Переживания тех, кто оплакивает Арафата, это не боль утраты любимого человека. Это политическое страдание от потери символа, целой исторической эпохи, которая не была к палестинцам добра, но они пережили ее все вместе.
Хайсан Арафат (Haisan Arafat) - один из пятидесяти приемных детей Ясира Арафата (Yasser Arafat). Когда его родители погибли во время нападения на лагерь беженцев в Сабре и Шатиле, палестинский лидер усыновил Хасана, и тот стал членом небольшой семьи сирот, находившихся под покровительством 'раиса'. Вчера молодой Хайсан вышел на улицу и в знак своего глубокого страдания поднял над головой плакат, на котором Арафат пожимает руку французскому президенту Жаку Шираку (Jacques Chirac).
Среди разрывающих напряженную тишину оглушительных выстрелов его товарищей раздается жалоба Хайсана: 'Кто знает, что будет с нами, когда он умрет? Может быть, война, потому что, наверное, никто не сможет контролировать нашу страну'.
Мало кто из палестинцев говорит о возможности начала гражданской войны после смерти Арафата, но слова Хайсана лишний раз подчеркивают то состояние неуверенности, что охватило многих из них после известия о смертельной болезни старого лидера.
Оружейные выстрелы
Еще в ночь со вторника сотни молодых палестинцев заполонили улицы Газы: некоторые палили в воздух и распевали хвалебные песни в честь Арафата, кто-то размахивал тем самым плакатом с Шираком и Арафатом, другие пугали натянутыми на голову масками и 'калашниковыми'. Кто тише, кто громче, но все они выражали охватившее палестинцев чувство неопределенности перед открывающейся новой эпохой.
Стоя перед импровизированным алтарем с зажженными вокруг фотографий палестинского лидера свечами, Хамид Маруан (Hamid Maruan) говорит нам: 'Арафат не просто лидер. Он символ. Он совершал ошибки, но он был Палестина. Арафат это все мы'. Не участвующий в выступлениях 45-летний Абу Али (Abu Ali) объясняет, что он 'принадлежит к другому поколению. Люди моего возраста не так религиозны, но теперь, после того как понял, что в любой момент меня могут убить, я тоже стараюсь быть ближе к Богу. В последние годы ситуация становилась все хуже и хуже и, боюсь, она может испортиться еще больше. Каждый раз, когда происходили какие-нибудь изменения, все для нас становилось только хуже'.
Неопределенность будущего становится темой унылых размышлений самых спокойных из палестинцев, но чаще всего эта неуверенность в возможном исходе событий выливается на улицы в виде вызывающих выступлений с беспорядочной стрельбой в воздух и криками скрывающих лица под масками палестинцев, утверждающих, что не уступят Израилю ни миллиметра своей земли. Приемный сын 'раиса' Хайсан гордится тем, что: 'Арафат никогда не уступал. Он никогда не сдавал и не продавал Палестину'. 'Он был великим лидером, который не капитулировал на переговорах в Кэмп-Дэвиде', - поддерживает его один из товарищей. При Арафате у палестинцев не было ни мира, ни благополучия, но ни один из тех, с кем мы общались, не высказывался за то, чтобы пойти хотя бы на минимальные уступки (Израилю). Всем нравилось вспоминать, что 'он никогда не уступал'.
Политический траур
На улицах Газы царит политический траур. У некоторых на лице видны следы слез, но палестинцы плачут не из-за тяжести утраты близкого человека. Это политическое страдание от утраты символа, целой исторической эпохи, которая не была к ним добра, но они пережили ее все вместе. И хотя палестинцы настолько трагичны в проявлении своих чувств, выступления в знак скорби по Арафату, устраиваемые, начиная с того самого дня, когда стало известно о его приближающейся смерти, носят, прежде всего, политический характер.
Посреди этой вылившейся на улицы человеческой скорби молодой руководитель местной группировки 'ФАТХ' по имени Ядала (Yadala) говорит: 'Мир узнал о нас, благодаря Арафату. И вопрос заключается не в лидерстве. На место президента придут другие. Но, думаю, ни у одного из них не будет способностей Арафата, сумевшего заинтересовать нашей борьбой весь мир'.
Арафат был символом палестинской борьбы, и замены ему в открывающейся новой эпохе не будет. По словам того же Ядалы, палестинский лидер не был безгрешен, он тоже допускал ошибки, но при этом 'мы уже не помним о его промахах, потому что он сам был олицетворением палестинской борьбы. Придут другие руководители, но никто из них не станет таким же символом как он, и потому некоторые чувствуют неуверенность перед открывающимся будущим: Арафат объединял нас, и мы уважали его как символ Палестины'.
Позади нас какой-то взбудораженный молодой палестинец ритмично выкрикивает: 'Никто не сверг Арафата. Никто не победит Палестину'. Звуки его голоса сопровождаются хором оружейных выстрелов. Это не вопль страдания от утраты близкого, а скорее политический призыв, стремящийся сплотить толпу.
Позднее волна возбуждения спадает, все возвращаются к своим обычным делам, и на улицах Газы опять становится спокойно. Несмотря на все опасения и состояние неопределенности, хаоса и беспорядка в дни агонии палестинского лидера было гораздо меньше, чем обычно. Одни из самых спокойных дней города. Единственной приметой неуверенности в будущем служила, пожалуй, лишь покупательская лихорадка, охватившая домохозяек, которые бросились запасать продукты впрок. Как говорят многие: 'Проблемы не обязательно начнутся сегодня или завтра. Но посмотрим, что случится через несколько месяцев'.
