'Социально-психологическая драма' - говорится в каталоге 26-го Московского кинофестиваля о содержании картины 'Мой сводный брат Франкенштейн'. 'Известие о существовании до сих пор неизвестного старшего брата нарушает спокойствие счастливой семьи'. Однако в каталоге отсутствует слово 'Чечня'. Дело в том, что сводный брат воевал солдатом в грязной войне и теперь несет насилие в мирную жизнь на своей родине, которая закрывает глаза на смерть.
Фестиваль, упуская ключевое слово, тоже не способствует тому, чтобы открылись глаза, но, тем не менее, фильм Валерия Тодоровского, в котором мешаются мотивы, связанные с драмой вьетнамских ветеранов из таких фильмов, как "Rambo" и "Coming Home", в программу включен.
В последнее время, несмотря на то, что правительство делает все, чтобы не допустить сцен с мертвыми, отдельные документальные фильмы все же появились. Но идут они не в великолепном кинотеатре 'Пушкинский', перед парадным крыльцом которого стоят два сверкающих лимузина спонсора Daimler metallic, и вблизи от пассажа, где четыре года назад в результате террористического акта, совершенного чеченцами, в клочья были разорваны 13 человек. 'Дети Грозного' сняли на телеканале НТВ, глава которого Гусинский тут же был арестован. При этом мы не можем осуждать немцев. Ряд фильмов о Чечне был в прошлом декабре частью выставки 'Берлин-Москва', однако под давлением российской стороны министр культуры Вайс (Weiss) изъяла их из официальной программы.
'Франкенштейн' является связующим звеном фестиваля, первое жюри которого в 1935 году возглавлял Эйзенштейн. Тот фестиваль капитулировал перед сталинскими чистками и снова возродился в 1959 году в качестве мирной альтернативы кинофестивалю в Карловых Варах - и тот, и другой выступали как бастионы 'прогрессивного фильма', - а с 1999 года конкурирует ежегодно с Карлсбадом за право считаться важнейшим кинофестивалем стран Восточной Европы.
Кинофестиваль собирается поставлять русским нуворишам звезд, в блеске которых они могли бы видеть свое собственное отражение (Тарантино/Tarantino), Турман/Thurman и Стрип/Streep!). Он должен обслуживать киноманьяков. Он стремится в лигу Большой Тройки (кинофестивали в Каннах, в Берлине и в Венеции) и поэтому оплачивает пребывание западных журналистов (в том числе и автора этих строк). Он должен быть витриной российского киноренессанса (в середине девяностых годов снимали всего только 20 лент в год, сейчас - снова 80, как в советские времена). И он хотел бы комментировать процессы, происходящие в обществе (не зля правителей, которые выделили в пересчете два миллиона евро, столько же, сколько и спонсоры).
К несчастью, разозлить правителей в этом деле пока еще нетрудно. Например, правительство Белоруссии, чей министр культуры потребовал в Москве снять с программы фестиваля картину Андрея Кудиненко 'Оккупация Мистерии' после того, как лента была запрещена в Белоруссии. Героизм сопротивления во время второй мировой войны остается там неприкасаемым. В 'Мистерии' же речь идет о белоруске, в которой рождается материнское чувство к одному нацистскому солдату, и к рекруту, которого русские партизаны принуждают к грабежу и изнасилованию. Ленту в программе оставили.
Что сегодня возможно в великой России, продемонстрировала лента 'Свои' Дмитрия Месхиева, который и получил главную премию. Свои - это Советский Союз, подвергшийся нападению, но Месхиев раскритиковывает мифический единый фронт из красноармейцев, дезертиров, офицеров-политработников, кулаков и коллаборационистов. Каждый из них преследует в тот военный август 1941 года свои собственные интересы, которые все без исключения стоят выше великой задачи защиты отечества.
Впечатляющая лента 'Свои' могла бы найти место в Берлине или в Каннах в пику увязшей в стереотипах шпионской драме "A Different Loyalty" с Шарон Стоун (Sharon Stone), как и картина Марины Разбежкиной 'Время жатвы', так сказать связующее звено между военным прошлым и современностью. В ней есть почти лирическо-ностальгические кадры о борьбе за урожай и вручении красного знамени лучшей комбайнерше, но пришедший с войны без ног отец пьет, сын погибает в Афганистане и когда последней умирает мать, все ее вещи, связанные с воспоминаниями, оказываются на помойке. Что осталось от России после того страшного столетия?
Ответ дает фильм Владимира Хотиненко '72 метра'. В российском фильме о подводной лодке, которая после взрыва оказывается на дне, речь должна идти, нужно думать, о катастрофе с 'Курском'.
Само собой разумеется, был приглашен режиссер Никита Михалков, крестный отец российского кино, без связей которого этого фестиваля, возможно, и не было бы. Он его президент. Лента '72 метра' была снята в его студии, дочь Анна играет главную роль в фильме 'Свои', документальный фильм 'Страсти по России' сына Артема (с папой в роли рассказчика) включен в официальную программу.
Не зря на Московском кинофестивале, на единственном из всех, есть секция под названием 'Семейные узы', в рамках которой уже чествовали Махмальбафов (Makhmalbafs) и клан Вадима, а в списке пожеланий стоит семья Коппола (Coppolas). Шельма, которая думает о мафии.
