Сколько людей может собрать под своей крышей российский Исследовательский центр по правам человека: несколько сот, несколько тысяч? Точно, наверное, не знает никто. Однако по сравнению с численностью российского населения, составляющей 147 миллионов человек, по сравнению с властными средствами государства, их число стремится к нулю.
Свое влияние горстка российских правозащитников черпает, прежде всего, из сообщений средств массовой информации о том, что государство в очередной раз выступает против них, используя в большей или меньшей степени изощренные поводы. Это происходит в последнее время, как сейчас с Хельсинкским исследовательским центром, все чаще.
Собственно правозащитники, настроенные, как правило, оппозиционно, должны были бы быть благодарными за действия государственной власти или органов юстиции, которыми она дирижирует. Они все же позволяют удерживать то общественное внимание, которое им вряд ли по силам было привлечь к себе с помощью своих ограниченных средств.
Однако государственные функционеры думают иначе. Они, связанные членством в одной партии, питают глубокое отвращение ко всему альтернативному, способному, возможно, лишить их контроля. Слово 'оппозиция' они переводят для себя как 'антигосударственная' или даже 'антирусская' сила. Борьба с ней кажется им необходимой для защиты российского государства, которое в лице своего президента стремится продемонстрировать свою силу.
Тем удивительнее неуверенность внутри страны, которую делает очевидной отношение к неправительственным организациям. Государственная власть России, какой бы сильной она себя ни чувствовала или могла чувствовать, пугается своей собственной тени.
