Пока продолжается дипломатическое маневрирование с целью оказания на Иран давления в пользу отказа от ядерных амбиций, в политических кругах большинства столиц можно услышать простое сообщение: ключ - в Москве.
Из всех держав, которые участвуют в этом решительном противостоянии с Исламской Республикой, только Россия способна изменить тонкий баланс между мирным разрешением кризиса и войной.
Россия строит первую и пока что единственную в Иране атомную электростанцию (АЭС) вблизи города Бушер. Она могла бы замедлить темпы строительства или приостановить осуществление данного проекта в ожидании разрешения кризиса. Такой шаг мог бы укрепить позиции тех в тегеранском истеблишменте, кто хочет моратория на обогащение урана, чтобы предотвратить дальнейшую эскалацию напряженности.
У России имеется также и другая карта: она предложила специальный проект обогащения урана для Ирана, чтобы удовлетворять нужды АЭС в Бушере на всем протяжении ее 37-летнего срока службы. (Пока что достигнута договоренность о том, что Россия будет снабжать эту АЭС топливом первые 10 лет.) Для того чтобы подсластить эту пилюлю для руководства в Тегеране, Россия может видоизменить свое предложение, предусмотрев часть процесса обогащения топлива на иранских объектах и с участием иранских ученых и инженеров.
Все это, однако, может ни к чему не привести. Некоторые аналитики подозревают, что президент Махмуд Ахмадинежад (Mahmoud Ahmadinejad) в действительности, возможно, хочет военного конфликта с Соединенными Штатами как первого залпа в обещанном им "столкновении цивилизаций" (Clash of Civilizations). Кажется, он убежден в том, что Америка, раздираемая острыми внутренними противоречиями, не имеет достаточной силы воли, чтобы вести серьезную борьбу с Исламской Республикой и ее радикальными союзниками на всем Ближнем Востоке. Таким образом, он, быть может, хочет столкновения из-за ядерной проблемы, которую многие иранцы [благодаря геббельсовскому (Goebbelsian) преподнесению ее иранским правящим режимом] рассматривают как вопрос национальной гордости.
Но и в таком случае Россия могла бы либо предотвратить это столкновение, либо ускорить его наступление, наложив вето или проголосовав за сильную резолюцию в Совете Безопасности Организации Объединенных Наций (СБ ООН). Российская позиция там имеет критическое значение, поскольку Китай, также обладающий правом вето, не готов к тому, чтобы изолировать себя путем поддержки Ирана, если Россия поддержит США. Если Россия наложит вето, так же поступит и Китай. Если Россия не станет накладывать вето, самое большее, что сможет сделать Китай, чтобы угодить Ирану, это воздержаться при голосовании.
Администрации Буша (George W. Bush) все это известно. Вот почему она начинает наращивать давление на Россию накануне июльского саммита Группы Восьми (G-8), который будет принимать российский президент Владимир Путин. Американцы рассчитывают, что Путин, впервые удостоенный чести быть председателем G-8, едва ли начнет свой председательский срок с того, чтобы расколоть эту группу в угоду иранским муллам.
Однако Путин не захочет сделать однозначный выбор между Тегераном и Вашингтоном. России нужна Исламская Республика по целому ряду причин, в том числе как элемент стратегии Москвы по противодействию влиянию США в Средней Азии, в Каспийском бассейне и на Ближнем Востоке. (Тегеран и Москва вот уже более десятилетия тесно сотрудничают в Афганистане; они сейчас разрабатывают совместную стратегию в предвидении ухода оттуда США, как только президент Буш оставит свой пост.)
Москве также нужен Тегеран, чтобы помешать США навязать предлагаемую американцами модель эксплуатации огромных запасов нефти и природного газа Каспийского моря. Далее, растеряв всех своих арабских друзей и клиентов советской эпохи, Москва нуждается в Тегеране как в соединительном мостике к Ближнему Востоку, Персидскому заливу и Индийскому океану.
В настоящее время аналитики в Москве считают, что, как только Буш уйдет, Иран станет господствующей силой в Ираке и будет нуждаться в России как в стратегическом партнере при освоении таких крупных нефтяных месторождений, как Маджнунское (Majnun), расположенное на ирано-иракской границе.
США являются не единственным стратегическим соперником России. Также маячит на горизонте Китай, в котором, несмотря на недавний визит в Пекин Путина, многие московские аналитики усматривают потенциальную угрозу для российских интересов в Азии и на Ближнем Востоке. Китайско-иранская ось могла бы изолировать Россию в Западной Азии и на Ближнем Востоке и даже отрезать ее от крупных территорий Средней Азии.
Присовокупите к этому громадный экономический интерес России к Исламской Республике. Иран сегодня является крупнейшим рынком для российского оружия, включая самолеты и подводные лодки. Утрата иранских заказов могла бы вынудить закрыться целые линии российской военной промышленности.
Эти два соседа также подписали торговые соглашения на предстоящее десятилетие на общую сумму 80 млрд. долл. США. И Россия надеется построить большую часть тех семи АЭС, которые хочет иметь в предстоящие 10 лет Исламская Республика. Сегодня в Иране работают более 30000 российских технических специалистов, как военных, так и гражданских.
Есть и еще один (по мнению российских аналитиков, более важный) фактор: Путин никогда не может быть уверенным в том, что, когда кризис дойдет до своего пика, Вашингтон не заключит с Тегераном сделку, оставив Москву на бобах.
Иранский автор Амир Тахери является экспертом неоконсерваторской компании по связям с общественностью "Benador Associates"
