Москва утверждает, что ситуация в Чечне нормализуется: 'Все под контролем'. Но разве 90 жертв насилия и нарушений прав человека ежемесячно - это нормально?
Гудермес. Стук мастерков звучит обнадеживающе, так же, как и скрежет лопат, которыми размешивают цемент. В Гудермесе, втором по величине городе Чечни, идет строительство. Вдоль главной улицы выросли аккуратные здания магазинов из красного кирпича. Пока они пустуют. В центре там и сям стоят новые жилые дома, большинство из которых еще не заселены.
На первый взгляд, Чечня медленно поднимается из руин второй разрушительной войны, которая по данным организации по защите прав человека 'Мемориал', унесла жизни 70 тысяч человек. 'Обстановка нормальная, - говорит полковник Анатолий Новоселов, командующий российскими войсками в регионе. - В последнее время здесь не было боевых действий. Ни один солдат не погиб. Здесь безопасно. Обстановка позволяет нормально жить'.
'Он лжет', - говорится на интернет-сайтах чеченских повстанцев, которые почти ежедневно сообщают о нападениях на российские объекты. Вот часть их сообщений за прошедший уикэнд: 'В результате ракетного обстрела убиты два и ранены восемь 'захватчиков' из 42-й мотострелковой дивизии, двое убитых и двое раненых при взрыве мины, два агрессора убиты в результате нападения на военный транспорт, два сапера погибли при попытке обезвредить мину'. Эти сообщения редко или никогда не попадают в российскую печать, но в общих чертах подтверждаются 'Мемориалом'.
Согласно подсчетам, с начала в 1999 году второй чеченской войны погибли около шести тысяч бойцов российских внутренних войск. Только в прошлом месяце война унесла жизни пятидесяти военных. Как утверждает 'Мемориал', ежегодно в Чечне гибнет тысяча мирных жителей. Неизвестно число погибших среди чеченских повстанцев.
'Речь идет о конфликте на грани войны, - говорит представитель 'Мемориала' в Москве Александр Черкасов. - С одной стороны, применяются мины, и убивают государственных служащих и милиционеров, с другой, арестовывают гражданских лиц, после чего они часто исчезают. Люди гибнут также в перестрелках. Это - конфликт незначительной интенсивности. Но в горах применяется боевая авиация. Там ведутся боевые действия, которые можно назвать настоящим вооруженным конфликтом'.
В расположенной среди развалин чеченской столицы Грозного переполненной больнице номер девять лежат пациенты, судьба которых - прямое следствие этого конфликта. В своего рода шкафу лежит человек с наполовину оторванной рукой. Его нога вся перевязана. Руку он потерял во время первой войны, а серьезное ранение ноги получил недавно. В обоих случаях это произошло при взрыве мин. Немного подальше в корридоре в сделанной из простыней палатке лежит другой мужчина. Неизвестные люди прострелили ему ногу. Его жена варит кофе на небольшой плитке. Тяжелораненый ребенок пронзительно кричит в закрытой комнате.
Значительная часть травматологического отделения постоянно заполнена жертвами подобных инцидентов. Каждый месяц их поступает около девяноста человек. Как только пациента мало-мальски залатают, заботу о нем должна взять на себя его семья, чтобы он освободил место для следующего.
Но, по словам врача-психиатра больницы Лейлы Банишевой, жертвами становятся не только от мин или пуль. Лейла имеет дело с более длительными последствиями войны: психозами и неврозами. К ней постоянно поступают такие пациенты: психические развалины, которых приводят родственники или кто-то подбирает на улице. 'Они все время боятся и плачут, - говорит психиатр. - В этом есть одно преимущество: такой чеченец больше не опасается говорить о своих проблемах. Эти люди осмеливаются показать, что они слабы и устали'.
'В Чечне растет поколение, не знающее ничего, кроме войны, - рассказывает Банишева. - Подростки, которые видят, как их сверстники размахивают автоматами, которые не знают, что такое без страха выйти на улицу. У них проблемы в школе. Они хотят получить хорошее образование, но десять лет войны отбросили их далеко назад'.
Но даже если бы они получили хорошее образование, у них очень незначительный шанс найти работу. Экономика Чечни полностью развалена. Власти пытаются то в одном, то в другом месте запустить экономическую деятельность, но эти попытки слабы и часто обречены на провал. Возьмем, к примеру, завод медицинских инструментов в Гудермесе. Это - развалины, в которых ржавеют токарные, фрезерные и другие станки. Из тысячи ста работников остались считанные единицы. Производство продукции, когда-то экспортировавшейся в 26 стран, уже десять лет как остановлено.
Тем не менее, главный инженер Роман Шамурзаев полон оптимизма.
'Мы начинаем с возведения стен и установки отопительной системы, - говорит он с гордостью. - Затем мы отремонтируем станки и другое оборудование'. В конце этого года производственная линия снова должна работать, снова должен быть налажен выпуск медицинских инструментов. Шамурзаев мечтает, что продукция опять будет экспортироваться.
Рабочий-металлист Амхар Межитов трудится на заводе уже почти сорок лет. Бледный, небритый человек в очках с толстыми стеклами и с мягким голосом. Он рассказывает, что в течение последних десяти лет вместе с несколькими товарищами 'охранял' завод. 'Иногда люди просили нас что-то для них починить. И мы это делали. А теперь мы восстанавливаем завод', - говорит Межитов.
Межитов вынужден жить на 42 - 56 евро в месяц. 'Этого недостаточно, но что я могу с этим поделать?' - спокойно говорит он. Он надеется, что выборы в августе, на которых Чечня избирет преемника убитого президента Ахмада Кадырова, принесут стабильность. А русские? - 'Они могут уходить, - считает Межитов. - Чеченцы вполне могут сами определить, что для них хорошо. Во всяком случае, я бы хотел попросить русских больше не стрелять, - говорит он. - Нехорошо, что они стреляют каждую ночь'.
Она представилась Лизой и работает в ресторане на гудермесском рынке, на котором полно разного рода печенья, вишни, колбас, водки и аудиокассет с песнями, прославляющими семью Кадырова. 'Я делаю плов, котлеты, закуски, основные блюда и десерты - все, что пожелает посетитель, - рассказывает Лиза. - Когда все спокойно, как сейчас, дела идут хорошо'.
'Небольшие' происшествия в Гудермесе и вокруг него, по словам Лизы, не в счет. Она привыкла к худшему, чем периодические ранения и убийства людей. Под словом 'неспокойно' она подразумевает настоящую войну, а о ней здесь речи нет. 'Мы хотим, чтобы ситуация в других районах Чечни тоже стала лучше, чтобы люди больше не гибли и не исчезали, - говорит Лиза. - Должен прийти порядок, порядок наверху. Потому что, когда там нет порядка, его нет нигде'. Надеется ли она на возвращение в Чечню порядка? 'Это знает только аллах', - отвечает Лиза.
