Космическая гонка времен 'холодной войны' была для сверхдержав тем же ритуалом, что постукивание кулаками в грудь для разъяренных горилл - состязанием в тщеславии, благодаря которому агрессивность выливается в иные формы вместо того, чтобы стать прелюдией к эскалации насилия. Вопросы престижа и имиджа играли ключевую роль в этом соперничестве. Настолько, что и сегодня есть сомнения в том, действительно ли 'Аполлон-11' совершил посадку на Луне в 1969 году, или это была всего-навсего голливудская суперпостановка, затеянная с целью претворить в жизнь слова всеми почитаемого и уже покойного президента Кеннеди, который в мае 1961-го обещал отправить человека на Луну до конца 60-х.
Китай, в этом смысле, до сих пор живет понятиями 'холодной войны'. Как бы стремительно ни неслась его экономика в сторону капиталистического процветания, менталитет китайских властей так и застрял на уровне возвеличивания национальной гордости, что было свойственно прошлой эпохе. С технической точки зрения, успех космической экспедиции на корабле 'Шэньчжоу-6' неоспорим: Китай стал третьей страной в мире, отправившей человека в космос после США и России. Это стало доказательством технологического прогресса, в который, возможно, никто бы не поверил без успешного завершения данного полета. Однако китайские астронавты не повод, чтобы забывать о том, что их соотечественники, все еще подчиняющиеся законам земного притяжения, находятся в положении далеко не космическом. Сегодняшняя мода на все китайское основана, в значительной степени, на линейных проекциях, склонных продлевать тенденцию двух последних десятилетий к ежегодному росту экономики порядка 10 процентов. При этом игнорируется то, что огромный переходный период в политическом плане так и не проделан в Китае до сих пор. Китайская коммунистическая партия больше не в состоянии удерживать монополию на власть. И все напряжение, накопленное внутри режима, прорвется в один прекрасный момент. Необходимо подчеркнуть также, что сегодняшняя действительность в Китае далеко не так ослепительна, как можно было бы подумать, судя по 'Шэньчжоу-6', блестящему технологическому прорыву из тьмы. Объем китайского ВВП приближается к 1,6 миллиардам долларов, в то время как в Испании он составляет около 1,2 миллиардов, а, следовательно, китайская экономика превосходит испанскую менее чем на треть, несмотря на 26-кратный перевес в населении.
Если считать основной задачей любого правительства работу ради процветания, свободы и развития собственного народа, то китайский режим не справляется со своими обязанностями. Китай занимает 85-е место на планете, непосредственно позади Филиппин, Армении, Эквадора и Перу, по индексу человеческого развития, который является основным критерием развития для ООН.
Китайская модель развития добивается впечатляющих результатов в том, что касается агрегированных показателей роста, но за ней скрывается серьезный дисбаланс в распределении его продуктов. И в этом, вне всякого сомнения, кроется первоначало неизбежного заката коммунистического режима в Китае, если только не будут приняты самые жесткие меры по исправлению существующей ситуации.
По данным за 2001-й год, а с тех пор неравенство в Китае лишь усилилось, судя по всему, 20% наиболее обеспеченных жителей контролируют 50% национальных богатств. В таких государствах, как Швеция или Норвегия, этот показатель составляет 36,6% и 37,2%, соответственно. В Испании - 40,3%. В соседних с Китаем странах - 35,7%, в случае с Японией, 37,5% в Южной Корее и 45,4% во Вьетнаме.
Сама компартия также начинает осознавать эту проблему. Считается, что в 2004 году в Китае было 70.000 демонстраций с участием трех миллионов человек. Ежегодное совещание КПК по экономическим вопросам, прошедшее на той неделе, призвало к смене стратегического курса, чтобы справиться с неравенством и иными социальными последствиями экономического роста.
Следуя этой логике, китайское правительство предпринимает доселе невиданную меру и пытается ограничить темпы роста в экономике. Несмотря на это, годовой показатель в конце третьего квартала уже приближался к 9,4%. Если правительство не в состоянии остудить экономику, маловероятно, что ему удастся сгладить растущий уровень неравенства в стране. Китайские власти стали жертвой конфликта между либералистскими тенденциями в экономике и репрессивными течениями в политике.
Это похоже на снежный ком, который увеличивается в размерах и может накатить неизвестно с какой стороны.
Одним из великих благ демократии является то, что она, как и свободный рынок, способствует более четкому и быстрому потоку информации. Свободные выборы, при всех существующих огрехах, это лучший из изобретенных человечеством инструментов для выявления того, что думает народ. Прошлогодние парламентские выборы в Индии стали прекрасным примером в этом смысле. Правящая в тот момент партия, 'Бхаратыя джаната', рассчитывала на легкую победу благодаря высоким показателям экономического роста, но ошиблась. Жители сельских районов, недовольные несправедливым, по их убеждению, распределением результатов этого роста, проголосовали за оппозиционную партию 'Индийский национальный конгресс'. Именно тогда и стало понятно, какого мнения придерживается подавляющая часть индусов. Знает ли кто-нибудь, что думает сегодня большинство китайцев? Оценка китайских спецслужб, какими бы изощренными они ни были, вряд ли может отразить истинный масштаб народного недовольства с той же точностью, как результаты свободных выборов.
Свойственные любой диктатуре ограничения на информацию сойдут на нет рано или поздно и спровоцируют политическую нестабильность. Возможно, по этой причине ни одной их коммунистических стран не удавалось до сих пор сделать качественный скачок в развитии даже после упразднения соответствующего режима.
Строить прогнозы по поводу того, что станет с Китаем через двадцать лет, это то же самое, что стрелять вслепую. Ведь сегодняшние ракеты могут превратиться завтра в груду металлолома, сметаемую уличными толпами.
