В адрес этой правозащитной группы, основанной, чтобы привлечь внимание к страданиям узников совести, звучат обвинения в том, что она слишком активно вторгается на политическую арену. Вэнора Беннет расследует этот вопрос.
'Война с террором' привела к самому серьезному 'наступлению' на права человека со времен принятия Всеобщей декларации прав человека, утверждает 'Amnesty International'.
В ежегодном докладе за 2004 г., опубликованном на этой неделе, организация уделяет основное внимание ущербу, который, по ее мнению, нанесли США и их союзники делу защиты прав человека. 'Глобальная программа в области безопасности, провозглашенная администрацией США, основана на обанкротившихся идеях и отличается беспринципностью', - говорится в докладе.
Генеральный секретарь 'Amnesty' Ирен Хан (Irene Khan) этим не ограничивается. 'Со времен принятия Всеобщей декларации прав человека в 1948 г. ее ценности и принципы не подвергались столь массированной атаке', - заявляет она.
По мере нарастания тревоги в связи с ситуацией в Ираке, кое у кого подобные аргументы могут вызвать все больше сочувствия. Однако подобные огульные обвинения лишь усугубляют подозрения критиков 'Amnesty', считающих, что эта организация теперь отдает политическим целям приоритет над ее первоначальным - аполитичным - мандатом: защитой отдельных узников совести и людей, подвергаемых пыткам, от репрессивных режимов.
'Amnesty' возникла благодаря убеждению одного человека в том, что отдельные люди способны помочь друг другу. Организация была основана в 1961 г. британским адвокатом Питером Бененсоном (Peter Benenson), после того, как он прочел в газете, что двое португальцев были брошены за решетку потому, что провозгласили тост за свободу в одном из лиссабонских кафе. Он убедил сотни людей отправить диктаторам, правившим в те времена Португалией, письма с требованием освободить этих заключенных, и этот план увенчался успехом.
Идея о том, чтобы простые люди писали письма в защиту всеми забытых заключенных - символом которой является эмблема 'Amnesty': свеча, опутанная колючей проволокой -нашла отклик по всему миру. Сегодня количество людей, работающих на 'Amnesty', оказывающих ей финансовую помощь или отправляющих письма от ее имени, составляет 1,8 миллиона. В Европе эта организация имеет весьма высокую репутацию: по данным недавнего опроса общественного мнения, лишь Всемирный фонд дикой природы пользуется большим доверием.
Тем не менее, возникает все больше опасений, что 'Amnesty' постепенно утрачивает первоначальные ориентиры. После того, как в 2001 г. ее генеральным секретарем стала уроженка Бангладеш г-жа Хан - бывшая сотрудница ООН - организация распространила свою деятельность на сферу социальных, экономических и культурных прав.
Она все больше занимается проблемами общего характера, а не конкретными случаями. Сегодня 'Amnesty' проводит широкомасштабные кампании по самым общим и несопоставимым вопросам - от насилия против женщин до контроля за распространением ручного огнестрельного оружия.
'Обладает ли организация вроде 'Amnesty' необходимыми специальными знаниями о торговле оружием, и в состоянии ли она связать торговлю оружием с нарушением прав человека? Лично я в этом сомневаюсь, - отмечает сэр Найджел Родни (Nigel Rodney), член комиссии ООН по правам человека, бывший специальный докладчик ООН по вопросам, связанным с применением пыток; одно время он возглавлял юридический отдел 'Amnesty'. - Эта тема явно находится за пределами ее первоначального мандата. То же самое можно сказать и о насилии против женщин. Очевидно, что насилие против женщин, применяемое государством или активно одобряемое государством - это одно: это действительно вопрос прав человека. Но неспособность правительств решить одну из социальных проблем в своих странах - на мой взгляд, это не вопрос прав человека. Думаю, 'Amnesty' приняла эту программу в результате сознательного решения отказаться от прежней политики'.
Каждое новое направление деятельности 'Amnesty' вызывает ожесточенные споры, замечает Малкольм Смарт (Malcolm Smart), бывший руководитель исследовательского отдела организации, ныне возглавляющий Медицинский фонд помощи жертвам пыток. Но насчет этого направления у него есть сомнения: 'На правительствах лежит обязательство не применять пыток. Если они это делают, то поступают неправильно. Что же касается обеспечения права на здравоохранение, то это скорее проблема из разряда 'каким аршином мерить?' Им нужно провести анализ: способствует ли это изменению ситуации, или просто привлекает внимание общественности? И то, и другое важно, но это все равно что выбирать между ковровыми бомбежками и точечными ударами'.
По мере того, как деятельность, снискавшая 'Amnesty' ее высокую репутацию, отодвигается на второй план, размывается и прежняя четкость ее задач. 'Когда ваш мандат распространяется на всю гуманитарную сферу, ваша организация рискует попасть в зависимость от любого движения, что привлечет ваше внимание, - говорит сэр Найджел. - Чем меньшей четкостью отличается мандат, тем труднее провести разграничительную линию между объективными исследованиями и информированием общественности, с одной стороны, и политической программой - с другой'.
Этот вопрос с особой актуальностью возник в России. Московских правозащитников возмутил тот факт, что 'Amnesty' отказалась объявить российского миллиардера Михаила Ходорковского политическим заключенным. Некоторые подозревают, что он попросту слишком богат, чтобы вызвать сочувствие у 'Amnesty', хотя, согласно распространенному мнению его арест в октябре прошлого года был обусловлен политическими причинами. Накануне президентских выборов в России, состоявшихся этой весной, он финансировал оппозиционные партии. Процесс по его делу начался вчера, однако через несколько часов слушания были перенесены на 8 июня.
На этой неделе г-жа Хан заявила: 'Мы сейчас изучаем этот вопрос более глубоко, но по нашей предварительной оценке он не подпадает под эту категорию'. Однако Елене Боннер, старейшине российского правозащитного движения, этого недостаточно. Она поставила свою подпись под двумя открытыми письмами с призывом к 'Amnesty' взять это дело под свой контроль, помещенными на сайте российских правозащитников www.hro.org.
'Я по-прежнему уверена, что Ходорковский - политзаключенный, - утверждает она. - 'Amnesty International' утратила свой характер аполитичной организации. Ее отношение к таким национальным трагедиям, как чеченская война, приобрело политический характер, она считает, что не должна оскорблять Россию. Мы всегда говорили о том, что государство говорит одно, а делает другое. Но теперь тем же занимается и 'Amnesty'. Это признак того, что она превратилось из правозащитной организации в 'правозащитную бюрократию'. У меня это вызывает грусть'.
Беспокойство относительно политической необъективности 'Amnesty' возникло в прошлом году, в преддверии иракской компании. Г-н Хан выразила протест в связи с тем, что британское правительство использовала собранные 'Amnesty' данные о нарушении прав человека Саддамом Хусейном в качестве аргумента в пользу войны. По ее словам, эта информация использовалась исключительно в политических целях.
Некоторые сочли подобные жалобы неправомерными. 'Вряд ли для кого-то станет новостью, что правительства часто руководствуются политическими соображениями, когда обращают внимание на те или иные случаи нарушения прав человека, - утверждает Уильям Шоукросс (William Shawcross), писатель и член правления 'International Crisis Group'. - На мой взгляд, правительство совершенно оправданно привлекло внимание к ужасающим злодеяниям Саддама. 'Amnesty' это должно было бы только обрадовать'.
Раздражение, которое этот случай вызвал у правительства и консерваторов-сторонников войны, можно сравнить лишь с яростью Дэвида Бланкетта (David Blunkett) в связи с критикой со стороны 'Amnesty' обращения с лицами, заключенными в тюрьму Белмарш по подозрению в причастности к терроризму. В декабре прошлого года министр иностранных дел пригрозил выйти из этой организации, членом которой он состоял много лет (в дальнейшем, он, однако, передумал).
Г-жа Хан только смеется в ответ на вопросы о подобных претензиях к организации. 'Во время Холодной войны американцы называли нас кэгэбэшниками, а русские утверждали, что мы - филиал ЦРУ. Когда вас критикуют и справа и слева, думаю, это означает, что вы все делаете правильно'.
По мнению г-жи Хан, радикальное изменение характера деятельности организации, которое произошло под ее руководством, просто отражает изменения в мире после окончания эпохи Холодной войны, когда 'Amnesty' начинала свою работу, а также после 11 сентября 2001 г. Именно в этот день она, получив работу в 'Amnesty', приехала в лондонский отель, включила телевизор, и увидев, что происходит в Нью-Йорке, не могла поверить, что это - не художественный фильм.
По ее словам, сегодня основное место в деятельности 'Amnesty' занимают две темы. Одна из них - борьба против ограничения прав человека правительствами западных стран, столкнувшихся с угрозой терроризма. Вторая - адекватная реакция на рост влияния экономических, а не политических структур, характерный для эпохи глобализации.
Корпорации, готовые закупать сырье - скажем, нефть или алмазы - у вооруженных группировок, или продающие оружие партизанам, могут повлиять на развитие конкретного конфликта. Поскольку вооруженные группировки не реагируют на письма протеста, 'Amnesty', утверждает она, должна найти способ 'перекрыть кран', питающий конфликт, в ходе которого нарушаются права человека - отсюда и кампании давления, призванные заставить корпорации пересмотреть свою деятельность, или попытки установить ограничения на торговлю ручным огнестрельным оружием.
Список узников совести, которыми занимается 'Amnesty', действительно сократился, признает г-жа Хан. 'Мы стали жертвами собственного успеха', - утверждает она. И в чем-то она права.
Сегодня существует немало других организаций, осуществляющих мониторинг нарушений прав человека. Эта, некогда всеми забытая, проблема, теперь постоянно находится в центре внимания СМИ. Сэр Найджел согласен: 'одним из достижений 'Amnesty' является то, что она открыла другим организациям глаза на угрозу, которую представляет собой применение пыток'. Он по-прежнему числит 'Amnesty' среди тех, чья деятельность 'приносит наибольшую пользу международным органам по защите прав человека'. Как отмечает г-жа Хан, 'Перемены вызывают тревогу, но вместе с тем - большой интерес и энтузиазм. Мы меняем наши методы, возможно даже содержание нашей работы, но наши основные ценности остаются неизменными. Мы всегда будем заниматься узниками совести. Это - 'фирменный знак' 'Amnesty''.
Однако 'Amnesty' уже нельзя автоматически воспринимать как лидера в этой сфере. Пытки в Абу Граиб разоблачила не она, а Международный комитет Красного Креста и генерал-майор Антонио Тагуба (Antonio Taguba). Опасения, что 'Amnesty' превращается в 'правозащитную организацию с пониженным содержанием', которой будет просто не до того, чтобы защищать заключенных в небольших странах, выпадающих из поля зрения прессы, по-прежнему существуют.
'Ирен отлично умеет привлекать внимание прессы, но при этом речь идет скорее о самой Ирен Хан, чем об организации. Раньше наши руководители никогда не находились на авансцене, - отмечает один сотрудник французского отделения 'Amnesty'. - От чего у людей действительно бегут мурашки по спине - так это от идеи, что мы можем отказаться от расследования конкретных случаев, чтобы сосредоточиться на общей картине. Чего бы нам очень не хотелось услышать, так это заявления типа: 'У нас нет времени на этих ребят - мы идем на пресс-конференцию''.
Расширение деятельности - дело дорогостоящее. Г-жа Хан надеется, что за ближайшие шесть лет количество членов организации возрастет вдвое.
Но не отвернутся ли от организации сторонники, если она перестанет сосредоточиваться на действиях в защиту узников совести и против применения пыток? Индивидуальные взносы в 'Amnesty' в среднем равняются 40 фунтам: более крупные дотации как правило делаются анонимно. В результате тщательно изучить вопрос о том, как доноры относятся к переменам в организации, просто невозможно.
Однако Стюарт Уилер (Stuart Wheeler), основатель брокерской фирмы 'IG Index', который недавно пожертвовал партии тори 5 миллионов фунтов и давно участвует в кампаниях протеста 'Amnesty', испытывает тревогу. 'Я считаю, что благотворительные пожертвования следует делать на какую-то одну, конкретную цель', - говорит он.
