В каждую эпоху на международной арене звучал свой голос. С момента террористической атаки 11 сентября 2001 года словосочетание "тотальная война против терроризма" пришло на смену выражению "новый международный порядок", бывшему в ходу во времена эйфории, вызванной крахом коммунизма.
И вдруг в речи, произнесенной в среду 17 ноября перед командованием российской армии, Владимир Путин вновь обратился к терминологии времен холодной войны. Он заявил, что исследования должны привести "в краткосрочной перспективе" к созданию новых систем ядерного оружия, "каким другие державы не обладают и не будут обладать". Уже лет пятнадцать из уст обитателей Кремля не слышно было таких воинственных речей.
Знак того, что времена все-таки изменились - это то, что американцы очень спокойно отнеслись к заявлениям российского президента, не сочтя их ни угрожающими, ни противоречащими соглашениям о контроле над вооружениями. Соединенным Штатам, собирающимся установить свой противоракетный щит, над которым работают уже много лет, не подобает критиковать русских, которые тоже не особенно склонны к критике.
Речь г-на Путина не оставляет сомнений и в том, что наметился новый этап в ужесточении режима в России. Это касается как внутренней, так и внешней политики. Не сумев провести модернизацию в войсках, российский президент дает денег армии и, прежде всего, самым высокотехнологичным ее структурам, каковыми всегда были войска стратегического назначения, специализировавшиеся на средствах доставки и ядерных боеголовках. Он объявил об окончании "голодного пайка" для военачальников, которые вместе с милицией и разведслужбами являются одним из столпов его власти.
Эта силовая речь вперемешку с националистическими перепевами - есть ни что иное как идеологический аккомпанемент укреплению центральной власти в ущерб федерализму, все усыхающей день ото дня демократии, нападкам на свободу прессы, короче говоря, всем тем мерам, которые, под прикрытием защиты отечества, которое находится в опасности, отсылают Россию на десятилетия назад.
На самом деле г-н Путин не испытывает ностальгии по коммунизму как политической системе. О чем он сожалеет, так это о Советском Союзе как высшей стадии имперского могущества России. Ему пришлось согласиться признать независимость балтийских республик, а потом их вступление в НАТО. В отместку он не может допустить независимости Украины и открыто вмешивается в ход избирательной кампании, поддерживая пророссийского кандидата.
Он присвоил себе мысль о том, что Россия не может существовать как великая держава без той самой Украины, которая была ее колыбелью. Но кому нужно воссоздание российской империи?
