В основе аргументации сторонников вторжения в Ирак лежала идея о моральном превосходстве Запада. По контрасту с жестокой диктатурой Саддама Хуссейна, 'коалиция' воплощала в себе ценности демократии и прав человека. Вторжение в Ирак стало апогеем идеи о моральном превосходстве Запада. Сегодня, задним числом, становится понятно, что эта идея набирала силу еще с 1970х гг., с двух совпавших по времени событий: окончания войны во Вьетнама, существенно подрывавшей репутацию Соединенных Штатов, и начала современной эпохи глобализации. Когда препятствие в виде вьетнамской войны было устранено, а глобализация превратилась в нового знаменосца западных, и, прежде всего, американских ценностей, последние стали находить все более широкий отклик в мире - этот процесс особенно ускорился после крушения коммунизма.
Демократия и рыночная экономика стали новыми 'мантрами' Запада, пригодными для любой страны мира, независимо от того, в каком регионе и на какой стадии развития она находится. После краха прежней системы бывшие коммунистические государства, по крайней мере в Европе, с благодарностью восприняли эту философию, хотя в России она обернулась катастрофой, наглядным свидетельством которой может служить хотя бы нажитое нечестным путем чудовищное богатство Романа Абрамовича. В 1990х гг. процесс глобализации начал рассматриваться в буквальном смысле как синоним вестернизации. Существовала лишь одна модель 'современности' - западная - и глобализация являлась ее естественным носителем. За последние тридцать лет модернизация набрала головокружительную скорость в Восточной Азии, но это неизменно рассматривалось просто как процесс ее вестернизации.
После крушения коммунизма победоносная Америка все больше считала себя спасительницей мира и верховным арбитром, определяющим будущее всех стран без исключения. Если в клинтоновскую эпоху этот тезис не так бросался в глаза, то для режима Буша он превратился в главный организующий принцип. Если какие-то государства не желали склониться перед волей Америки, их объявляли 'странами-изгоями' и угрожали применить силу. Едва вступив в 21 век, мир как будто вернулся на сто лет назад, к эпохе неприкрытого империализма - и, опять же как сто лет назад, это происходило под лозунгом морального превосходства Запада.
Идеологический климат изменился настолько, что новый империализм, как и в конце 19 века, нашел себе сторонников в рядах политиков-либералов. Они не только рассматривали США как 'первого парня на деревне' - они видели в этой стране воплощение добродетели в мире, потерпевшем или терпящем неудачу. Один из представителей этой новой породы империалистов-либералов, Майкл Игнатьев (Michael Ignatieff), пишет в своей новой книге 'Империя' ('Empire'): 'Национальные движения за освобождение от колониального господства, охватившие страны Азии и Африки в 1950е гг., сегодня исчерпали себя и во многих случаях не выполнили своих обещаний создать более справедливую власть, чем прежние режимы колонизаторов-угнетателей'. И еще: 'На каждое национальное движение, действительно сумевшее дать народу самоопределение и достоинство, приходится несколько таких, что просто ввергли свои народы в пучину самоистребления, террора, насильственной раздробленности и краха'.
С исторической точки зрения это полная чушь. 60% населения планеты проживает в Азии, где государства-'неудачники' - это редкость. В Восточной же Азии, где проживает треть населения Земли, их практически нет, а весьма успешных государств - много. Но не будем обращать на это внимания. Книга Игнатьева - превосходная иллюстрация веры в моральное превосходство Запада: страны, недавно получившие независимость (читай: общества, принадлежащие к другим расам и культурам), в основном терпят неудачу, и, следовательно, нравственный долг и историческая миссия США состоит в том, чтобы спасти эти народы от самих себя. В течение полувека, с момента окончания второй мировой войны и подъема антиколониального движения, подобные взгляды высказывали разве что самые непримиримые сторонники колониализма - а теперь 'колесо' идеологии повернулось в другую сторону.
Вот только надолго ли? В Ираке Запад ждало грубое пробуждение. Растущее сопротивление иракцев уже напомнило ему забытый урок эпохи антиколониальных войн: люди, принадлежащие к иным расам и культурам, не желают, чтобы ими правила иностранная держава, расположенная на другом краю света. В то же время, разоблачения многочисленных преступлений, совершаемых американскими и британскими войсками, наглядно иллюстрируют тот факт, что 'моральное превосходство Запада' - всего лишь один из западных мифов.
На прошлой неделе президент Буш заявил: 'Люди, видевшие эти снимки, не поняли подлинного характера и души Америки'. Напротив, снимки [из тюрьмы Абу Граиб - прим. перев.] являются неотъемлемой частью 'характера и души' общества, построенного в результате истребления коренных народов континента, общества, в котором еще 40 лет назад существовала сегрегация, где и сегодня значительная часть чернокожей молодежи оказывается за решеткой; общества, уничтожившего сотни тысяч вьетнамцев; общества, охваченного мессианской верой в том, что его ценности являются образцом для всего мира, готового силой навязывать ему эту модель, и считающего себя выше международного права. Все это тоже американские ценности. В подобной атмосфере поведение американских солдат, сочетающих глубокое чувство расового превосходства с презрением к международному праву, выглядит вполне предсказуемым.
Растущее ощущение кризиса англо-американской оккупации Ирака вполне может стать первым признаком меняющегося отношения к понятию 'морального превосходства Запада'. Идея о том, что коалиция является освободителем, а не оккупантом, уже поблекла в памяти и с каждым днем выглядит все абсурднее. Однако в основе этого меняющегося восприятия, возможно, лежит и другая причина - совершенно иного порядка. Превращение США в единственную сверхдержаву, которое привлекло столько внимания во всем мире, представляет собой лишь один аспект куда более сложной картины глобального развития.
Внезапное крушение коммунизма в Европе, наряду с военной мощью США и появлением 'доктрины Буша', вывели на первый план идею о подавляющем могуществе Америки. Однако другая тенденция, проявившаяся за последнюю четверть века, и имеющая столь же важное, а в долгосрочной перспективе, вероятнее всего, и более важное значение - это экономический подъем в Восточной Азии, прежде всего в Китае, а также Индии: двух странах, где проживает почти 40% населения земного шара. Могущество и влияние западных ценностей стали следствием экономической мощи Запада, и в конечном итоге, всегда зависели от нее. Превращение Китая в одного из крупнейших игроков на мировой арене, а в перспективе - возможно, и в новую сверхдержаву, станет прелюдией к распространению влияния китайских ценностей во всем мире. После этого то же самое произойдет и с Индией.
Высокомерный Запад до сих пор расценивает экономический подъем в этих странах как простое подтверждение растущего западного влияния. Программы новостей 'ВВС' до бесконечности твердят о том, насколько 'западными' людьми стали китайцы. Да, в каких-то отношениях это верно, но в других - ничего подобного не произошло.
Понятие 'современности' состоит не только из технологий и рынка, оно укоренено в культуру и определяется ей. Рано или поздно до нас дойдет, что Запад больше не обладает монополией на 'современность' - помимо нашего понимания 'современности' существуют и другие варианты. История следующей четверти века будет связана не только с 'гипермогуществом' Америки, но и с ростом мощи и влияния стран Азии и их ценностей.
Возможно, вторжение в Ирак и рассматривалось как апогей развития идеи о 'моральном превосходстве Запада'. Но всего один год оккупации привел к тому, что это утверждение стало давать глубокие трещины. Если события 11 сентября и их последствия - не говоря уже об утверждениях Игнатьева и иже с ним - позволяют предположить, что мы живем в упрощенном мире, основанном на силе и моральном превосходстве США, то более сбалансированная точка зрения на глобальный процесс развития состоит в том, что мы стоим на пороге совершенно иного мира, где западные ценности будут оспариваться намного энергичнее, чем в любой период истории со времен 'взлета' Европы пять столетий назад. Конечно, коммунизм, особенно в дни его расцвета, представлял собой серьезнейшую угрозу западным ценностям, но эта угроза всегда носила политический, а не культурный характер - а ведь культура намного могущественнее политики.
Мартин Жак в настоящее время работает в качестве приглашенного научного сотрудника в Центре Азиатских исследований Лондонской школы экономики (London School of Economics)
