Иран хочет иметь атомную бомбу. Сколько бы руководство в Тегеране не клялось, что намерения у него самые мирные, их искренность, по меньшей мере, сомнительна. Совершенно понятно, что американцы и европейцы практически безоружны перед лицом столь решительного испытания для будущего борьбы против распространения ядерного оружия. Как рассуждают эксперты, через три-пять лет Исламская республика, уже оснащенная самыми современными ракетами, смогла бы вступить в клуб обладающих ядерным оружием держав.
А поскольку режим аятолл регулярно сообщает о своем горячем желании стереть с карты Ближнего Востока государство Израиль, тревога более чем обоснованна. Ею и объясняется мобилизация европейских стран, которые, добившись в ноябре 2004 года подписания соглашения с Ираном, рассчитывают заставить его отложить, хотя бы на время, свою деятельность по обогащению урана.
Европейская тройка - Германия, Франция, Великобритания - действуют под доносящийся из США топот армейских сапог. Вашингтон не хочет останавливаться ни перед чем, чтобы помешать Исламской республике, 'одному из форпостов тирании', стать ядерной державой. Как заявил Джордж Буш, такая перспектива 'неприемлема'.
Вопрос в том, что именно 'неприемлемо'. Чтобы у Ирана была бомба или чтобы у Ирана аятолл была бомба? Идет ли речь о 'смене режима' или о борьбе против нераспространения ядерного оружия? Ведь ни одна политическая партия в Иране, даже наиболее близкая к Вашингтону монархическая оппозиция, не выступает против обладания бомбой. Весь иранский политический спектр, куда ни кинь взгляд, не отличающийся монолитностью, единодушно выступает за ядерное оружие.
Это началось не вчера. Первым винить следует шаха, бывшего союзника Соединенных Штатов и Израиля. С помощью еврейского государства, отчасти обязанного начальными навыками в ядерной области Франции, монархический Иран сделал первые шаги к обладанию самым смертоносным оружием примерно в середине 70-х годов.
Вашингтону тут нечего сказать, но именно в это время у Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) появились первые подозрения. Вскоре после вступления в силу, в 1970 году, Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) Иран присоединился к нему. Под контролем МАГАТЭ, организации ООН, призванной следить за соблюдением ДНЯО, он имеет право осуществлять ядерную программу в исключительно гражданских целях. Революция 1979 года, свергнувшая монархию, положила конец ядерным поползновениям Тегерана. Аятоллы отказались от планов создания ядерного реактора, разрабатываемого совместно с Францией.
Кровавый конфликт между Ираном и Ираком 1980-1988 года вновь выдвинул на повестку дня вопрос о создании ядерного оружия. В результате проводимых режимом Саддама Хусейна (в том числе при поддержке Франции, США и СССР) химических атак иранцы задумались: может быть, обладание атомной бомбой или хотя бы начальная стадия ее разработки подействовали бы на Ирак и заставили его прекратить использовать отравляющие газы... С 1984 года у МАГАТЭ имеются подозрения, что Иран вновь предпринимает попытки создания ядерного оружия.
Привычная к использованию двойного или тройного подтекста, Исламская республика, многоглавый режим, похоже, стремится направить свою программу мирного атома в другое русло. Выступая перед сенатской комиссией по иностранным делам, один из наиболее уважаемых экспертов, Тереза Дельпеш, научный сотрудник Центра ядерных исследований (CERI), отмечала тревожные симптомы: недекларируемый импорт подозрительных веществ, секретные участки, наличие высокообогащенного урана различной степени содержания, существование центрифуг двух типов (в то время как признанным считался только один), переработка сырья в металлический уран, пригодность которого для военных программ установлена.
Почему по отношению к бомбе в Тегеране царит такое единодушие? Споры по этому вопросу не прекращаются. Иранская пресса говорит обо всем этом с откровенностью, которая вызывает удивление у многих западных наблюдателей. С тех пор как со сцены ушел Саддам Хусейн, у Ирана нет противников. Ирак был единственным, кого можно было бояться.
Вызывает удивление и само осуществление гражданской ядерной программы. Иран с его 72 миллионным населением является одной из самых богатых нефтью и природным газом стран в мире. Оправдываются иранцы частным порядком. Они упоминают своих соседей, среди которых фигурируют две ядерные державы, не примкнувшие к ДНЯО - Пакистан и Израиль. Они напоминают о падении иракской партии Баас.
Свержение Соединенными Штатами Саддама Хусейна вкупе с начатым Вашингтоном диалогом с Северной Кореей, неофициальной ядерной державой, похоже, убедили аятолл в том, что обладание самым смертоносным оружием - единственная имеющаяся в их распоряжении настоящая гарантия безопасности. Америка не обрушила свои удары на Северную Корею, она обрушила их на Ирак.
На фоне ядерной политики Ирана, начиная с 70-х годов, и связанного с ней национального единодушия имеет место стремление к обретению некоего статуса, скажем, приобретению наибольшего веса в регионе. Это требование стало одним из элементов иранского национального самосознания.
Некий живущий в США иранский адвокат говорит об 'обретении независимости и уважения'. 'Если бы у нас была бомба, мы были бы уверены, что нас уважают, - говорит он. - Взять, к примеру, Пакистан. Эта страна, создавшая афганский Талибан, давшая убежище и вскормившая Аль-Каиду, которая и сегодня ничего не предпринимает для борьбы с фундаментализмом, так вот - этой стране лишь пальцем грозят. А почему? Да потому что у нее имеется оружие массового уничтожения'.
Что же делать, если, несмотря на соглашения с европейскими странами, Тегеран не соблюдает свои обязательства по ДНЯО? Любая военная операция обратила бы в основном проамерикански настроенное, но не лишенное национализма население на сторону режима, так же как нападение Ирака в 1980 году отозвалось национальным единением и спасло эту уже едва стоявшую на ногах республику. Любая политика санкций стала бы наказанием не только для правительства, но и для глубоко враждебного ему народа. Здесь под вопросом оказывается будущее ДНЯО. Официальным ядерным державам следовало бы следить за его соблюдением, так как они вызывают больше доверия, как в моральном, так и в политическом плане, если бы только они сами выполняли свои обязательства.
Три обязательства
Когда ДНЯО только обсуждался в 60-е годы, его цель состояла в том, чтобы оставить военное ядерное разделение в том виде, в каком оно пребывало в то время. Постоянные члены Совета Безопасности ООН - Китай, США, Франция, Великобритания и СССР - должны были оставаться единственными странами, обладающими атомной бомбой.
В противовес этой монополии они приняли три обязательства по отношению к остальным, подписавшим договор в качестве неядерных членов. Привилегированный 'Клуб Пяти' обязан собственной 'ядерной респектабельностью' лишь тому факту, что его члены оказались первыми, кто начал разрабатывать ядерное оружие. Они обещали сократить его количество, способствовать доступу других к мирному атому, бороться против распространения опасных технологий и материалов.
Пятерка превратила третье обязательство в фарс. Ни один из ядерных ренегатов не обладал бы сейчас атомной бомбой без помощи, которую предоставили им Китай, СССР, затем Россия, США, Великобритания или Франция.
Если правительства Пятерки не были непосредственно замешаны, они закрывали глаза на беззастенчивый экспорт частных предприятий. Отсюда и недовольство неядерных членов ДНЯО, стран, являющихся средними региональными державами, таких как Египет или Индонезия. Они все хуже и хуже относятся к режиму, который считают кабальным, неравноправным, который, в значительной мере из-за 'Клуба Пяти', оказался неспособным препятствовать распространению ядерного оружия.
Эти страны не готовы поддержать в ООН санкции против Ирана. В разгоревшейся битве за то, чтобы добиться от Тегерана соблюдения ДНЯО, американцам и европейцам не достает морального капитала.
