DIE WELT: Господин канцлер, Европа гадает по поводу российского президента. Вы его знаете и относитесь к нему иначе, чем большинство его критиков. Что за человек Путин?
Герхард Шредер (Gerhard Schroeder): Я не хотел бы здесь давать психологический портрет, Но я имею представление, чего хочет Путин, а именно, установить сначала по возможности самые тесные связи России с Европой. Во-вторых, он понял, что у России есть будущее только как демократической страны. К этому он и идет.
DIE WELT: В этом сомневается все большее число наблюдателей.
Герхард Шредер: У президента Путина такие убеждения. Кроме того, Германия очень заинтересована в том, чтобы попытка трансформации России в функционирующую демократию удалась.
DIE WELT: А продолжающаяся критика? Это недоразумение?
Герхард Шредер: Возможно, часть критики связана с глубоко укоренившимися предубеждениями советского периода времени, оказывающими влияние на видение сегодняшних проблем России. Но с критикой приходится считаться всем политикам, мне тоже.
DIE WELT: В отличие от Вас, российский президент в значительной мере избавился от критики благодаря соответствующей политике в отношении прессы.
Герхард Шредер: У меня такое мнение: это заключение не соответствует действительности. О роли России в конфликте вокруг украинских выборов в российских печатных изданиях представлены разные точки зрения. Тут перед критикой президента не останавливаются.
DIE WELT: Один деликатный вопрос. . .
Герхард Шредер:. . . Вы берете интервью и требуете деликатности?
DIE WELT:. . . О чем Вы разговариваете во время своих прогулок с российским президентом?
Герхард Шредер: У нас дружеские, очень доверительные отношения. Но никто из нас не стал бы представлять важные интересы своей страны с позиции чистой дружбы. Поэтому нет ничего удивительного, кстати, что были и остаются разногласия в вопросе с Украиной.
DIE WELT: Президент уже разъяснил Вам, что он собирается делать со своим новым ядерным оружием?
Герхард Шредер: Об этом мы пока не говорили. Но это воспринимается как часть совершенно обычной модернизации. Дополнительная угроза для Европы или Германии в связи с этим не возникает.
