Сегодня во всех школах начинаются занятия. В Беслане на пустоши рядом с кладбищем копают могилы, а немилосердный дождь с треском разрывает гробовую тишину. Глухой звук ударов лопат сотрясает землю. Более сотни тысяч человек приходит на Красную площадь, таща на закорках страх. Школа N1 заполняется венками и цветами, и те гибнут между опаленных стен. Кремль смотрит на небеса. До. . . , до трагедии, до штурма, до взрыва группировка боевиков-самоубийц прячется между детьми. Кто-то кричит о независимости, кто-то требует немедленного вывода российских войск из Чечни и освобождения мятежников. Кремль распределяет федеральные войска, а отряды самообороны Беслана запасаются оружием. Президенты Северной Осетии и Ингушетии не появляются в захваченной школе. Поиски решения. Жара сушит горло, на маленьких лобиках проступают капли пота. Страх точен, а неизвестность прячется где-то рядом с российскими солдатами. В пустоте повисло ожидание невероятного чуда - начала переговоров. Подняв руки вверх в школу входят спасатели. Стены тишины, стены бронированного стона. Дрожит резиновый пузырь воздуха, теплый полог плаценты окутал все вокруг. Жизнь остановилась. Легкие перестали дышать. Мира не осталось, но, внезапно - заблудший выстрел, ледяное жужжание пули и только взрыв опережает кошмар. Осетинские добровольцы, федералы и прятавшиеся между детьми террористы - чеченцы, ингуши, арабы - поджигают бикфордов шнур бойни. 300 детей и взрослых гибнет под перекрестным огнем. И нет бальзама, чтоб пролиться на картечь, заглушить эти раскаты смерти.
От Тихого океана до Балтийского моря, от Владивостока до Калининграда текут реки скорби, и земля под ними становится черной. В Беслане боль копает в слякоти сотни могил под гробы, сколоченные по размерам невинности. Через Большой Москворецкий мост текут флаги, раздаются проклятия. А за всем этим, в жизни, которая все еще принадлежит нам, здесь, на нашей стороне, во всех школах начинаются занятия.
