Москва, 18 июля 2004 года. Если Вы один из сокращающегося во всем мире числа лидеров советской эпохи, которого застигли в своей вилле дующие на улице раздражающие ветры демократии, советую утешиться тем, что может быть кое-что и похуже, чем стук в Вашу дверь долгое время пробывшего на посту министра иностранных дел России Игоря Иванова.
Хотя худших вещей не так много.
Бывший президент Югославии Слободан Милошевич (Slobodan Milosevic) услышал стук Иванова в свою дверь 6 октября 2000 года, как раз тогда, когда он больше всего рассчитывал на поддержку России в противостоянии с нарастающей волной сторонников оппозиции, которые вышли на улицы и провозгласили победу его соперника, Воислава Коштуницы (Vojislav Kostunica). После длившейся нескольких часов беседы с Ивановым сербский диктатор признал свое поражение.
Эдуард Шеварднадзе, президент Грузии, услышал стук в дверь 23 ноября прошлого года, когда Иванов принес ему известие о том, что Россия опасается кровопролития, которое могло бы произойти в результате столкновения Шеварднадзе с силами "Революции роз", накапливавшимися на улицах. Через несколько часов Шеварднадзе уступил неизбежному и ушел со своего поста.
В начале мая с.г. назревало противостояние в грузинской черноморской провинции Аджария, где давнишний союзник Москвы Аслан Абашидзе неоднократно провозглашал свое намерение никогда не уступать в своей борьбе против новых демократически избранных грузинских властей. И тогда на его дверь упала тень Иванова. Абашидзе в ту же ночь улетел в Москву на самолете Иванова.
Когда самолет набирал высоту в темноте грузинской ночи, Иванов налил теперь уже бывшему правителю Аджарии стакан виски. Он сказал ему все, что россияне в таких случаях говорят старым союзникам, отношения с которыми стали для них неудобными - нет, невозможными - в мире, где Россия уже не является сверхдержавой.
Роль Иванова как терминатора российской дипломатии подчеркивает важную перемену во внешней политике этой страны в последнем десятилетии, когда она перестала играть роль глобального воротилы и сфокусировалась на собственных национальных интересах.
Россия все в большей мере вынуждена пересматривать старые отношения, столкнувшись с экспансией НАТО в бывшие советские республики, с демократическими движениями в Грузии, на Украине, в Азербайджане, в Армении и в Югославии, а также с тем, что Соединенные Штаты устанавливают свое дипломатическое и военное присутствие повсюду от Центральной Азии до Балтийского моря.
Иванов, который до этого в течение 5 лет был министром иностранных дел, пока в марте с.г. его не назначили секретарем Совета национальной безопасности России, является одним из главных архитекторов политики фокусирования страны на своем "ближнем зарубежье" - бывших советских республиках, будущее которых России видится неотделимым от ее собственного будущего. Он также выступал за то, чтобы дополнить конфронтационный диалог с Соединенными Штатами, который был характерен для "холодной войны", попыткой создать глобальный альянс против того, что он видел как общую угрозу терроризма.
В своей книге "Новая российская дипломатия" Иванов подчеркивает необходимость добиваться таких внешнеполитических целей, которые далеки от традиционных: создания условий для устойчивого экономического роста, повышения уровня жизни российских граждан, обеспечения национальной безопасности и защиты прав российских граждан за границей. Он отвергает "искусственное наложение друг на друга Востока и Запада".
"Нам необходимо исходить из тех реалий, в которых мы живем. Обстановка 21-го века серьезно отличается от обстановки в конце 20-го века, - сказал Иванов в одном недавнем интервью. - С одной стороны, после окончания 'холодной войны' мир перестал быть расколотым на два противостоящих друг другу блока. С другой стороны, появились новые угрозы и вызовы, которые в полный голос заявили о себе 11 сентября 2001 года. Эти угрозы не обусловлены идеологией и не направлены против одного какого-то государства или группы государств; они направлены против всего человечества. Эти угрозы носят глобальный характер, и отвечать на них следует соответственно".
А это значило, что Шеварднадзе, с которым Иванов много лет вместе работал в Москве, когда оба они служили одному и тому же правительству, нужно было привлечь к ответу не только перед народно-демократическими силами, но также и за его многолетнее нежелание покончить с повстанцами из числа чеченских сепаратистов, которые использовали Панкисское ущелье Грузии как базу для нападений на Россию.
Это значило, что нужно было признать, что Милошевич перестал быть сколько-нибудь полезным для России, сказал Глеб Павловский из Фонда эффективной политики, занимающегося анализом политической стратегии и поддерживающего тесные связи в Кремле.
"Каким гарантом национальных интересов России мог он являться? - спросил Павловский. - Историческое влияние России на Балканах было принесено в жертву (Милошевичем) ради интересов небольшого числа корпораций теневой экономики, которые торговали оружием, сигаретами и бензином. . . Милошевич не сумел стать донором для российско-югославских отношений".
В недавнем комментарии газете "The Moscow Times" преподаватель колледжа Ориэл Оксфордского университета (Oriel College-Oxford) Марк Элмонд (Mark Almond) описал роль Иванова как "ангела политической смерти", которому поручают доставить "политическую версию эвтаназии". Эта роль подчеркивает, то что он именует "уходом России. . . от брежневской политики чрезмерного напряжения сил", которая, по его словам, в конечном итоге могла навредить контролю страны над своими самыми важными экономическими ресурсами, нефтью и природным газом.
Сейчас, когда Соединенные Штаты открывают свои военные базы вблизи Каспийского моря и уговаривают дружественных им лидеров на маршруте важного для них нефтепровода, проходящего через Грузию, "энергетические ресурсы России попадают под тень американской мощи, и маршруты экспорта российской нефти или газа, независимо от вашингтонской сферы влияния, сужаются", сказал Элмонд.
"Отступление, которого добился Иванов" в Грузии и Аджарии, позволило Москве прямо заняться источником нестабильности на своей южной границе. Неудачное государство в Грузии или гражданская война между грузинской столицей Тбилиси и какой-нибудь из грузинских мятежных республик вроде Аджарии легко могли бы перетечь в беспокойные южные республики Российской Федерации. Точно так же новое грузинское правительство, враждебное Москве, могло бы разжечь там волнения.
Иванов, несомненно, это понимает. Он сказал, что Соединенные Штаты поступили бы благоразумно, если бы помнили о том, что Россия имеет уникальные исторические отношения с граничащими с ней республиками. "В этих странах все поколения жили в одном государстве. У нас были общая культура, общая система образования, мы вместе работали, вместе развивали наши экономики. Если хотите, было сформировано общее мышление. Естественно, это нельзя назвать искусственными связями", - сказал он.
Хотя это и "нормальная реалия", что эти страны стремятся расширить свои отношения с США, сказал он, "в то же самое время мы сочли бы это неправильным и противоречащим нашим интересам. . .если бы Россию стали выталкивать из этого пространства. Если США считают, что является правильным объявлять зону Каспийского моря зоной их жизненных интересов, тогда мне нет необходимости объяснять, что у России имеется гораздо больше оснований для того, чтобы считать весь регион зоной наших жизненных интересов".
Россия удерживает многие из бывших советских республик в зависимом положении, став их главным поставщиком нефти и природного газа, обладая возможностью буквально "перекрывать тепло" таким странам-сателлитам, как Белоруссия. Россия создала в центрально-азиатском Киргизстане свои военные базы и намекает на то, что ее значительный арсенал ядерного оружия находится в готовности на случай того, если Организация Североатлантического договора (НАТО) станет угрожать границам России.
Одновременно, сказал Иванов, Россия, не колеблясь, одобрила планы США открыть военные базы в Киргизстане и Узбекистане, чтобы начать войну с терроризмом в Афганистане, поскольку талибы представляли серьезную угрозу для России.
"Существует мнение, что США могут этим воспользоваться и под предлогом операции в Афганистане нарастить свое военное присутствие в Центральной Азии, - сказал он. - Мы надеемся, что американское руководство в этом вопросе будет действовать в соответствии с данными им обещаниями: что это военное присутствие будет увязано с антитеррористической операцией в Афганистане. Когда эта угроза будет ликвидирована, отпадет и необходимость в военном присутствии США в Центральной Азии".
Что касается его роли гробовщика российской дипломатии, Иванов это отрицает. "Может быть, кое-кому и хотелось бы выставить меня в качестве героя, но я такой роли себе не приписываю", - сказал он.
Что касается Шеварднадзе, сказал он, он никогда не делал попытки принудить грузинского президента сложить свои полномочия. "Слово 'отставка' никогда не фигурировало в моих консультациях с Шеварднадзе или с лидерами оппозиции. Я не убеждал Шеварднадзе уйти со своего поста", - сказал он.
В богатой нефтью грузинской провинции Аджария, которая поддерживала тесные отношения с Россией даже после того, как Грузия обрела независимость, Иванов сказал, что он ясно дал Абашидзе понять, что в случае, если тот не договорится с новоизбранным лидером Грузии Михаилом Саакашвили, может быть кризис.
"На улицах было множество вооруженных людей. Периодически слышалась пальба. И атмосфера сгущалась очень быстро, - сказал Иванов. - Мы беседовали около 3 часов. . . Он знал, что я приехал не с какими-то плохими планами, а с добрыми намерениями".
Как предполагают некоторые аналитики, реальной проблемой российской дипломатии, возможно, является то, удастся ли ей сделать следующий шаг: от отстранения от власти путем уговоров старых диктаторов - роль, в которой Москва сегодня кажется вполне поднаторевшей - к фактическому формированию стратегических союзов с продемократическими движениями, которые борются за место под солнцем.
В таких странах, как Украина или Белоруссия, сказал Андрей Кортунов из московского фонда "Евразия", вопрос стоит так: когда Россия будет готова пересмотреть свои позиции и рискнуть поддержать более радикальных, более прогрессивных и более деятельных кандидатов?
"Вероятно, чтобы случилось нечто подобное, нужен кто-то, готовый идти на большие риски, чем Иванов, кто-то, готовый уступить место новому поколению лидеров".
