В России, как кажется, есть только Владимир Путин, человек режима, которому противостоит Алексей Навальный, главный лидер оппозиции. Однако на самом деле в самой большой стране мира такой поляризации нет. Об этом в интервью «Актуалне» заявил российский политический аналитик Максим Саморуков из Центра Карнеги.
Aktuálně.cz: Как вы считаете, правда ли, что Владимир Путин и люди в его окружении испугались Алексея Навального и его влияния?
Максим Саморуков: Я не могу читать мысли Путина, и поэтому ответить на этот вопрос мне трудно. Но, как мне кажется, они боятся выдвижения Навального в качестве главного лидера оппозиции. Вот почему Путин принципиально не произносит его имя публично. Вот что главное для представителей режима. Они не хотят, чтобы Навального считали главным и самым серьезным соперником Путина. Другое дело, представляет ли Навальный и события вокруг него реальную непосредственную угрозу для режима. На мой взгляд, нет. Движение за Навального не так сильно.
— Часто пишут о том, что после 90-х россияне боятся перемен и всего, что «попахивает» революцией. Но можно ли сказать, что сейчас многие россияне хотят перемен?
— Можно с уверенностью сказать, что значительная часть российской общественности устала от режима. Если бы режим решил сменить президента, это, несомненно, повысило его рейтинги. Мы четко видим, что популярность Владимира Путина в последние годы падает. Став в 2000 году президентом, он был популярен, и у его правительства была легитимность. Сейчас это становится все большей проблемой.
Если сегодня спросить россиян, хотят ли они каких-то политических перемен, то многие из них ответят «да». Но если спросить, какого рода эти перемены, люди надолго задумаются. По-моему, большинство россиян не готовы дорого расплачиваться за возможные изменения. Уж точно речь не идет о переменах любой ценой.
Из этого следует и ответ режима на нынешние протесты, связанные с Навальным. Ответ жесткий, чтобы все понимали: перемены дорого обойдутся. Кто протестует, должен понимать, что его могут задержать или посадить. Режим дает понять, что не сдастся, а кто этого требует от него, должен понимать последствия.
— Играет какую-то роль недовольство, вызванное эпидемией коронавируса и ухудшением ситуации в экономике?
— Да, играет, и это заметно по тому, какую форму принимают протесты в разных городах и регионах. Раньше политические демонстрации проходили преимущественно в Москве. Демонстрации из-за социальных или экономических проблем бывали и в регионах, но явно политические требования, как правило, звучали только в Москве.
Теперь протесты в Санкт-Петербурге почти такие же многочисленные, как в Москве, хотя Санкт-Петербург всегда проявлял меньше политической активности, чем столица. Однако в Москве местные власти относительно неплохо справились с эпидемией коронавируса, намного лучше, чем в Санкт-Петербурге. В России существует большая разница в управлении разными регионами и городами, а также в их восприятии людьми. Петербургское руководство сейчас очень непопулярно, и хорошо видно, что мощнее демонстрации там, где люди не довольны местными властями.
— Если бы Навальный мог создать политическую партию и гипотетически пойти с ней на свободные выборы, то сколько процентов голосов, как вы думаете, он смог бы получить?
— Насколько я знаю Навального, ему было бы очень трудно сформировать политическую партию. Он весьма конфликтный человек, который с трудом переносит отличную точку зрения в своем окружении. Если кто-то согласен с ним на 90%, а на десять процентов нет, то для Навального это проблема.
В любом случае существование и участие партии Навального в выборах невозможно без определенной политической оттепели, без изменения позиции режима. Сколько голосов в таком случае получил бы Навальный, предугадать сложно. В 2013 году он баллотировался в мэры Москвы и получил чуть более 25% голосов.
Но я бы не стал переоценивать поддержку Навального в России. Многие не разделяют его убеждений, и точно нельзя говорить о том, что он самый популярный политик в России. Однако его успех на выборах зависел бы от содержания предвыборной кампании, от того, кто бы с ним конкурировал, и так далее.
Кажется, как будто с одной стороны стоит Путин как человек режима, а с другой — Навальный как человек оппозиции. И как будто альтернативы им не существует. Но подобной дихотомии, подобной поляризации на самом деле в России нет. Если бы выборы были по-настоящему свободными, их результаты угрожали бы не только Путину и «Единой России», но и, возможно, позиции Навального как главного лидера оппозиции.
— По-вашему, протесты будут продолжаться?
— Думаю, что из них не удастся сделать регулярную еженедельную акцию. Как я уже говорил, режим отреагировал очень жестко, потому что хочет предупредить людей о том, что не допустит регулярных протестов, как в Белоруссии. Полиция в Москве реагировала так жестко, как, пожалуй, никогда прежде. Власть хотела пресечь все на корню, арестовывала организаторов протестов, а рядовым участникам дала понять, что и их могут посадить.
С точки зрения режима ничего исключительного не происходит. В России и прежде бывали подобные демонстрации. Например, недавно в Хабаровске или в 2011 году в Москве, когда на улицы вышли 140 тысяч человек. Режим без колебаний применит силу, и если потребуется, либо задержит и посадит всех демонстрантов, либо перед выборами подкинет россиянам денег. В этом режиме люди выстраивали позицию двадцать лет и не сдадутся из-за того, что кто-то на улице призывает их уйти.