Из-за средневековых рынков и, возможно, плохо защищенных лабораторий Китай выпустил на свободу вирус, который медленно убивает весь мир. Кроме того, он молчал об эпидемии и позволил ей разойтись, поскольку бессовестно занижал количество погибших. Европа же вяло отреагировала на это, осудив Китай и Россию за распространение «опасных слухов» и «ложной медицинской информации с ошибочными выводами» о коронавирусе после того, как Эммануэль Макрон упомянул теневые зоны. Дипломатия обязывает?
Как бы то ни было, отношение китайского правительства не оставляет никаких сомнений насчет его гегемонистских планов. За красивым ярлыком шелкового пути скрывается стремление подчинить слабые страны континента. Пекин подминает под себя Южно-Китайское море в ущерб соседям, ссорится с Индией, поддерживает Венесуэлу, КНДР и Иран, с которым он недавно договорился о 25-летнем «стратегическом партнерстве» с инвестициями в 400 миллиардов долларов. Но разве кто-то протестует, кроме США, которые расширили свое присутствие в морях у Китая?
Изначально Си Цзиньпин говорил, что хочет вернуть рынку «решающую роль». Он пообещал возвращение к правовому государству. Но обещания, видимо, касаются только тех, кому их дают. Он манипулировал конституцией, чтобы остаться пожизненным лидером. Партийный аппарат укрепил позиции и не дает никому спокойно вздохнуть. Интернет под контролем, а информация искажается и даже фальсифицируется могущественной государственной машиной. Крупными «частными» предприятиями управляют аппаратчики или их близкие родственники. Руководство Dongfen, Fosun, Lucent Shanghai Bell, Hanergy и CALC исчезает под разными предлогами. Предприятия всех уровней сохраняют зависимость от государственных денег и остаются под контролем властей и Компартии. Иностранные предприятия допускают лишь для того, чтобы было удобнее украсть их ноу-хау. Убытки от воровства китайцами американской интеллектуальной собственности составляют, по оценкам США, от 225 до 600 миллиардов долларов.
Под полным контролем находится не только экономика, а все общество. В Китае допускается лишь единообразное мышление. Многие члены свободного духовенства оказались за решеткой. Независимых журналистов и адвокатов отправляют под домашний арест или в лагеря. 30 декабря 2019 года пастора Ван И приговорили в девяти годам тюрьмы по той причине, что его конгрегация стала слишком известной. В 2019 году были задержаны 10 000 верующих, по большей части христиане. Закон запрещает несовершеннолетним заходить в церкви, даже те, что присягнули на верность Партии. По старым добрым заветам коммунистического тоталитаризма, уйгуров и тибетцев арестовывают, депортируют, отправляют в лагеря или же попросту убивают. Вузы обязали придерживаться марксистского учения. Сюй Чжанжунь, один из последних научных деятелей, которые посмели критиковать Си Цзиньпина, был арестован 6 июля в своем доме в Пекине. Гонконг задыхается под гнетом тирании вопреки соглашению, которое было подписано при уходе англичан.
При этом Китай на самом деле силен лишь слабостью мира и в частности Европы при том, что речь здесь идет о цивилизационном вопросе. С начала Возрождения Запад обошел Китай, обеспечив признание и защиту личных инициатив и свобод. Из-за своего пренебрежение к ним Китай напоминает сегодня колосса на глиняных ногах: вся его опора — государство и партия, которые добивают уже уничтоженный своим прошлым народ. Коррупция, с которой власть борется разве что для победы в клановых войнах, представляет собой плод этой административно-политической тирании. Когда власть принадлежит крошечному меньшинству, партии или касте, которые смотрят на остальное общество как хозяин на рабов, единственный способ вырваться — попасть в круг аппаратчиков или служить им. Коррупция становится неотъемлемой частью общества и правительства, если вознаграждаются не заслуги, а угодливость. Массовое промышленное производство, наверное, может развиваться под контролем всесильного государства, но расцвет цифровой экономики возможен лишь в условиях свободного творчества. Китай столкнется с упадком и не сможет сохранить устойчивое процветание экономики и общества, если останется в руках репрессивной автократии.
Вместо того чтобы прогибаться перед всесильным Китаем во имя краткосрочных промышленных интересов, Европе нужно отстаивать свои ценности. Европейские лидеры и брюссельские организации должны были выступить с хотя бы символическим осуждением. Раз мы уже поступаем так с путинской Россией, нет причин вести себя иначе с Китаем Си Цзиньпина. Это в общих интересах. Какими бы ни были краткосрочные последствия, Европа сможет вернуть таким образом основы экономического, интеллектуального и духовного роста, главным столпом которых является свобода. Она станет сильнее Китая, который стремится противопоставить свое неправовое государство нашему правовому.
