Айра Строс является американским координатором Комитета НАТО по Восточной Европе и России
12 мая 2004 года. Участие России в Большой Восьмерке сулит выгоды как самой России, так и этой организации в целом. Оно выгодно России - и всем тем американцам, которые хотят видеть Россию дружественной и европеизированной - как наилучший на сегодня путь сохранения и укрепления связей России с Западом. И это выгодно Большой Восьмерке как организации, поскольку повышает ее собственную значимость.
В этой ситуации заложены возможности, которые может использовать Запад. К сожалению, Запад действует вопреки собственным интересам, фокусируя вместо этого свои рассуждения на мыслях об исключении России из Большой Восьмерки.
Большая Восьмерка является подходящим форумом для России. Она является крупным западным институтом с самым широким географическим охватом: она одновременно и трансатлантическая, и транстихоокеанская. С включением в Большую Восьмерку России она теперь стала пансеверной. "Север" - это группа стран, у которых есть много важных общих дел. Когда Север объединен, мир становится достаточно сплоченным; когда он разъединен, мир погружается в конфликты, как это было на протяжении 20-го века. Членство России нисколько не уменьшило идентичность этой организации, ни в плане ее целеустремленности, ни в географическом плане; напротив, оно укрепило эту идентичность, заполнив существовавший в ней промежуток.
Большая Восьмерка также является наиболее западным институтом с наиболее широкими интересами. Она готова рассматривать любые аспекты взаимного сотрудничества и глобального управления - фактически все, что представляет взаимный интерес для России и западных стран. Она лучше приспособлена к контурам сотрудничества России с Западом, чем большинство других западных институтов.
Далее, Большая Восьмерка - такой институт, к которому Россия не может иметь никаких претензий, являющихся пережитком "холодной войны". Большая Восьмерка, в свою очередь, не имеет ничего против России, что бы оставалось от "холодной войны". Этой своей добродетелью она обязана одному из своих пороков: у нее нет постоянного аппарата, который мог бы аккумулировать подобные причины для нервозности или "культуру среды" (milieu culture). Как институт она имеет минимальную структуру; вполне возможно, что она могла бы иметь больше багажа, но между тем она легко адаптируется. Ее единственная область полуформализованного сотрудничества - контроль макроэкономики и координация деятельности центральных банков, касающейся валютных интервенций - не является областью, в которой участвует Россия, и это объясняется честными техническими причинами (а не политическими причинами, которые ради дипломатических целей маскируются под безобидные технические причины, как часто бывает с Организацией Североатлантического договора, сокращенно НАТО). Однако главная часть Большой Восьмерки - саммит глав государств - является абсолютно гибкой. У саммита глав государств имеются большие потенциальные возможности для реформирования подпирающей его структуры, однако на протяжении десятилетий этот потенциал остается почти полностью нереализованным.
Россия впервые повела речь о вступлении в Большую Восьмерку (тогда еще Большую Семерку) во времена Горбачева. Представители Запада, в свою очередь, начали говорить о принятии в эту организацию России в последние годы горбачевской эры. В последующее десятилетие Россия постепенно была вовлечена в эту организацию, сначала в качестве наблюдателя или гостя, далее в качестве участника Большой Семерки плюс Единица, а затем уже в качестве "политической" Большой Восьмерки. На каждом этапе ее вовлечения участие России доказало свою полезность для обеих сторон. Сегодня Большая Восьмерка является единственным трансатлантическим институтом, в котором Россия является полноправным членом; во всех остальных организациях Россия все еще не завершила процесса вступления или все еще остается за бортом.
В самом деле, Большая Восьмерка - единственный западный институт, который Россия не только поддерживает, но который хотела бы видеть более сильным. Отчасти это потому, что она является членом этой организации; отчасти потому, что существует естественное тяготение, которое позволяет ей идентифицировать себя с этой организацией после того, как она стала ее членом (надо полагать, что Россия не хотела бы усиления некоторых других группировок, например, Организации Исламской конференции, в которой она участвует). В таком случае это, пожалуй, можно рассматривать как индикатор той поддержки, на которую можно рассчитывать, когда Россия вступит в другие западные институты. Сергей Караганов давно уже заявляет, что в случае с НАТО Россия будет и дальше смотреть на эту организацию со страхом, пока сама находится вне ее, но станет поддерживать НАТО, как только сама в нее вступит. Это согласуется с элементарной логикой реализма и собственными часто повторяемыми "диалектическими" формулировками России, что она не против НАТО, не против использования НАТО военной силы и не против расширения НАТО как таковых, но возражает против использования военной силы и расширения НАТО, в которую Россию не пускают или в которой ей не дают достаточно сильного голоса при принятии решений. Однако это не согласуется с натовскими оценками подходов России, которые в общем случае классифицируются по простой схеме как пронатовские или антинатовские без всяких ссылок на определяющие условия. Такой сверхупрощенный метод оценки на Западе создает для России трудно преодолимый новый барьер, по спорному утверждению некоторых, нечто вроде порочного круга. В случае с Большой Семеркой Россия никогда не была особенно "против", ни с определяющими условиями, ни вообще, а поэтому перед ней не стоял такой барьер, который ей нужно было преодолеть. В любом случае Россия сегодня является членом Большой Восьмерки, а эту организацию Россия поддерживает.
Выгоды от российской поддержки Большой Восьмерки
То, что Россия поддерживает панзападную организацию, не так уж немаловажно. Это значительно усиливает глобальную силу данной организации. При этом учитываются не только добавление материальных ресурсов России, которые все еще значительны, но также и добавление веры в легитимность этой организации у тех стран мира, которые являются клиентами России, в особенности у тех, кто в той или иной мере являются ее "моральными клиентами" - что иногда увеличивает эту категорию, так как Москва в годы "холодной войны" приобрела обширную моральную клиентуру, в число которой входит ряд правительств и светских радикальных сил внутри почти любой страны мира.
Усиление благодаря России панзападной организации, в свою очередь, влечет за собой более конкретное усиление могущества и легитимности западного глобального руководства. Это такой фактор, который в наше время имеет определенную важность для Америки и для американо-западных притязаний на руководящую роль в мире.
Далее, поддержка Россией западной организации потенциально способна придать политическое ускорение процессам развития Большой Восьмерки, ибо Россия - страна, которая в этот период трансформации все еще обладает некоторыми новаторскими возможностями. Запад весьма заинтересован в том, чтобы его общие институты и договоренности становились более эффективными, но это такое дело, которого ему никогда не удавалось легко добиваться в условиях противодействия имеющих свои интересы группировок внутри каждой страны и правительства. Западу выгодно, чтобы Россия выступила в роли новой силы, которая станет двигать вперед этот процесс.
Напротив, Западу будет невыгодно, если Россия останется в неудобной позиции стороннего наблюдателя и станет выступать как нервный, страшащийся критик западного единства. Возражения России нередко замедляли процесс западной интеграции. Как уже было сказано, Россия всегда имела на Западе обширную моральную клиентуру, и в любом случае западные дипломаты, хотя они после 1989 года нередко были слишком медлительными при решении вопроса о том, как ввести Россию в свой круг, в общем случае полагали неумным слишком сильно давить на Россию, в то же время удерживая ее за дверью. В годы "холодной войны" Россия стремилась расколоть западный альянс, и поэтому стало привычным обвинять Россию в том, что она пытается "разъединить и обмануть Запад", в чем ее все еще нередко обвиняют в кругах НАТО, и во что верила значительная часть западной элиты до 1990-го года, считая это действительной причиной затеянных Горбачевым реформ. Чего, однако, в действительности сегодня хочет Россия - по меньшей мере, в случае Большой Восьмерки - так это не разъединять и обманывать, а еще больше объединять и укреплять Запад.
Можно говорить о том, что у России в отношении Большой Восьмерки есть большие амбиции - такие амбиции, какие, можно было бы полагать, должны быть у Запада, и которых ему, к сожалению, недостает. Россия видит в Большой Восьмерке все более важный орган глобального руководства; некоторые российские аналитики называют ее своего рода "нарождающимся мировым правительством", которое дополняет, но целиком не заменяет Совет Безопасности ООН, страдающий оттого, что его структура остается неизменной с 1945 года. Взгляды России на самые насущные задачи глобального управления - войну с терроризмом и борьбу против распространения ядерного оружия - совпадают со взглядами других стран - членов Большой Восьмерки, особенно Соединенных Штатов.
Однако вместо того чтобы опираться на эту поддержку в деле совершенствования Большой Восьмерки, сегодня на Западе заговорили о том, чтобы выкинуть Россию из этой организации. Это преподносится как предметный урок, призванный научить Россию демократии, хотя такой шаг навредил бы собственным интересам Запада.
Так что же пошло неправильно? Где представления Запада об этом деле сбились с курса?
Неправильное представление о Большой Восьмерке на Западе
Частью проблемы является неправильное понимание на Западе того, что собою представляет Большая Восьмерка. Многие из сторонников исключения из нее России фокусируются на России, а не на атлантических институтах как таковых. Это такая пропасть, в которой они оказались далеко не одинокими: в общем случае на Западе существует общественное недопонимание концепции атлантических институтов. Ряд сторонников исключения России заявляли - некоторые говорили об этом лично мне - что "имеет смысл" изгнать Россию из Большой Восьмерки, потому что она является "клубом демократических государств". Они не спрашивают, какая будет практическая польза от исключения России; они просто чувствуют, что поступить так было бы в определенном смысле "правильным" для их представления о Большой Восьмерке.
В действительности Большая Восьмерка не является клубом демократических государств, как не является и школой демократии, а также местом, где следует оценивать чистоту демократии в конкретно взятой стране. Для того чтобы найти институты такого рода, следует обратить свой взор на Совет Европы и зарождающееся всемирное Сообщество демократий (Community of Democracies). Было бы целесообразным обсудить, достаточно ли Россия демократична, чтобы "принадлежать" к этим клубам. Но Большая Восьмерка не имеет к этому отношения.
Большая Восьмерка - практический институт для решения общих проблем. Это часть расширившейся атлантической когорты институтов, в которую входят НАТО, Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), Международное энергетическое агентство (МЭА), организация по контролю за соблюдением Договора о нераспространении ядерного оружия и прочие институты. Россия поддерживает связи почти со всеми вышеперечисленными организациями, а в некоторые из них уже вступила.
Большая Семерка была создана в 1970-х годах для координации экономики западных держав после краха первоначальной валютной системы, которая была создана в соответствии с Бреттон-Вудскими соглашениями. Постепенно она взяла себе более широкую роль общего саммита западных держав по международным вопросам. В середине 1980-х годов с подачи министра финансов США Джеймса Бейкера (James Baker) она стала заниматься и экономическими вопросами. Постепенно Большая Семерка расширяла свои политические функции, увеличивая от раза к разу повестки саммитов. После принятия в организацию России теперь уже Большая Восьмерка снова расширила свою политическую роль, которую для ясности следует назвать еще раз: координация внешней политики, но никак не взаимное политическое образование или обучение демократии. Включение России было естественным шагом, причем таким, который оказался полезным для группы в целом.
Первоначальные члены Большой Восьмерки принадлежали к числу крупнейших держав - членов ОЭСР, которая к моменту образования Большой Семерки существовала уже около 10 лет. Поскольку Россия намеревается выступить в ОЭСР, и поскольку ОЭСР решила, что примет в свой состав Россию, как только Россия будет удовлетворять техническим и экономическим условиям, саммит Большой Восьмерки, с его менее формальной и менее технической ролью, является на данном этапе логическим местом для России.
Кое-кто, например, Джеймс Хантли (James Huntley), видит в Большой Восьмерке с ее саммитами на высшем уровне место, где больше потенциальной энергии и различимости, чем в других трансатлантических институтах, и предлагает развиваться дальше, опираясь на этот факт. Они предлагают ради преемственности работы создать в Большой Восьмерке секретариат, поручив ему активизировать весь комплекс западных институтов путем планирования инициатив для них и совместного придания этим институтом общественного лица. Таким путем Большая Восьмерка могла бы дать атлантическим институтам коллективную идентичность и различимость как мирового сообщества наций. Фактически, это вдохнуло бы новую жизнь в то, что мы привыкли именовать "атлантическим сообществом". Реализуется или нет подобное видение, пока не ясно, но перспективы эволюции в данном направлении, безусловно, возросли с включением в Большую Восьмерку России, которое уже привело к повышению ее политической роли.
Ничто в международной жизни не является совершенным, и Россия также не вполне вписывается в старую Большую Семерку. Она не вполне вписывается в экономическом плане, однако даже здесь ее присутствие помогает дополнить глобальную гегемонию этой группы путем прибавления огромных природных ресурсов России - нефти, природного газа и других важных полезных ископаемых - чтобы заткнуть большую дыру в ненадежной системе поставок минерального сырья, которая до того преследовала Большую Семерку. Россия не вполне вписывается и в политическом плане, но ведь и Япония не вписывалась в эту организацию на протяжении десятилетий, когда имела гегемонистский режим, который регулярно получал поддержку большинства избирателей, как и режим Путина. Однако членство Японии было полезным в плане мирного превращения японской системы консенсусной квазидемократии в более плюралистическую систему в западном стиле. Россия также не единственная в истории этой группы страна, которая страдает от незаслуженной дискредитации: волны нападок на Японию в 1980-х и в начале 1990-х годов, переполненных теориями заговоров, которые обвиняли японскую элиту в том, что она только делает вид, что строит западную рыночную экономику и демократию, но в действительности готовится вернуться к глобальному господству, угрожали единству этой группы даже больше, чем преувеличенные нападки на политическую эволюцию России сегодня. Есть все основания для того, чтобы перестать преувеличивать отличия России от остальных членов этой группы и вместо этого сделать упор на возможности, свойственные в основе своей нормальной подгонке, которая существовала и продолжает существовать между членами группы и Россией.
