В статье под заголовком "От взлета до падения европеизма", опубликованной в мартовском номере Merkur, Ульрих Шпек (Ulrich Speck) пишет: "В девяностые годы 'Европа' превратилась для многих интеллектуалов в последнюю утопию. Объединенная на мирных началах Европа стала элементом и моделью нового мирового порядка. Анархия в мире государств с их эгоизмом и своими особыми интересами была преодолена благодаря порядку, отменяющему суверенную государственность, институты которого были способны решать конфликты на договорной, а не на конфронтационной основе; сначала в Европе, а затем во всем мире".
Сторонники этого "мирного проекта" утверждали, будто это является результатом своего собственного болезненного процесса извлечения уроков. "Великий рассказ о самоцивилизации Европы выкристаллизовался после событий 11 сентября 2001 года в широко распространенную политическую позицию, которую можно охарактеризовать как европеизм. Европеизм черпает свою энергию из представления, будто Европа достигла более высокой ступени цивилизации, сделала шаг к постнациональному управлению и, таким образом, преодолела свое военное прошлое. Этот термин 'мирная сила' был положен Шредером (Schroeder), когда он был еще канцлером, в основу его внешнеполитической риторики, в которой и нашел более точное выражение. Термин является в этом отношении полемическим, когда. . . речь идет о размежевании с Америкой, которую обвиняют в недостойных с моральной точки зрения и политически роковых действиях как военной державы".
Такое толкование Европы полностью умаляет роль Вашингтона. Но послевоенную историю нашего континента невозможно ни объяснить, ни понять без упоминания Соединенных Штатов. Если помнить об этом факте, то европеизм оказывается самообманом. Красивый рассказ о самоцивилизации Европы оказывается несостоятельным. Процесс цивилизация Западной Европы после 1945 года был при ближайшем рассмотрении обусловлен трансатлантизмом. "Урегулирование европейских конфликтов было в меньшей степени результатом извлечения "уроков" и в большей - следствием американского превосходства".
Слабость Европы сохраняется. Американо-европейское соотношение сил принципиально не изменились. Европа заблуждается по поводу своих шансов на влияние. Они незначительны, и это создает проблемы в трансатлантических отношениях. Корреспондент в Америке Кристоф фон Маршалл (Christoph von Marschall) приходит в статье, опубликованной в февральском номере Merkur, к такому выводу: "В глазах европейцев американцы склонны к большим компромиссам между высокими идеалами и реалиями. И, наоборот, многие американцы критикуют противоречие, существующее между теорией и практикой у европейцев. Они считают наивным дистанцирование, особенно немцев, от разведывательной деятельности. . ., будто незаконным является уже одно существование таких служб. Европейцы могут позволять иметь такие претензии, иронизируют американцы, поскольку им редко приходится проверять их на практике. В глазах американцев европейцы неспособны на компромиссы между идеалами и практическими потребностями".
Европейцы, особенно немцы, в непродуманном, а потому безрассудном стремлении доказать Соединенным Штатам свою самостоятельность пытаются навязывать себя России. Февральский номер журнала Internationale Politik посвящен центральной проблеме нашего снабжения энергоносителями. Петер Умбах (Peter Umbach) видит в этом, как говорится в его статье, "очередную 'холодную войну' Европы". Он боится опасной зависимости от возродившейся имперской России, которая целенаправленно использует свои газ и нефть в качестве средства для достижения влияния. Германия попадает во все большую зависимость от России и становится намного уязвимее.
Путин еще десятилетие назад давал понять, как он собирается использовать российские сырьевые богатства в интересах внутренней и внешней политики. Путин, называющий распад Советского Союза "величайшей катастрофой 20 столетия", считает, что российские полезные ископаемые имеют стратегическое значение не только как ключ для экономического возрождения страны, но и, прежде всего, как инструмент геополитического восхождения России к статусу политико-энергетической сверхдержавы будущего. Уже сегодня в Москве можно слышать, будто Россия уже является ведущей сверхдержавой, опережая Соединенные Штаты. У Кремля, как и у США, есть ядерный арсенал. Однако в отличие от Вашингтона у России, говорят там, есть масса всякого сырья, которое потребуется для мировой экономики в следующие десятилетия.
