'Самым захватывающим событием всего учебного года для меня стал день, когда на стоянку вкатился и открылся букмобиль (передвижная книжная лавка - пер.). Не потому что я такой уж книголюб. . . и не потому что мне денег девать некуда. Мне в букмобиле был интересен тот двоякий факт, что магазин сам ищет себе клиентов'. - Ариэль Фоксман, редактор журнала Cargo.
Несколько лет назад неизвестными журналистами на юге России были найдены какие-то старые документы НКВД - списки, правленные самим Сталиным, с его резолюциями напротив каждой фамилии. Вариантов резолюции было всего четыре: 'Расстрелять', 'Расстрелять немедленно', 'Расстрелять несомненно', и очень редко 'Оставить в живых'.
Почему мы начали с этого? Потому что нежного редактора журнала Cargo, нового глянцевого издания для мужчин, Сталин бы не моргнув глазом поставил к стенке, как шутят в тех краях. Но Сталин мог бы сыграть и другую шутку - оставить Ариэля Фоксмана в живых. Он умел из тысяч людей разглядеть хорошего коммуниста.
Людям вообще свойственно внимание к мелочам. В нашей стране понятие коммунизма сводится к шести, максимум семи узким образам и штампам: конфискация частной собственности, уничтожение свободы предпринимательства, массовые казни, береты, козлиные бородки, плохие зубы, раздрызганные маломощные машины по самые стекла в грязи, тонкий шпионаж и военные парады. В Америке тот, кто не одет как Че Гевара и не распинает на деревянном крестике бигмак, не имеет права считаться коммунистом. Так вот, это совсем не так.
Коммунизм, то есть и идеи Ленина, и практика Сталина - это нечто гораздо большее, чем неопрятные киношные злодеи в 'Жигулях'. Мы должны четко это осознавать, потому что своей обратной стороной Красная Угроза уже застилает небо над самой Америкой. При этом многие люди этого не видят, потому что слишком мало народу пытались самостоятельно изучить марксизм-ленинизм настолько, чтобы распознать его самые глупые и отталкивающие черты. Наверное, именно поэтому призрак метросексуализма и распространяется так быстро, причем никто не задумывается о том, насколько это дикое сумасшествие. У Ленина, услышь он такое, и сейчас, наверное, встал бы, так скажем, дух.
Две из главных черт ленинизма, о которых, впрочем, мало кто говорит - сексуальная зажатость и ярко выраженное стремление уничтожить разницу между полами. Конечно, здесь был и идеологический компонент - марксовские идеи о равенстве и разделении труда, но все же более глубокие корни уходят в непривлекательность и занудство самих людей, создавших русский коммунизм. Любому, кто читал любимую книгу Ленина - 'Что делать?' Николая Чернышевского - моментально становится понятно, что написана она человеком, который женщину не пробовал ни разу в жизни.
В то время, когда книга была напечатана, критики хоронили Чернышевского за то, что его героини вели себя как мужчины, а герои - совершенно как женщины, но те, кто писал о нем так - промахнулись. И мужские, и женские характеры в книге по существу принадлежали к третьему, доселе не известному полу - коммунистам. Убийственно серьезные, начисто лишенные чувства юмора, склонные к длинным идеологическим речам и воинствующе чуждые романтике и эротизму. Совершенные сухари, в чьем понимании рай - это тесная дешевая квартира, где детей находят в шкафу, а 'муж' и 'жена' - это такие жильцы, которые по очереди меняют им пеленки.
Ленин, который через всю жизнь, как медаль героя, пронес свое сексуальное воздержание, в конце концов принес его в свою страну, где эти идеи, как оказалось, имеют даже некоторую практическую ценность. После разрушения традиционных экономических взаимоотношений в обществе, новые коммунисты сразу принялись за ломку и традиционных половых отношений. Это преподносилось как освобождение женщин, но в действительности уничтожало самые понятия пола и женской привлекательности, из которых и рождался третий пол - коммунистический. На плакатах того времени ('Долой кухонное рабство!') женщины все как одна изображались с мышцами Серены Уильямс (одна из лучших теннисисток мира. Известна атлетизмом и выносливостью - пер.), в одинаковых хламидах и мужских широкополых шляпах. Позже в антиутопиях Оруэлла и Замятина будут впервые высказаны мысли о том, что в будущем вообще может быть уничтожена разница в мужской и женской моде. (В Китае при Мао эту проблему решили просто - с помощью пижамы и велосипеда.)
Конечно, людей в таких обществах никогда не освобождали от идеологических занятий. Согласитесь, трудно воспринимать всерьез коммунистические обязательства вашего колхоза, когда единственное, о чем вы думаете - это ноги Ирины Васильевны. Что делать? Очень просто - закрываете эти ноги до самой земли и сажаете их в кабину трактора. Занавес.
Теперь вернемся к метросексуалам. Хотя, если прочитаете Cargo, подумаете, что это не так, но здесь ногам Ирины Васильевны так же мало места. Метросексуал даже не тоскует по мальчикам в мрачной келье. Он думает только о собственных ногах. Лучше писателя Марка Симпсона, который и изобрел термин 'метросексуал', не скажешь: 'Он может быть геем, нормальным или бисексуалом - это все равно неважно. Он осознает только себя как собственный объект любви и только удовольствие как единственное сексуальное предпочтение'.
Это и есть узловой момент, потому что, если просто пролистать тот же Cargo, эту метросекс-библию, можно подумать, что это просто журнал для мужчин, которые хотят вести себя как женщины. Люди, которые так думают, уже заглотнули наживку - им кажется, что женщиной женщину делает именно дикая страсть к тряпкам и косметике, титанические усилия по поддержанию которой стоят бизнесменам с Мэдисон-авеню (улица в Нью-Йорке, где расположено множество престижных магазинов одежды - пер.) миллиарды долларов в год.
После такого понятно, почему мужчины иногда запутываются, когда читают Cargo. В этом журнале статьи, такие, как, например, 'Рвать с корнем' (Totally Ripped), про мужчин, удаляющих воском лобковые волосы. Как вам, например, такой перл: 'Для женщин это также привычно, как и мучительно больно, но это не остановило новое поколение молодых людей на входе туда, где еще никогда не ступала мужская нога - в салон красоты для зоны бикини'. Есть еще и фото на целый разворот, с такой, например, надписью: 'Никогда не запускал руку в женский крем?' и тут же рекомендация от староватого седеющего 'менеджера по продажам', некоего Брайана В., который говорит (наверняка без стеснения, хотя не видно): 'Я позаимствовал у мамы крем 'Ланком' вокруг глаз, чтобы убрать морщины'.
Большинство тут же сказали бы презрительно 'Педик!'. И очень сильно бы ошиблись. У гомосексуальных мужчин, в отличие от читателей Cargo, естественная сексуальная ориентация. Вспомним о героях 'Что делать?' - они принадлежали к новому полу, названному коммунистами, так же и у читателя Cargo свой пол - потребитель. У Чернышевского характеры были картонные, которым при вырезании забыли сделать гениталии - прекрасные статисты в идеологической картине. Их вторичными половыми признаками были идеи. Сейчас в Америке мы имеем такие же характеры, только у них то-что-надо трансформировалось в крем вокруг глаз и плазменный телевизор. Все было бы так хорошо, если бы не было так плохо.
Все революционные движения стремились создать не столько новые экономические отношения и новые социальные структуры, сколько новые породы людей. Мы сейчас переживаем потребительскую революцию, а наш партийный вождь - Ариэль Фоксман, который вещает нам, что покупать и как соответствовать. Быть женщиной - значит покупать крем для лица. Быть мужчиной - значит покупать крем для лица. Быть человеком - значит покупать крем для лица. И все мы едины, о, дивный новый мир, в котором нам нечего терять, кроме своих морщин.
