Почему разошлась статистика МВД и общественников
С самого начала режима всеобщей самоизоляции, когда россиян обязали без особой необходимости не покидать свои дома и квартиры, общественные организации забили тревогу — они уже на тот момент фиксировали вал обращений от жертв домашнего насилия. Так, еще 2 апреля сразу девять некоммерческих организаций (НКО) обратились к правительству РФ и региональным властям с просьбой принять меры для защиты пострадавших.
Опасения были не напрасными. Центр против насилия в отношении женщин «Анна» сообщил, что в апреле по сравнению с февралем на 31% выросло число обращений на их всероссийский телефон доверия для жертв домашнего насилия. В июне работу службы даже пришлось перевести на круглосуточный режим.
Опрошенные Eurasianet.org организации этого профиля также сообщили, что во время карантина обращений к ним стало больше на треть. «По нашей статистике стало больше обращений от несовершеннолетних, и в большем количестве сообщений как сопутствующий насилию фактор указывалось злоупотребление алкоголем», — отметила руководитель волонтерского кризисного центра помощи жертвам насилия «Птицы» Наталья Никифорова.
Уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова назвала даже более внушительные цифры. По ее данным, число связанных с семейным насилием инцидентов в России во время самоизоляции выросло в 2,5 раза. Но статистика полиции идет вразрез с этими заявлениями. В МВД заявили, что за первые четыре месяца этого года в России стало меньше преступлений, связанных с домашним насилием. «В апреле 2020 года посягательств в сфере семейно-бытовых отношений зарегистрировано на 9% меньше, чем в апреле 2019 года, в том числе на 14,6% меньше фактов умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, на 17,1% — вреда средней тяжести, на 3,3% — легкого вреда здоровью», — сообщили в ведомстве.
Эти цифры не отражают реальную картину, так как многие жертвы не обращаются в полицию, прокомментировала глава комитета Госдумы по регламенту Ольга Савастьянова. За помощью МВД люди не шли в том числе потому, что во время пандемии ведомство прекратило личный прием граждан. А тех, кто все же приходил в отделения полиции написать заявление, штрафовали за нарушение режима самоизоляции. Только к концу мая под давлением НКО полиция отказалась от такой практики.
«Преступления такой категории изначально обладают высоким уровнем латентности: часто люди не говорят о том, что с ними произошло, — говорит Наталья Никифорова. — Причины обычно следующие: стыд и чувство собственной вины, страх осуждения и страх наказания за сообщенное, недоверие к правоохранительным органам».
Также в полицию стали реже обращаться после того, как в 2017 году в России декриминализировали побои.
Какой была реакция властей
Во время карантина было несколько событий, которые показали, как поляризовано общественное мнение по этой проблеме. С одной стороны, телеведущая Регина Тодоренко за осуждение жертв домашнего насилия подверглась жесточайшей критике. В интервью PeopleTalk она сказала, что женщины сами виноваты в том, что становятся жертвами: «А что ты сделала для того, чтобы он (муж) тебя не бил?». После этих слов журнал Glamour лишил телеведущую титула «Женщина года». Вслед за этим компании Procter & Gamble и PepsiCo разорвали сотрудничество с ней (Регина рекламировала подгузники Pampers и сок J7). По подсчетам Forbes, скандал стоил Тодоренко 50-100 миллионов рублей.
В то же время целая группа депутатов Госдумы от «Единой России» во главе с Виталием Милоновым попросили генпрокурора Игоря Краснова проверить публикацию журналистов РБК о росте уровня домашнего насилия. По их мнению, если данные «полностью опровергаются официальной информацией МВД», то их распространение подпадает под статью КоАП «Злоупотребление свободой массовой информации» и способно «сформировать недостоверную картину, порочащую институт семьи и брака».
В то же время другие депутаты — Оксана Пушкина, Ирина Роднина и Ольга Севастьянова — попросили вице-премьера Татьяну Голикову обеспечить достаточное число убежищ для жертв, обязать полицейских незамедлительно реагировать на любые сообщения о домашнем насилии и защищать пострадавших, а не нападавшего, разработать и популяризировать пошаговый план для людей, кому нужна помощь, и т.д. Голикова еще в мае поручила сразу шести ведомствам проработать эти предложения. Кое-какие результаты уже есть: на сайте госуслуг появилась страница, посвященная профилактике домашнего насилия.
«Это безусловно шаг вперед и признание проблемы, — говорит сотрудница Центра защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских неправительственных организаций Софья Русова. — Но там приводятся только государственные ресурсы возможной помощи: например, Служба психологической помощи (129), специалисты которой, насколько нам известно, не прошли специализированный тренинг по проблеме домашнего насилия».
Но в целом правозащитники и общественники пока не увидели позитивных сдвигов. «Лично я в своей работе никакого результата этой работы не ощутила, — говорит руководитель проекта «Знание остановит гендерное насилие: поиск новых решений» Анастасия Бабичева. — Что я ощутила, так это информационную волну, но эта активность не имела никакого отношения к спущенным сверху распоряжениям, а оставалась откликом самого общества на обострение проблемы». Бабичева надеется, что повышенное внимание к проблеме в том числе приведет к скорому принятию долгожданного, хотя и противоречивого законопроекта о домашнем насилии.
Почему так ждут новый закон
Напомним, законопроект о профилактике семейно-бытового насилия подготовила в 2019 году группа парламентариев и общественников, в том числе Оксана Пушкина. Авторы закона хотят обязать «домашних тиранов» проходить программы психологической коррекции, а органы власти — вести учет неблагополучных семей и оказывать социальную помощь жертвам. Разработчики законопроекта также считают нужным ввести категории экономического, психологического и сексуального насилия.
Согласно текущей версии законопроекта, заявление в полицию могут подать не только сами пострадавшие, как сейчас (что, по мнению экспертов, вынуждает потерпевшего доказывать факт насилия и делает его беззащитным перед давлением партнера), но и любой, кому стало известно о произошедшем. Проект закона вызвал шквал критики со стороны церкви и консервативных общественных организаций. По их мнению, заимствование западного опыта борьбы с домашним насилием угрожает традиционным семейным ценностям.
На фоне обсуждения опубликованный законопроект претерпел изменения. В частности, из него убрали защиту людей, проживающих в гражданском браке, а также предельное расстояние, на которое нарушитель, получивший защитное предписание, может приближаться к жертве.
«Такой законопроект важен и нужен обществу, вопрос только в его содержании, — считает Татьяна Москалькова. — Нам очень важно не перейти ту грань, когда государство вмешивается в семью, и, с другой стороны, дать возможность реагировать в самом начале на отвратительное явление, называемое семейным насилием. На мой взгляд, авторам законопроекта удалось добиться в этом разумного баланса». Она надеется, что когда пандемия пойдет на спад, работа над законопроектом активизируется. Об этом же говорила спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко.
Но даже после отмены большинства ограничительных мер депутаты не торопятся рассматривать документ. «Нам сообщили, что работа над ним вообще приостановлена», — говорит Софья Русова (руководитель Центра защиты пострадавших от домашнего насилия адвокат Мари Давтян входит в рабочую группу по разработке законопроекта). «Честно говоря, мы уже устали, что законопроект становится предметом какого-то политического торга и объектом манипуляций, — продолжает Русова. — Мы и другие организации, феминистские и экспертные сообщества, в конце концов сами пострадавшие и погибшие от домашнего насилия ясно и понятно объяснили, как важен этот закон. Но пока Россия продолжает оставаться одной из немногих стран мира, где такого закона нет».
Иван Сытых — псевдоним российского журналиста.
