Настя ждет с работы своего мужа Кирилла, и у нее в голове роятся самые разные мысли. Женщина разглаживает скатерть, расставляет столовые приборы в тускло освещенной кухне своей московской квартиры. Она старается положить нож и вилку рядом с тарелкой Кирилла идеально ровно. «Иногда он теряет самообладание, но ведь никто не совершенен, — думает она. — А я все делаю неправильно».
Придя домой, Кирилл смотрит на приготовленную женой еду, а когда она спрашивает, что не так, начинает оскорблять ее. «От тебя никакого толку, даже на кухне», — заявляет он, а когда Настя пытается его урезонить, становится еще агрессивнее, а потом кладет на обе лопатки на пол. Настя звонит в полицию, умоляя помочь, но узнает, что полицейские не приедут. Она звонит отцу, однако Кирилл отнимает у нее телефон и убеждает тестя, что все в порядке. «Она просто драматизирует», — говорит он, закрывая Насте рот рукой, чтобы та молчала.
Настя и Кирилл — не реальные люди, а вымышленные персонажи из интерактивной игры. Ролевая игра Game 116, как называют это упражнение для желающих покинуть семью женщин, была запущена еще в 2018 году, но сегодня она актуальна как никогда. В ходе этого упражнения пользовательница оказывается в Настиной ситуации. Она должна выбрать варианты действий: как справиться с гневом Кирилла. Этот фильм — попытка заострить внимание на семейном насилии, которое, по словам активистов, во время пандемии резко усилилось.
Нужно признаться, что это происходит во всем мире, но стоит заострить внимание именно на России и вот почему. Правозащитники и органы власти во всем мире сообщают, что количество звонков с просьбами помочь удвоилось и даже утроилось. В ответ на это 120 с лишним стран во время пандемии сovid-19 расширили меры помощи женщинам, страдающим от насилия, проблемные семьи стали быстро распадаться.
Россия в круг этих стран не вошла. Она не принимает почти никаких конкретных мер по разделению семей, где замечено какое-то насилие. В апреле Кремль заявил, что домашнее насилие пошло на убыль, хотя российские организации заявляют, что не справляются с потоком просьб о помощи. Из-за пандемии по всей стране часто закрываются приюты для женщин, покинувших дом из-за угрозы насилия. Некоторых женщин даже оштрафовали за нарушение правил самоизоляции, когда они бежали от своих мучителей. Но в мае правительство, наконец, откликнулось на жалобы: усилившееся из-за вынужденной самоизоляции бытовое насилие было объявлено чрезвычайной ситуацией, в которой людям разрешено нарушать карантин.
После этого Россия, в отличие от многих западных стран, отменила режим самоизоляции, но вызванные пандемией безработица и отчаянное экономическое положение предвещают опасные времена. «Когда начинается цикл насилия, оно не уходит вместе с пандемией», — говорит Марина Писклакова-Паркер, работающая директором некоммерческого центра «Анна», сотрудницы которого пытаются заполнить вакуум, образовавшийся из-за нежелания и неспособности России заняться решением этой проблемы.
Game 116 — это детище московского рекламного агентства Room 485, которое создало эту игру в сотрудничестве с активистками-феминистками. Среди этих активисток — Писклакова-Паркер и Анна Ривина из некоммерческого центра по противодействию домашнему насилию «Насилию нет». Название Game 116 взято по номеру статьи российского уголовного кодекса, в которой говорится о наказании за побои, причиняющие физическую боль, но не влекущие за собой способные сто-то доказать телесные повреждения.
Для многих участниц в этом проекте много личного. Играющая Настю актриса ушла от гражданского мужа незадолго начала съемок и была полна горечи от его насилия, а написавшая сценарий директор Room 485 Софья Катульска описала в нем личные ощущения от жестокости в отношениях с мужчинами. Заставляя пользователей на всем протяжении фильма выбирать, как будет реагировать Настя, Катульска, по ее словам, хотела опровергнуть ту мысль, что с помощью «правильного» женского поведения можно остановить насилие в отношениях и сохранить семью.
Вывод ясен. История построена так, что развод неизбежен: что бы ни делала Настя — а женщина плачет, кричит, умоляет помочь, дает отпор, извиняется — она не может успокоить Кирилла. По условиям ролевой игры он задушит ее насмерть подушкой, просто сдавит ей горло до остановки дыхания или временно удалится, вынуждая Настю жить в страхе перед следующей вспышкой гнева.
По опросам активисток, каждая пятая женщина в России подвергалась физическому насилию со стороны партнера. Ежегодно в стране от домашнего насилия погибает 14 000 женщин. Это в девять раз больше, чем в США, хотя население в России вдвое меньше, чем в Америке. Под влиянием стран, объявивших феминизм одной из основ своей внешней политики, 155 стран приняли законы, согласно которым домашнее насилие является преступлением. Но в России такого закона нет. Правительство даже сделало так, чтобы совершившему бытовое насилие было легче остаться безнаказанным. В 2017 году парламент принял закон, согласно которому домашнее насилие, не вызвавшее серьезных травм (когда не требуется лечение в больнице), считается административным правонарушением, а не уголовным преступлением. Нарушивший закон впервые может отделаться несерьезным штрафом в 5 000 рублей (88 долларов) вместо того, чтобы навсегда покинуть семью и сесть в тюрьму.
После распада Советского Союза российское государство отклонило более 40 законопроектов о защите жертв домашнего насилия. Отсутствие соответствующих законов позволяет мужьям-насильникам оставаться безнаказанными, а женщины в такой ситуации оказываются без правовой защиты. Полиция часто отказывается реагировать или расследовать такие случаи, отмахиваясь от бытового насилия как от внутрисемейного дела. «Позвоните мне, когда он вас убьет», — так один полицейский ответил женщине, попросившей его о помощи. Об этом рассказала исследователь из организации Human Rights Watch Юлия Горбунова, услышавшая такую фразу при опросе жертв домашнего насилия по всей России. Весной правительство отложило обсуждение нового законопроекта о бытовом насилии вплоть до окончания пандемии. «А между тем сейчас самое подходящее время ввести такой закон», — говорит Горбунова.
Центр «Анна» координирует деятельность 150 организаций из России и бывших советских республик, а центр «Насилию нет» оказывает бесплатную правовую и психологическую помощь пострадавшим от жестокости женщинам. Но к ним все более враждебно относится Кремль и Русская православная церковь (РПЦ), которая за годы правления президента Владимира Путина получила колоссальное влияние. В 2019 году они очень негативно отреагировали на законопроект об ограничительных мерах для мужчин и об ужесточении наказания для нарушивших закон впервые. Это было пионерское для России предложение: как только муж поднял руку на жену, не просто штрафовать его, а отправлять на короткое время за решетку. Свыше 180 православных и консервативных организаций подписали открытое письмо на имя Путина с просьбой заблокировать этот закон. Они заявили, что это плод усилий «радикальной феминистской идеологии», а церковь вдобавок отметила, что у законопроекта «антисемейная» направленность. Законопроект не прошел.
«Если вы не поддерживаете консервативно-радикальные ценности, то вы по сути не вписываетесь ни в какую политику», — говорит Писклакова-Паркер, создавшая «Анну» в 1993 году, а затем открывшая первую в стране горячую линию помощи жертвам домашнего насилия. По словам этой женщины, ее всячески пытались оклеветать ультраконсервативные группировки, утверждая, что она работает на американское правительство. Кремль фактически представляет в образе предателей те организации, которые борются с семейным насилием. Кремль требует, чтобы в случае получения зарубежного финансирования и нормального занятий политической деятельностью по продвижению западных ценностей такие организации объявляли себя «иностранными агентами». Это уничижительный термин советской эпохи, потому что так называли политических диссидентов. (Так в тексте. На самом деле российское законодательство в этом вопросе скопировано с американского закона «Акт о регистрации иностранных агентов» — Fоreign Agents' Registration Act, прим. ред.)
Государство урезало финансирование феминистских организаций. В 2020 году путинская программа ежегодных грантов перечислила защищающим жертв домашнего насилия организациям всего 26 968 долларов. По данным исследовательского новостного издания «Открытые медиа», это 88-процентное сокращение по сравнению с 2019 годом. В 2021 году из 12 кризисных центров домашнего насилия и организаций правовой помощи лишь один получит государственное финансирование.
Вопреки такому враждебному отношению властей, не желающих давать много денег оппонентам своей политики, активистам удалось расколоть общественное мнение. И оно все больше склоняется на сторону женщин. Согласно данным государственных социологических опросов, в январе 2017 года 59% россиян поддерживали идею о декриминализации неопасных для жизни случаев домашнего насилия, а в августе 2019 года эта цифра уменьшилась до 26%. В декабре 2019 года 70% россиян поддержали закон, помогающий защитить женщин от бытового насилия. Когда организация Ривиной «Насилию нет» в 2019 году оказалась на грани закрытия из-за нехватки средств, доноры перечислили ей достаточно денег для расширения деятельности.
Бизнес тоже начинает обозначать свою позицию в этом вопросе. В 2019 году один из крупнейших российских банков «Альфа Капитал» уволил топ-менеджера, когда его жена заявила, что он ее избил. Когда телеведущая Регина Тодоренко выступила в апреле с заявлением, что женщины бывают сами виноваты в попытках изнасилования, ведущие бренды отказались от того, чтобы делать ее лицом и голосом своих товаров. Позже она извинилась и перечислила «Насилию нет» 28 000 долларов. Пережившие жестокое обращение жертвы становятся известными звездами СМИ. Маргарита Грачева, которой муж в 2017 году отрубил топором руки, получила широкую известность и регулярно выступает в СМИ, в том числе на государственном телевидении.
На фоне сопротивления властей во время пандемии в дело вступили некоммерческие организации. В июне «Анна» объявила, что ее горячая линия будет работать круглосуточно семь дней в неделю, а также создала чат-бот для тех женщин, которые не могут говорить по телефону. Организация «Насилию нет» просит волонтеров сопровождать женщин в полицию. Писклакова-Паркер и Ривина работают с гостиницами и волонтерами, которые предлагают женщинам с детьми комнаты, продукты питания и транспорт для поездок. «Мы фактически делаем все то, что должно делать государство», — говорит Писклакова-Паркер.
Активисты также используют социальные сети и кампании в интернете для того, чтобы ухудшить отношение россиян к мужьям, обвиненным женами в насилии. 39-летняя Катульска рассказывает, что, когда она была маленькой, насилие в семье считалось нормой. Узнавая о случаях ревности или обиды, люди пожимали плечами и говорили: «Бьет — значит, любит». Многие россияне до сих пор придерживаются такой точки зрения. В итоге рекламное агентство Room 485 в 2020 году запустило в Инстаграме кампанию с хэштегом «Бьет — не значит любит». Оно готовит еще одну кампанию в Инстаграме, цель которой разъяснить, что делать в случае бытового насилия.
С 2018 года волонтеры из «Насилию нет» проводят кампании в социальных сетях, показывая видеоролики с выступлениями знаменитых россиян, которые говорят, что бить женщин недопустимо. В прошлом году более 100 волонтеров приняли участие в программе, организаторы которой сводили их с жертвами насилия, нуждающимися в помощи. Волонтеры разговаривали от их имени с адвокатами и прочими третьими сторонами. «Большинство людей, переживших домашнее насилие, не готовы за себя бороться», — говорит Ривина. Эта 30-летняя женщина благодаря своей активности получила такую известность, что некоторые посетители организации «Насилию нет» соглашаются разговаривать только с ней.
Но самая большая проблема Ривиной — убедить власть, что такие организации, как ее группа, не являются врагами. «Мы выступаем за семейные ценности, — говорит она, — вмешиваясь в ситуацию, мы делаем так, чтобы дом стал самым безопасным местом».
