евросоюз. ЕС в настоящее время всеми силами пытается помочь Парижу, Берлину и прочим найти компромиссы по энергетической политике, по бюджетным проблемам, по вопросам безопасности и по другим трудностям, вызванным конфликтом между Россией и Украиной. Как всегда, брюссельские чиновники выступают в качестве повивальных бабок. Они упорно работают над европейскими предложениями, готовят заседания министерских советов и саммитов с участием глав государств и правительств. Для СМИ в этом много драматических моментов – с неофициальными брифингами анонимных дипломатов и политиков, которые обвиняют противоположную сторону в утечках информации о переговорах, проводимых за закрытыми дверями. Опять же: это нормальная практика. И она показывает, что некоторые компромиссы вполне достижимы.
Но есть здесь и более глубокая проблема, которую можно назвать недугом. Она находится в основе послевоенных отношений между Парижем и Берлином. Французский экономист Жак Аттали (Jacques Attali), работавший специальным советником у президента Франсуа Миттерана и первого руководителя Европейского банка реконструкции и развития, недавно написал о возникновении разницы в долгосрочных стратегических интересах, устранить которую можно лишь в том случае, если Европа сделает большой шаг вперед. Однако память о франко-германских войнах угасает, и Аттали опасается, что нынешние руководители двух стран недостаточно хорошо это понимают. В результате "война между Францией и Германией снова становится возможной".
Нынешние расхождения между Францией и Германией уходят своими корнями к одной из ключевых функций Евросоюза: не допустить нового превращения Германии в доминирующую силу Европы. Пока это удается делать с впечатляющим успехом. Спустя 70 лет после начала европейского объединения немцы остаются, пожалуй, ведущими пацифистами в нашем мире. Их армия, бундесвер, серьезно недофинансируется, что вызывает настоящие скандалы.
Часто говорят, что сами немцы боятся могущества Германии больше, чем все прочие европейцы вместе взятые. Вот почему стратегия под названием "Перемены через торговлю" (Wandel durch Handel), согласно которой торговые отношения вызывают политические изменения (именно так работает ЕС), вполне устраивает Германию. Франция, между тем, все больше отстает в экономическом плане, а ее финансовая стабильность зависит от немецких гарантий для евро. И тем не менее, она берет на себя роль европейского лидера в вопросах безопасности, обороны и внешней политики.
Такое разделение труда долгие годы устраивало обе страны и Евросоюз. Франция и Германия дополняли друг друга, позволяя каждому заниматься тем, что у него лучше получалось. Германия игнорировала геополитику и концентрировала свои усилия на торговле. Франция, будучи единственной ядерной державой на континенте, обладая серьезной армией и имея место в Совете безопасности ООН, могла излучать власть и могущество, и при этом мало кто показывал пальцем на ее долги и дефицит. Но уже давно стало ясно, что в этих отношениях возник дисбаланс. В Европе Германия делает вид, что она меньше, чем на самом деле, а Франция имеет тенденцию делать прямо противоположное.
После того как Россия начала свою военную операцию на Украине, это базовое расхождение внезапно всплыло на поверхность европейской политики, вызвав трения между сторонами. Из-за военных действий у Германии сейчас две серьезные проблемы. Во-первых, ее модель развития оказалась под угрозой из-за санкций против России и из-за внезапного отключения российского газа, которого раньше было в изобилии. Впервые за много лет центральная экономическая сила Европы, от которой зависят очень многие члены ЕС, оказалась в таком положении, что импортировать ей приходится больше, чем экспортировать. Вот почему канцлер Германии Олаф Шольц всеми силами отстаивал в этом месяце свой резко раскритикованный визит в Китай.
Вторая проблема Германии состоит в том, что не Франция защищает Европу от российской угрозы, а НАТО. Германия неожиданно осознала, что Европе срочно нужна политика безопасности и обороны, и что полагаться на Францию в этом вопросе она не может. У французского президента Эммануэля Макрона есть интересные идеи о "стратегической автономии" Европы, но он как-то неясно объясняет, что это значит, и под чьим руководством эти замыслы будут осуществляться. Вот почему новым приоритетом для Шольца стало улучшение отношений Германии с Вашингтоном. Он делает ставку на атлантическую солидарность, зная, что настоящей головной болью для вашингтонских политиков является не Украина и не Европа, а Китай. А это говорит о многом. Чувствуя себя незащищенным, Берлин пытается найти укрытие.
Франция чувствует, что ею пренебрегают. Ее военная слабость изобличена, и это очень больно. Французский обозреватель Люк де Бароше (Luc de Barochez) написал: "Ей с трудом удалось отправить 18 танков на Украину". Вследствие этого Париж засыпает Берлин градом критики. Почему Берлин несколько лет никак не реагировал на многочисленные европейские инициативы Макрона, а теперь решил действовать в одиночку? Почему Шольц поехал в Китай один? Почему Берлин в этом году заказал американские F-35, а не французские "рафали"? Германия неожиданно проявляет в одностороннем порядке инициативу, не координируя свои действия с Францией, что нарушает неустойчивое равновесие между Парижем и Берлином. "Позиция Германии эгоистична, недальновидна, она не принимает во внимание интересы Европы, хотя риски такой позиции хорошо известны", – заявил газете Le Monde научный сотрудник Школы бизнеса Гарвардского университета Филипп Ле Корр (Philippe Le Corre).
В прошлом геополитические изменения тоже порой вызывали глубокие разногласия между Францией и Германией. Руководители урегулировали их, делая новые шаги к европейской интеграции. Например, так было после падения Берлинской стены в 1989 году, когда объединились Восточная и Западная Германия, и Франция внезапно оказалась один на один с огромным и мощным партнером. Лидерам двух стран Миттерану и Колю удалось убедить 10 остальных членов ЕС в необходимости серьезной перенастройки всего европейского проекта. Среди прочего, это привело к созданию общеевропейской валюты евро.
Некоторые европейцы, вспоминая те исторические события, выступают за новую крупную перенастройку. Аттали, например, предлагает решить проблему франко-германских расхождений за счет создания собственно европейской обороны на континенте. Но ЕС сегодня намного больше, чем в 1989 году. Непонятно, согласятся ли Шольц с Макроном, что необходим новый крупный европейский проект, и станут ли они убеждать в этом 25 своих коллег. Но несомненно одно. Пусть Франция и Германия обладают в сегодняшней Европе меньшей властью и влиянием, чем прежде, они пока еще достаточно сильны для остальных стран континента, и те надеются на добрые отношения между ними – как и в прежние дни еврокомиссара Мануэля Марина.
