МОСКВА. - Российский проект 'чеченизации' лежит в руинах. Все усилия, призванные возложить задачу умиротворения мятежной Чеченской республики на местное руководство были 'взорваны' в воскресенье той же бомбой, что убила Ахмада Кадырова - главу промосковского правительства, созданного в Грозном. Сегодня у Кремля нет ни надежного преемника, способного прийти на смену Кадырову, ни стратегии урегулирования чеченского кризиса. Кадыров и, по некоторым сообщениям, еще 23 человека, погибли в результаты взрыва бомбы, заложенной под трибуну стадиона, с которой он наблюдал за парадом по случаю Дня победы - 59 годовщины разгрома нацистской Германии.
Кремль взял курс на 'чеченизацию' в поисках выхода из заколдованного круга, в который превратилась вторая чеченская война: нападения партизан следовали одно за другим, а после них российские федеральные войска проводили жестокие карательные акции. Кремль сделал выбор в пользу новой политики, поскольку, как и в ходе любой оккупации, правительство осознало всю важность и насущность задачи завоевать сердца и умы населения оккупированной территории. Кроме этого, вполне вероятно, кремлевские чиновники, занимавшиеся урегулированием кризиса, руководствовались и желанием снять с себя ответственность и переложить ее на кого-то еще.
В сентябре прошлого года Кремль организовал в Чечне президентские выборы. В отличие от палестинцев, для которых независимость от Израиля является исходным пунктом их требований, жители Чечни и ведущие деятели многочисленной чеченской диаспоры в Москве не возражали против создания в республике правительства, пользующегося поддержкой Москвы, при условии предоставления ей автономии в разумных пределах. Несколько серьезных претендентов, имеющих политические и деловые связи в России, готовы были принять участие в выборах. По данным одного независимого опроса, некоторые из них пользовались куда большей популярностью, чем 'действующий' лидер - Кадыров, которого Москва ранее назначила своим представителем в Чечне.
Казалось, возникла реальная возможность создания промосковской политической коалиции и завоевания хоть какого-то доверия чеченского народа. Если бы 'чеченизация' подкреплялась последовательными гуманитарными мерами - обузданием насилия и жестокостей со стороны федеральных войск и должной заботой о чеченских беженцах на территории России - у нее был бы шанс на успех.
Но администрация российского президента Владимира Путина не склонна к политическим тонкостям. Главные черты его управленческого стиля, который называют 'опорой на властную вертикаль' - это контроль и подчинение. Кремль решил помочь Кадырову избавиться от всякой серьезной оппозиции и обеспечить ему гарантированную победу на выборах. Система единоличного правления представлялась путинскому Кремлю более удобной - к тому же в масштабах России политическая система в последние четыре года эволюционировала именно в этом направлении. Но если единоличная власть в Москве привела к установлению в России 'мягкого' авторитаризма, то в Чечне единоличное правление означало диктатуру. Кадыров потребовал от Кремля более широких полномочий, и Кремль предоставил их ему, пусть и с неохотой. Он установил жестокий репрессивный режим, и многие в Чечне ненавидели и боялись Кадырова. Он устроил 'чистку' своего ближайшего окружения от потенциальных конкурентов, и поставил собственного сына во главе вооруженных формирований, названных чеченской милицией, укрепляя тем самым клановую природу чеченского руководства.
Недисциплинированная и жестокая армия Кадырова запугивала, похищала и пытала соотечественников-чеченцев, подозревавшихся в сотрудничестве с боевиками, или тех, кого просто считали нелояльными. И, хотя Кадыров вел войну против чеченских боевиков, его союзники из российских федеральных сил относились к этим вооруженным формированиям с глубоким недоверием, и не без оснований. Кадыров нажил себе десятки врагов; на него было совершено несколько покушений.
После гибели Кадырова Россия оказалась один на один с последствиями своего упрощенного подхода (с похожей проблемой сталкивается и руководство США, пытаясь справиться с иракской проблемой). Отказ от стратегии 'чеченизации' и возвращение к системе назначения лидеров республики 'из Москвы' означали бы признание провала политики, которую сам Путин яростно отстаивал от любой критики. Пойти на переговоры с боевиками Россия не может, ведь Путин не раз заявлял, что подобный шаг абсолютно исключен.
Поскольку Кадыров не терпел возле себя сильных и амбициозных людей, Кремль не может поставить на его место кого-либо из ближайших сподвижников. Более того, любому его преемнику придется столкнуться с трудной реальностью: структура власти, созданная Кадыровым, имела клановую природу и опиралась на вооруженных людей, возглавлявшихся его жестоким сыном.
За последние десять лет чеченский конфликт стоил России многих тысяч жизни, привел к 'обесчеловечиванию' военных, росту межэтнической вражды и неисчислимым финансовым расходам. В последние годы сотни москвичей и жителей других российских городов стали жертвами терактов, совершенных чеченскими боевиками. Через какое-то время Кремль, конечно, выработает новую политику и найдет нужных людей, чтобы воплотить ее в жизнь. Но вряд ли стоит надеяться, что этот новый курс будет отличаться большей утонченностью и чуткостью, чем предыдущие попытки.
Маша Липман - редактор журнала Московского центра Карнеги 'Pro et Contra'. В 'Washington Post' она ведет ежемесячную колонку.
