Эти дебаты намертво застряли на своем пути. Минуту спустя после того, как стали известны результаты референдума во Франции, Тони Блэр превратился в идеологического вождя мятежников из лагеря Евросоюза - раскрепощенного, предрекающего ход событий в Брюсселе, ликующего за спиной Жака Ширака. Прошла еще минута - и ничего не произошло. Европа отправилась в летние отпуска. Госпожа Европа полетела отдыхать на Барбадос. И шесть месяцев, отведенные на спасение Европы, превратились в четыре.
Подуло дыханием осени, пора возвращаться назад, и теперь самое время заново попробовать на вкус вызревшие на площади Тависток сочные и спелые реалии.
Вы помните, как британская экономика принесла свет во тьму европейского континента? Вы помните, почему любые споры по поводу Ирака оказались излишними? И как наши замыслы - то есть, замыслы Блэра/Брауна - должны были одержать верх, когда Франция меняла своего президента, а дорогая Анжела Меркель 18 сентября унаследовала Берлин? Да, да! Мы хорошо помним эти триумфальные заявления.
Но внезапно эти замыслы начинают терять свою свежесть и привлекательность. Ибо, каково наше конкретное видение будущего Европы? Нет, оно заключается не в том, что старые французы, немцы и бельгийцы будут продолжать свои поиски тотальной интеграции. Оно шире, масштабнее и, естественно, динамичнее. Оно нацелено на создание новых рынков, на дальнейшее процветание, на глобальную конкуренцию. И конечно, это видение занимает очень активную позицию в отношении мира и демократии.
Наверное, такая речь неплохо звучала бы в Европарламенте, однако она выглядит гораздо менее основательной в окружении реального мира. Что мы имеем в виду под словами 'шире и масштабнее'? Мы имеем в виду экспансию, развитие, все время расширяющийся круг членов ЕС: Румыния и Болгария через год-два и выстроившиеся вслед за ними Хорватия, Македония и даже Босния. А там и более крупная рыба: Турция, где в октябре должен начаться долгий переговорный процесс, и Украина - и вот уже 130 миллионов душ стучатся в наши двери с мольбой о вступлении.
Готова ли Британия, дальновидная Британия, к такому развитию событий? Наверное, нет, по крайней мере, не на уровне парламента и общественного мнения. Расширение происходит само по себе, но во внешнем мире, вызывая сначала панику по поводу польского сантехника, а потом удовлетворение - потому что ваши трубы отремонтировали так дешево. Однако в салонах Европы, где подают французское бордо, а не пиво и виски, ситуация развивается гораздо быстрее - и гораздо драматичнее. Франция привела турецкие переговоры к кризисной черте, когда на днях ее премьер-министр Доминик де Вильпен, быстро преобразившийся в недипломатичного экс-дипломата, объявил о том, что Анкаре придется признать греческий Кипр в качестве законного государства на этом острове, чтобы начать сколь-либо значимые переговоры (и это в условиях, когда турки с огромными трудностями совсем недавно оформили свои торговые связи с Никосией).
Итак, одним ударом перспектива турецкого членства в ЕС как средство выхода из кипрского тупика переворачивается с ног на голову - и долгие годы усилий ООН идут насмарку. А турки, активно проводящие свои реформы, стремящиеся подготовиться к вхождению в Европу, как обычно, сталкиваются с двуличием. И перспектива вхождения в состав Евросоюза мусульманской нации, перспектива цементирования терпимости и единства - то есть как раз того, чего не хочет Аль-Каида - снова ставится под угрозу.
Мрачный итог, и он не лучше той перспективы, в которой Меркель может стать канцлером Германии. (Она тоже не желает видеть Турцию в ЕС). И этот итог имеет особый эмоциональный резонанс.
Несколько недель назад я был в Киеве, где беседовал с журналистами. Киев - это не Стамбул и не Анкара. Это величественный город, со стройными рядами деревьев, со своим порядком, со своими завсегдатаями кафе, которые как грибы растут на берегу реки. Поезжайте на летний прием британского посла, и духовой оркестр и английские бутерброды с огурцами покажутся вам там вполне к месту.
Конечно, в сельской местности в глаза повсеместно бросается вопиющая бедность - так было и в Польше лет 10 назад. Конечно, предстоит пройти многолетний путь развития и жертв, прежде чем членство в Евросоюзе станет осуществившейся мечтой.
Но и сама эта мечта появилась на свет всего восемь месяцев назад, во время оранжевой революции, когда сотни тысяч украинцев дни и ночи проводили в палатках на центральной площади, пока коррумпированная президентская власть не попала на свалку истории, а результаты сфальсифицированных выборов не были отменены. Украина определилась со своим выбором на улицах крупных городов в начале 2005 года. Она предпочла Европу, прекратив раболепствовать перед матушкой Россией. Она предпочла собственную страстную версию свободы. Она обратила взоры на Брюссель, а не на Москву.
А что взамен предложил Брюссель? Красивые слова и красивые действия, новую 'политику добрососедства', в рамках которой нужно будет выдержать около 150 экзаменов и реформ, чтобы проложить путь к подаче заявки на полное членство. На этих экзаменах выдвигаются серьезнейшие требования по демократизации общества и созданию рыночной экономики. Они означают реформы, расходы, боль и непопулярность среди части электората - однако Киев стискивает зубы и идет вперед. Он верит в перспективу этого пути. С мощной поддержкой со стороны Варшавы Украина пошла путем Турции к определению своего национального самосознания.
А сварливая старуха Европа между тем незаметно начинает вставлять ей палки в колеса. Как можно расширяться и расширяться без конца в таких сложных условиях, когда нет конституции, способной регулировать и направлять повседневную жизнь более 30 стран-членов ЕС и миллионов граждан? Если Британия хочет вступления Турции, ей следовало бы позаботиться о выработке работоспособных правил членства. Если Польша поддерживает Украину, ей следует оказать этой стране действительно эффективную помощь.
Этот аргумент можно расценивать как несколько циничный. Он может показаться грубым и вводящим в заблуждение. Но прежде чем мы начнем взахлеб говорить о перспективах, мы должны будем определиться с их логикой. Если расширение, к которому мы стремимся, наступит, то самому Евросоюзу понадобятся срочные реформы. И, кроме того, это вопрос морали.
Мы помогли новому правительству Турции вверить нам свою жизнь. Мы сказали, что мы вместе с оранжевыми революционерами Киева. У нас перед обеими странами долг чести. Мы не можем просто собраться и уехать, когда начнутся осенние дожди. Ведь мы лидеры, не так ли?
