С точки зрения национальной безопасности
Последние 40 лет дискуссии об энергетической безопасности и влиянии импорта энергоносителей на безопасность государства были в первую очередь связаны с нефтью. Однако становится все очевиднее, что, ограничиваясь только этим видом сырья, мы искусственно сужаем рамки обсуждения. Если нынешние тенденции получат дальнейшее развитие, то и в области снабжения природным газом Соединенные Штаты в будущем столкнутся с теми же проблемами: ростом спроса, удорожанием импорта, и попытками правительств других стран использовать свои газовые ресурсы для укрепления собственных геополитических позиций такими методами, которые неизбежно создадут осложнения для внешней политики США. Однако Вашингтон и его союзники способны предпринять конкретные шаги - например, увеличить собственную добычу, создать единый мировой рынок природного газа и воспрепятствовать попыткам России занять на этом рынке господствующие позиции - способные существенно снизить остроту проблем в области энергетической и национальной безопасности, связанных с растущей зависимостью американской экономики от природного газа.
На следующий день после того, как президент Буш выступил с последним Посланием Конгрессу о положении в стране, многие американские газеты и электронные СМИ вышли под заголовком: ''Наркозависимость' Америки от нефти'. Действительно, одним из важнейших и наиболее интересных пунктов этого выступления стала президентская инициатива, призванная избавить страну от этой зависимости: 'Чтобы сохранить конкурентоспособность, Америке необходимы доступные энергоносители. И здесь у нас возникла серьезная проблема: Америка попала в 'наркозависимость' от нефти, которая зачастую импортируется из нестабильных регионов мира. Лучший способ побороть эту зависимость - развитие технологий . . . [Наша цель состоит в том], чтобы к 2025 г. заместить наш нефтяной импорт из стран Ближнего Востока более чем на 75%. Талантливые люди и технологии, которыми обладает Америка, позволят нашей стране радикально улучшить состояние окружающей среды, преодолеть нефтяную ориентацию экономики и покончить с зависимостью от ближневосточной нефти'.[1]
Как бы ни относиться к конкретным предложениям президента по радикальному сокращению зависимости США от импортной нефти, - некоторые считают их чрезмерно затратными или нереалистичными - глава государства справедливо указал на то, что эта ситуация не обходится без последствий с точки зрения безопасности. Как минимум, она ограничивает возможности Соединенных Штатов в двусторонних отношениях с крупными нефтедобывающими странами, заставляет налогоплательщиков 'доплачивать' за гарантированный доступ к этому сырью за счет размещения американских войск в соответствующих регионах, и приносит любому крупному государству-экспортеру нефти огромные доходы, позволяющие финансировать внешне- и внутриполитические акции, осложняющие обеспечение безопасности США и их союзников. Ну, и конечно, невозможно отрицать тот факт, что поддержание экономической мощи Америки, составляющей основу ее нынешнего глобального лидерства - действительно требует, как выразился президент, обеспечения 'доступными энергоносителями'.
Однако утверждение президента о 'нефтяной ориентации' американской экономики не совсем точно. Хотя в общем объеме потребляемых США энергоносителей нефть составляет 40%, еще по 25% приходится на долю угля и газа. Таким образом, нефть является одной из важнейших, но не единственной составляющей энергопотребления в Соединенных Штатах. Срыв поставок газа и угля также чреват серьезными проблемами для американской экономики. Более того, появляется все больше признаков, что в области природного газа мы идем к той же ситуации, что сегодня сложилась с нефтью - и аналогичным последствиям с точки зрения безопасности. Одним словом, подобно людям, преодолевающим зависимость от одной вредной привычки и зачастую оказывающихся во власти другой, Америка вскоре может обнаружить, что импорт нефти - не единственная проблема, связанная с энергоносителями, заслуживающая самого серьезного внимания.
Газовый бум
До недавних пор ситуацию со снабжением Америки природным газом можно было оценивать, как вполне благополучную. Цены были низкими, потребности удовлетворялись в полном объеме. Так, в 2000 г. страны Северной Америки потребляли треть добываемого в мире 'голубого топлива'. При этом если совокупная потребность США, Канады и Мексики в нефти только на 60% удовлетворялась за счет собственной добычи, то природным газом они обеспечивали себя почти полностью. В 1990-х гг. объем единого газового рынка на североамериканском континенте - ведь все эти страны связаны между собой соглашениями о свободной торговле - увеличился в два с лишним раза.
Если эксперты по проблемам энергетики - как связанные с государством, так и независимые - не ошибаются в своих прогнозах, в ближайшие 15 лет доля природного газа в общем объеме потребляемых в США энергоносителей должна существенно возрасти. Если нынешние тенденции и государственная политика в этой сфере останутся неизменными, планируемое увеличение производства электроэнергии будет примерно на 90% обеспечиваться электростанциями, работающими на природном газе. Уже в 2000-2004 г., когда генерирующие мощности в стране выросли где-то на 20%, практически все это увеличение произошло именно за счет таких электростанций. По оценкам, к 2020 г. более трети электроэнергии в стране будет вырабатываться путем сжигания природного газа. Причины этого очевидны: электростанции, работающие на природном газе, проще и дешевле в строительстве, чем АЭС; к тому же, по сравнению с последними, а также с электростанциями, работающими на угле, они создают меньше проблем с вредными выбросами и отходами. Учитывая, что природный газ все активнее используется для бытовых нужд, а также в качестве исходного сырья в целом ряде производств, к 2020 г. спрос на него, как ожидается, превысит уровень 2000 г. на 40-50%.
Проблема заключается в том, что существующий объем поставок природного газа не соответствует растущему спросу. В Северной Америке добыча на существующих скважинах падает, а те, что вновь вводятся в эксплуатацию, истощаются быстрее, чем это происходило в прошлом. Сами газодобытчики отмечают, что им приходится работать больше, чтобы сохранить нынешний уровень - из-за сокращения отдачи скважин их приходится бурить в большем количестве.
Возникшие проблемы со снабжением усугубляются затруднениями, которые создали сами. Во-первых, практически полностью запрещена разведка и эксплуатация морских газовых месторождений у восточного и западного побережья США, в Мексиканском заливе вблизи Флориды и во многих районах Аляски. Кроме того, правительство США ограничило разведку и бурение скважин в районе Скалистых гор, в Канаде действуют аналогичные ограничения на бурение новых скважин, а мексиканская государственная нефтяная компания Pemex из-за действий правительства оказалась не в состоянии финансировать расширение газодобычи в стране: в результате мы вынуждены бороться с дефицитом газа 'одной рукой'.
Второе серьезное затруднение связано с транспортной инфраструктурой. Для удовлетворения спроса одного увеличения добычи мало - нужно еще и доставить газ потребителю. Существуют два способа его транспортировки: по трубопроводам и по морю, на специальных судах, предназначенных для доставки больших объемов сжиженного (охлажденного и сжатого) природного газа (СПГ). Что касается первого способа, то прокладка новых газопроводов все больше затрудняется действиями властей штатов и местных органов управления. Они же создают препятствия и на пути создания инфраструктуры для транспортировки СПГ. Газ из-за пределов Северной Америки может поставляться в США морским путем по разумным ценам, но необходимы соответствующие терминалы для доставляющих его кораблей и мощности, позволяющие вновь перевести сырье в газообразное состояние для последующей транспортировки по трубопроводной системе. Однако на сегодняшний день в США действует лишь 5 таких терминалов - из которых 4 были построены еще в 1970-х гг. Существуют планы по сооружению новых мощностей, однако из-за экологических соображений и возросших после 11 сентября опасений в связи с возможными терактами местные власти препятствуют их осуществлению.
Благодаря дерегулированию рынка природного газа в конце 1980-х гг. и созданию Североамериканской зоны свободной торговли объем поставок этого сырья в 1990-е гг. позволял полностью удовлетворять спрос. В результате в течение 10 лет цены на газ составляли от 1,61 до 2,32 долларов за миллион британских тепловых единиц (бте) [1 бте равна 1060 джоулям - прим. перев.]. Однако в условиях, когда объем добычи газа достиг предела, а спрос на него продолжал расти, усиливаясь еще больше из-за холодов, зимой 2000-2001 гг. цена на него повысилась до 10 долларов за миллион бте. Новая средняя цена остается намного выше, чем в благополучные 1990-е: в последние годы она составляла примерно 4-6 долларов за миллион бте, а осенью 2005 г., после ураганов 'Катрина' и 'Рита' на время подскочила до 14,25 долларов.
Что это означает
Последствия 'ножниц' между недостаточным предложением и растущим спросом очевидны. Если цены на газ останутся высокими и будут подвержены новым скачкам, издержки при выработке электроэнергии возрастут, в промышленные отрасли, использующие природный газ в качестве сырья, будут вынуждены переносить производство из США в другие страны, поближе к источникам поставок. Как отметил в прошлом году бывший глава Федеральной резервной системы Алан Гринспэн (Alan Greenspan), 'до недавних пор долгосрочные прогнозы относительно цен на нефть и газ были оптимистичными. Принимая решения об осуществлении крупных проектов, деловые круги могли рассчитывать, что после краткосрочных колебаний установятся умеренные цены. Однако коррективы, внесенные недавно в эти прогнозы, оказались достаточно существенными и устойчивыми, чтобы повлиять на характер капиталовложений, особенно в предприятия, потребляющие большое количество природного газа'[2]. Причем, если электроэнергетические компании могут выйти из положения, повышая потребительские цены, то фирмы, использующие природный газ в качестве сырья для производства химикатов, удобрений и иной продукции, будут вынуждены закрывать заводы в США и переносить производство за рубеж, чтобы снизить издержки и сохранить конкурентоспособность на мировом рынке.
Другим результатом возникших проблем с газодобычей в США станет тот факт, что удовлетворять растущий спрос все больше придется за счет зарубежных поставок. А это - как и в ситуации с нефтью - чревато не только экономическими последствиями.
Почти две трети мировых запасов природного газа расположены на территории пяти государств - России, Ирана, Саудовской Аравии, Катара и Объединенных Арабских Эмиратов. Только Россия и Иран контролируют почти половину этих запасов. Другие крупные месторождения расположены в Западной Африке и Латинской Америке. Как известно, эти страны и регионы не пользуются высокой репутацией с точки зрения демократии и не поддерживают тесных связей с США. Рост спроса на природный газ при нынешних высоких ценах принесет этим странам огромные дополнительные доходы и поможет некоторым весьма сомнительным режимам удерживаться у власти. Кроме того, в связи с обострением соперничества за доступ к энергоресурсам на мировой арене страны, импортирующие энергоносители (а к ним относятся наши ближайшие союзники - европейцы и японцы) вынуждены занимать более осторожную позицию в отношении этих государств и их политики. Вот один пример: если нынешняя тенденция сохранится, к 2020 г. 50 % газа в Европу будет поставляться из России. Уже сегодня Германия импортирует из России 40% потребляемого газа, Италия - 30%, а Франция - 25%. Некоторые страны Центральной и Восточной Европы зависят от российских поставок еще больше: Словакия получает из России 100% потребляемого газа, Болгария - 94%, Литва - 84%, Венгрия - 80%, Австрия - 74%. Подобная ситуация как минимум затрудняет усилия Вашингтона по формированию консенсуса в международном сообществе для ужесточения курса в отношении Ирана и России.
Проблема, связанная с 'Газпромом'
Впрочем, сегодня наибольшим препятствием для ужесточения политики в отношении России служит растущее могущество 'Газпрома' - российской энергетической компании, где государство владеет контрольным пакетом акций. Этот концерн, занимающий первое место в мире по добыче газа и контролирующий крупнейшую на планете трубопроводную систему, последовательно расширяет свое влияние, намереваясь занять на рынке фактически монопольную позицию.
Стратегия, которую применяет 'Газпром' для достижения этой цели, достаточно проста. Чтобы получить средства для освоения принадлежащих ему месторождений и увеличения добычи, концерн открыл рынок своих акций для иностранцев и предлагает зарубежным компаниям поучаствовать в освоении новых и эксплуатации существующих месторождений - но только в тех пределах, что позволяют сохранить контрольный пакет его акций за Москвой. Благодаря доходам от транспортировки газа и 'квазилиберализации' торговли его акциями, рыночная капитализация 'Газпрома' сегодня составляет около 200 миллиардов долларов. Обладая огромными средствами, концерн активно скупает трубопроводные системы других государств. Поскольку Евросоюз требует от стран-участниц и кандидатов на вступление приватизировать государственные энергетические компании, 'Газпром' тут же вступает в игру, приобретая газопроводы или крупные пакеты акций топливно-энергетических компаний в странах Европы. Одним словом, стремление Брюсселя либерализовать рынок энергоносителей используется Москвой для расширения контроля над европейской газораспределительной системой.
Стоит ли придавать этому значение? Москва явно считает, что стоит. Как отметил репортер 'Financial Times' Аркадий Островский (Arkady Ostrovsky) в недавней статье о 'Газпроме', Владимир Путин еще задолго до появления на политической арене в качестве вероятного преемника Ельцина писал, что ключом к 'возрождению былого могущества' России должна стать ее роль ведущего поставщика сырья как развитым, так и развивающимся странам. Став президентом, Путин не позволил кремлевским либералам покончить с монополией 'Газпрома' на внутреннем рынке, и поставил доверенных соратников во главе менеджмента концерна [3].
Достаточно сказать, что получаемые 'Газпромом' доходы используются Кремлем как гигантская внебюджетная 'черная касса', куда он всегда может запустить руку. Этому лишь способствует склонность 'Газпрома' сотрудничать с сомнительными компаниями, чьи подлинные владельцы неизвестны, подозреваемыми в связях с российской мафией или российской разведкой. Через подобные структуры очень удобно передавать средства российским и зарубежным политикам, да и государственным чиновникам.
Впрочем, как показали события минувшей зимы, Путин порой использует 'Газпром' и более прямолинейными способами. В первый день нового года концерн прекратил поставки газа Украине. Вскоре после этого произошел загадочный взрыв на газопроводе, через который идут основные поставки в Грузию. Незадолго до этих событий обе молодые демократические страны, ориентирующиеся на Запад, сорвали попытки 'Газпрома' обрести контроль над их трубопроводными системами (через украинские газопроводы транспортируется и газ в Европу, поэтому прекращение поставок в эту страну отразилось и на европейских потребителях). Российские официальные лица утверждали, что Украина платит за получаемый газ по тарифам, намного уступающим ценам на мировом рынке. При этом Москва, естественно, умалчивала о том, что Беларуси, которую возглавляет пророссийски настроенный президент Александр Лукашенко, 'Газпром' продает газ еще дешевле. В конечном итоге, столкнувшись с перспективой дефицита топлива и резкого повышения цен за считанные недели до выборов, украинское руководство заключило с концерном сделку, предусматривающую временное сохранение относительно низких цен в обмен на предоставление Москве доли в украинской трубопроводной сети через запутанную систему межкорпоративных связей, позволяющих к тому же передавать миллиарды долларов загадочной фирме 'РосУкрЭнерго', зарегистрированной в Швейцарии. Кроме того, достигнутое соглашение позволяет Москве и 'Газпрому' и дальше держать Киев 'под дулом пистолета': оно дает им право уже через несколько месяцев начать новые переговоры о цене за поставляемый Украине газ, провоцируя тем самым новый 'газовый кризис' [4]. Возможно, в военном отношении (за исключением разве что ядерных сил) Москва уже и не обладает достаточной мощью, чтобы угрожать соседям, но Путин явно уверен, что нашел новый инструмент для усиления влияния Москвы на другие страны.
Как быть с Россией
Судя по всему, многие в Европе, столкнувшись с ростом спроса на мировом рынке и возможностью срыва поставок, - в свете жесткой акции 'Газпрома' по отношению к Украине - готовы предоставить российскому концерну долю в энергетической инфраструктуре континента и заключить с ним долгосрочные контракты. С одной стороны это, казалось бы, может обеспечить энергетическую безопасность Европы, но одновременно приведет и к усилению господствующих позиций России в этом секторе. Кроме того, в подобных предложениях не учитывается тот факт, что в отношении соседних стран Москва уже не раз пускала в ход свой козырь - преобладание на рынке нефтяных и газовых поставок. Поступит ли она так же по отношению к Европе? Этого никто не знает, но очевидно другое - наличие у Москвы такого козыря, мягко говоря, не создает благоприятных условий для ее зарубежных экономических партнеров. Кроме того, этот фактор явно будет удерживать наших европейских союзников от противостояния России в случае ее неподобающих действий в других областях.
Европе вполне по силам предпринять конкретные шаги по ослаблению позиций 'Газпрома' на рынке, а значит и имеющихся у Москвы рычагов влияния. Во-первых, вступление во Всемирную торговую организацию, к которому стремится Россия, следует четко увязать с ратификацией Москвой Всемирной энергетической хартии в целях устойчивого развития, принятой в 1994 г. [так в тексте. Судя по всему, речь идет о Договоре к энергетической хартии 1994 г. - прим. перев.]. Этот договор, среди прочего, предусматривает обязательство России содействовать созданию 'открытого и конкурентного' рынка энергоносителей, и, в частности, вынудит 'Газпром' открыть доступ к своей трубопроводной сети независимым газодобывающим компаниям. Во-вторых, принадлежащие 'Газпрому' нефтяные и газовые месторождения постепенно истощаются: большая часть газа, который он поставляет российским и европейским потребителям, поступает не из самой России, а из удобных и дешевых в эксплуатации месторождений, расположенных в Центральной Азии. Для освоения новых месторождений на российской территории 'Газпрому' понадобятся технические и финансовые ресурсы Запада. Условием предоставления этих ресурсов должна стать не просто справедливая доля от полученных прибылей, но и согласованное в рамках 'большой восьмерки' и обязательное к исполнению обещание Москвы обеспечить прозрачность и рыночные отношения в энергетическом секторе. Наконец, европейским государствам следует пересмотреть свою политику заключения долгосрочных контрактов с 'Газпромом'. Вместо этого им стоит сосредоточить внимание на двух других направлениях: во-первых, прокладывать новые трубопроводы для доставки центрально-азиатского газа в Европу в обход России, и, во-вторых, сооружать новые объекты для расширения импорта СПГ из Западной Африки и Ближнего Востока. Как мы убедились, скажем, на примере строительства трубопровода Баку-Тбилиси-Джейхан, в условиях, когда Москва утрачивает монопольные позиции на рынке, западным фирмам становится легче добиваться от 'Газпрома' и других российских энергетических гигантов контрактов на более выгодных условиях.
Что должны предпринять США
В ближайшей перспективе правительство США должно сделать одной из своих приоритетных задач поддержку более жесткой и разумной политики наших европейских союзников, направленной против попыток России занять монопольные позиции в области поставок и распределения газа. Что же касается энергетической безопасности самих Соединенных Штатов, то в краткосрочном плане решение проблемы очевидно: необходимо увеличить поставки природного газа и развивать инфраструктуру для его транспортировки потребителям. Однако политические соображения пока не позволяют США продвинуться вперед по обоим направлениям.
На самом деле Соединенные Штаты обладают большими запасами природного газа. По весьма осторожной оценке государственного Управления энергетической информации, извлекаемые запасы газа на территории страны составляют 1279,5 триллионов кубических футов. Этого хватит, чтобы удовлетворять потребности США в этом сырье на протяжении 50-75 лет, в зависимости от спроса. Однако, наложив жесткие ограничения или даже запрет на разработку месторождений в Скалистых горах, арктических регионах, в Мексиканском Заливе, на континентальном шельфе у атлантического и тихоокеанского побережья, Вашингтон создал искусственный дефицит газа в стране.
Большинство этих ограничений связано с экологическими соображениями. Однако применение новых технологий при разработке месторождений на суше и на море в таких 'зеленых' странах, как Канада и Норвегия, показывает, что разведка и добыча природного газа не обязательно наносит ущерб окружающей среде. Федеральному правительству для начала следует постепенно снять ограничения на освоение новых месторождений, проанализировать его экологические последствия, и, если они окажутся незначительными, продолжить дальнейшую разработку нетронутых запасов газа на территории США.
В долгосрочной перспективе, однако, энергетическая безопасность Соединенных Штатов и их союзников в области природного газа будет зависеть от создания единого мирового рынка этого сырья. При наличии больших запасов газа в разных странах мира [5], единый конкурентный международный рынок обеспечит диверсификацию поставок - краеугольный камень энергетической безопасности. В свое время Уинстон Черчилль (тогда он был военно-морским министром Великобритании) так оценил риски, связанные с переходом британского флота с отечественного угля на импортную нефть: 'Безопасность и надежность поставок нефти связана с их разнообразием - и только с разнообразием' [6].
Хотя контуры единого мирового рынка природного газа уже намечаются, до его создания еще далеко. Сегодня он, по сути, состоит из трех основных региональных рынков, - восточноазиатского, европейского и североамериканского - действующих в основном независимо друг от друга. Изменить эту ситуацию можно, прежде всего за счет развития танкерного флота для перевозки СПГ, строительства новых заводов для его производства и разгрузочных терминалов. С экономической точки зрения это вполне оправдано. За последние несколько лет расходы на производство и транспортировку СПГ удалось снизить на 30%. Некогда этот способ перевозки газа был весьма дорогостоящим, но сегодня, в условиях высоких цен на 'голубое топливо', сжиженный газ вполне конкурентоспособен[7]. (По некоторым оценкам, США сменят Японию в роли мирового лидера по импорту СПГ - к 2020 г. на его долю будет приходиться 20-25% всего потребляемого в стране газа). Теоретически, при наличии глобальной инфраструктуры поставок СПГ, цены на рынке природного газа будут сохраняться на минимально допустимом с экономической точки зрения уровне, в соответствии с реальным спросом, а диверсификация источников снабжения со временем не позволит ни одному из поставщиков манипулировать этим рынком.
Однако для того, чтобы СПГ мог сыграть свою роль в формировании единого мирового газового рынка, необходимо существенное расширение портовых объектов и мощностей по его регазификации. Сегодня в США имеется пять терминалов по регазификации СПГ. Высказываются предложения по существенному увеличению их количества, и федеральные регулирующие органы предприняли шаги, несколько облегчающие их реализацию, однако эти проекты по-прежнему сталкиваются с мощным сопротивлениям местных и региональных органов, не желающих иметь объекты, связанные с СПГ, на своей территории. Подобные настроения подпитываются беспокойством относительно экологической безопасности таких объектов и возросшими после 11 сентября опасениями в связи с угрозой терактов. Поэтому, хотя в связи с транспортировкой СПГ 'был поставлен рекорд с точки зрения безопасности: за 40 лет в ходе 33000 рейсов общей протяженностью в 60 миллионов миль не было ни одной серьезной аварии' [8], для преодоления нынешней непопулярности в обществе идеи о развитии инфраструктуры, связанной с СПГ, федеральному правительству необходимо будет обеспечить охрану этих объектов силами государства, чтобы люди могли быть уверены в их безопасности от техногенных катастроф и нападений террористов [9].
Наконец, хотя создание единого мирового рынка природного газа (как и нефти) соответствует интересам безопасности США, он не способен полностью решить проблему бесперебойности поставок 'голубого топлива': здесь возможны срывы, вызванные политическими причинами (беспорядками в одной из стран-поставщиков) или природными факторами (например, ураганами). В прошлом долгосрочные контракты между конкретным поставщиком и страной-потребителем по сути ограничивали воздействие сокращения поставок и ценовых скачков. Однако сегодня, в условиях интегрированного мирового рынка, 'срывы и перебои в области спроса или предложения' будут иметь глобальные последствия. В результате 'японские потребители газа будут кровно заинтересованы в стабильности поставок этого сырья, скажем, из Латинской Америки на западное побережье США. . . а Евросоюзу придется отслеживать политическую ситуацию в газодобывающих регионах, даже таких отдаленных, как российский Дальний Восток или Венесуэла' [10]. Чтобы снизить остроту этой потенциальной проблемы, правительствам разных стран придется последовать примеру США, создавших стратегические резервы нефти, и запасаться природным газом на случай серьезных перебоев в его поставках. Эти и другие шаги, описанные выше, позволят предотвратить надвигающийся кризис поставок природного газа и обеспечить не только энергетическую безопасность США, но и ее интересы с точки зрения национальной безопасности.
Гэри Шмитт - научный сотрудник аналитического центра American Enterprise Institute, где он руководит программой фундаментальных стратегических исследований.
____________________________________________________________
Notes
1. President George W. Bush, 'State of the Union Address by the President,' Office of the White House Press Secretary (Washington, D.C.: January 31, 2006), available at www.whitehouse.gov/stateoftheunion/2006/index.html.
2. Alan Greenspan (remarks, Center for Strategic and International Studies, Washington, D.C., April 27, 2004), available at www.csis.org/energy/040427_greenspan.pdf.
3. Arkady Ostrovsky, 'Energy of the State: How Gazprom Acts as Lever in Putin's Power Play,' Financial Times, March 14, 2006.
4. See Jackson Diehl, 'An Explosive Gas Deal,' Washington Post, February 27, 2006. In similar fashion, Moscow has recently demanded that Belarus more than quadruple the price it is paying for gas next year. 'Analysts suggested [the demand] was a negotiating ploy to gain control of an export pipeline across the former Soviet republic,' according to Neil Buckley, 'Russia Demands Price Increase for Belarus Gas,' Financial Times, March 31, 2006.
5. 'The potential future supply for the world's market, the sum of reserves and resources, is well in excess of 10,000 trillion cubic feet, or nearly seventy years of natural gas supply at the EIA's 2025 projected gas utilization,' according to Donald A. Juckett and Michelle Michot Foss, 'Can a 'Global' Natural Gas Market be Achieved?' Energy and Security: Toward a New Foreign Policy Strategy, eds. Jan H. Kalicki and David L. Goldwyn (Baltimore, MD: Johns Hopkins University Press, 2005), 538.
6. Parliamentary Debates, House of Commons, July 17, 1913, 1474-1477, quoted in Daniel Yergin, 'Energy Security and Markets,' Energy and Security, 52.
7. 'While cost estimation is speculative, some industry analysts believe that LNG can be economically delivered to U.S. pipelines for approximately $2.50 to $3.50/Mcf,' according to Paul W. Parfomak, 'Liquefied Natural Gas (LNG) Infrastructure Security: Issues for Congress' (Congressional Research Service report for Congress, Washington, D.C., October 12, 2005), 3.
8. National Petroleum Council, 'Summary of Findings and Recommendations,' Balancing Natural Gas Policy: Fueling the Demands of a Growing Economy, vol.1 (Washington, D.C.: National Petroleum Council, September 25, 2003), 36.
9. For an overview of this issue, see Paul W. Parfomak, 'Liquefied Natural Gas (LNG) Infrastructure Security.'
10. 'The Geopolitics of Natural Gas,' (James A. Baker Institute for Public Policy study 29, Rice University, Houston, TX, March 2005), 2-3.
