Убито более 350 человек - детей с родителями и учителями: даже на фоне других терактов эта трагедия выделяется своей бесчеловечностью. Россияне, ошеломленные тем, что произошло на этой неделе в Северной Осетии, пытаются понять, что за враг стоит перед ними. Пытаемся и мы, так как он может быть и нашим врагом. Так ли это?
Для президента Владимира Путина ответ очевиден. Россия борется с исламским экстремизмом, и он должен быть разгромлен. Из того, что мы на данный момент знаем, следует, что детоубийцы Беслана как раз попадают в эту категорию. Они действовали в соответствии с 'религиозными' наставлениями, размещенными на сайте чеченских исламистов, которые искажают Коран, утверждая оправданность взятия в заложники и убийства немусульман. Но Путин хочет доказать, что более широкое движение чеченских сепаратистов укоренено в исламском экстремизме, будто бы весь регион является филиалом 'Аль-Каиды'. С этим дело обстоит сложнее.
В Чечне радикальный ислам никогда не был влиятельной силой. Чеченцы традиционно придерживаются суфизма, мистической и умеренной формы ислама. Для поколений чеченцев, живших при советской власти (и высланных при Сталине всем народом в Среднюю Азию более чем на десятилетие), суфизм стал средством сохранения национальной самобытности.
Когда в начале 1990-х годов чеченцы изъявили желание отделиться от России, их лидеры, хотя далеко не демократические, все же избегали риторики радикального ислама. Первый президент Чечни Джохар Дудаев даже предупреждал о его опасности. Второй президент, бывший советский полковник Аслан Масхадов - религиозно умеренный. (Хотя, стремясь к национальному единству, он включил в состав своего правительства полевых командиров из числа исламских фундаменталистов, они в конце концов стали решительно противостоять ему). И чеченские священнослужители в большинстве своем не являются радикальными исламистами.
Со времени распада Советского Союза в 1991 г. исламские экстремисты - которых местные жители в основном называют ваххабитами или салафитами - начали участие в кровопролитной войне, которую Россия вела в Чечне. Их целью было перенесение войны на сопредельные территории. Они обычно вербуют в свои ряды и подвергают идеологической обработке оставшихся без родителей безработных подростков из малых сел. Короче говоря, Чечня стала для них возможностью, а не естественной базой. И фактически им в основном не удалось переманить чеченцев на свою сторону.
Поначалу чеченский народ приветствовал поддержку своей борьбы за независимость исламскими радикалами из-за рубежа, но вскоре для большинства их растущее влияние стало нестерпимым. Священнослужители-фундаменталисты, прибывшие в Чечню после провозглашения ею независимости в 1992 г., враждебно относились к вековой традиции чеченского суфизма, что вылилось в столкновения между мусульманами.
После того, как в 1996 г. российские войска уничтожили Джохара Дудаева, обстоятельства сложились так, что ему на смену пришел поборник исламизма Зелимхан Яндарбиев. Он издал указ, по которому на местном уровне светские суды заменялись шариатскими, действующими на основе шариатского уголовного кодекса, принятого в Судане.
Импортирован был не только уголовный кодекс. Чеченская война и новые атаки по Северному Кавказу как магнит притягивают исламских экстремистов со всего мира. Некоторые получили подготовку в лагерях 'Аль-Каиды' в Афганистане и Пакистане. В октябре 2002 г. один радикальный исламист сообщил в суде Германии о том, что главарь захватчиков самолетов 11 сентября Мохаммед Атта хотел поехать воевать в Чечню. Да и донесения американской разведки в 2002 г. показывали, что вооруженные исламисты, находившиеся вблизи Чечни, имели контакт с 'Аль-Каидой'.
Центральной фигурой в создании сети террористов-радикалов на Северном Кавказе был арабский боевик, известный как ибн-аль-Хаттаб (убит в 2002 г.) Именно Хаттаб популяризовал чеченский вопрос среди исламских экстремистов. Он тесно сотрудничал с чеченским полевым командиром Шамилем Басаевым, постепенно перенявшим риторику радикального ислама. Скорее всего, именно эта сеть боевиков-радикалов стоит за зверствами Беслана.
Но более широкое движение сепаратистов в Чечне, включая Масхадова, не состоит из исламистов или ваххабитов. Его лидеры регулярно отмежевываются от террористических актов против мирных жителей, хотя порой двусмысленно заявляют, что такие атаки при всей своей прискорбности понятны, так как это ответ на зверства русских. Фактически, Масхадов десятки раз призывал к мирному решению конфликта путем переговоров, от которых Путин всегда отказывается. Ахмед Закаев и Ильяс Ахмадов, его эмиссары на Западе, повторяли эти призывы и неоднократно осуждали использование террористических методов.
Хотя еще нет полной информации о террористах Беслана, похоже, что это многонациональная группа, стремящаяся разжечь священную войну на всем Северном Кавказе. Не этого хочет чеченский народ. И в этом, возможно, проблеск надежды на фоне разрушенного и орошенного кровью Северного Кавказа.
