После выступления вице-президента Дика Чейни (Dick Cheney) 4 мая в Вильнюсе атмосфера в отношениях между Вашингтоном и Москвой испортилась.
Атмосфера была холодной, хотя вечер в узком кругу должен был бы способствовать созданию настроения доверия. Происходило это две недели назад в Нью-Йорке в отеле Waldorf-Astoria. Хозяйкой встречи была американский государственный секретарь Кондолиза Райс (Condoleezza Rice), ее гости - министры иностранных дел Германии, Китая, Франции и России. Стоявший вопрос об Иране и о предполагаемой ядерной программе Тегерана имел, скорее всего, второстепенное значение для жесткой перепалки между Райс и российским министром иностранных дел Сергеем Лавровым, поскольку Лавров говорил и говорил о речи, которая не имела вообще никакого отношения к Ирану. Это была речь вице-президента Дика Чейни в Вильнюсе 4 декабря, в которой он сделал, среди прочего, вывод, что "нельзя считать законным" использование энергоносителей в качестве средства давления. В Прибалтике, как и в Польше, в Венгрии и на Украине, поняли намек Чейни, и критика американского вице-президента в адрес России пришлась там по душе.
Во всяком случае, ужин в Waldorf-Astoria позволил главному дипломату Вашингтона остановить яростные угрозы главного дипломата Москвы блокировать любую резолюцию Совета Безопасности ООН по Ирану, наложив вето, словами: "Так мы вперед не продвинемся". Поскольку Райс, как и все остальные присутствовавшие, поняла, что Лавров в действительности говорил больше о Чейни, чем об Иране.
Вопрос о том, каким образом Соединенные Штаты могут достичь прогресса в своей политике в отношении России, возможно, оказался в центре внимания общественности благодаря речи Чейни, однако в Госдепартаменте и в Белом доме решают, как относиться к ней, уже не один месяц. Хорошее личное отношение Джорджа Буша (George W. Bush) к Владимиру Путину, даже увидевшего в глазах хозяина Кремля его душу, в первый период пребывания на своих постах президентов Соединенных Штатов и России еще приносило политические плоды. Москва практически согласилась с новой редакцией Договора по ПРО о снятии с вооружения баллистических ракет с ядерными боеголовками (так в тексте. - Прим. пер.), поскольку Вашингтону это было нужно для реализации своей программы создания системы противоракетной обороны. После террористических актов в Нью-Йорке и в Вашингтоне, совершенных 11 сентября 2001 года, Путин пообещал Соединенным Штатам от имени России неограниченную поддержку в войне против терроризма. Это, в частности, вписывалось в политические планы Москвы, позволяя, например, рассматривать противостояние в Чечне как часть борьбы против международного терроризма, а не как конфликт, связанный со стремлением к независимости на периферии сферы влияния Москвы. Американские и российские спецслужбы обменивались к взаимной пользе информацией. Россия поддержала американцев в свержении талибов в Афганистане и мирилась с созданием американских военных баз в бывших советских республиках Средней Азии. Говорили даже о том, что бывшие заклятые враги по "холодной войне" разделяют одинаковые ценности.
Во второй период правления Буша и Путина от уверенности в том, что удастся добиться партнерства, основанного на общих интересах, создать атмосферу доверия, ничего не осталось и по эту и по ту сторону. Буш и Путин, конечно, порой заверяют, будто они по-прежнему разделяют одинаковые ценности, но по значимым внешнеполитическим и оборонным пунктам глобального плана Буша - война против терроризма, борьба с распространением оружия массового уничтожения, продвижение по всему миру свободы и демократии - Вашингтон уже больше не ждет от Москвы какой-то существенной помощи.
К этому следует добавить растущее недовольство в связи с усилением автократических тенденций в Кремле, а также беззастенчивые попытки Москвы использовать нефть и газ в качестве инструмента для продвижения своих интересов в Грузии, на Украине, в Молдавии, а также в других "окраинных республиках" бывшего Советского Союза при условии, что эти государства пытаются ориентироваться на Запад, а не на прежний политический центр гравитации. Путин и его внешнеполитические "князья" не останавливаются перед критикой "западного влияния" и американского вмешательства в Центральной и в Восточной Европе. К тому же Москва дает явные авансы Пекину, например, проводит совместные маневры с Китаем.
Поскольку умиротворение Ирака, угроза ядерного вооружения Ирана и Северной Кореи, а также геостратегическая ориентация на Тихоокеанский регион, в направлении Индии и Китая занимают в политических планах Вашингтона верхние строчки, то предстоит и изменение политики в отношении России. К тому же политические наблюдатели говорят о своего рода серьезной мировоззренческой борьбе между неоконсервативными идеалистами, критикующими дефицит демократии в Москве, и реалистами, очевидно, снова обретшими в Вашингтоне силу. При этом речь идет в основном о принципиальном вопросе: способен ли активный диалог предотвратить угрозу дрейфа Москвы от демократии, к берегу которой она окончательно так никогда и не приставала, или же следует, скорее, говорить о поддержке молодых демократических стран, которым с давних пор угрожает "русский медведь". Ситуацию осложняет то, что Вашингтон без поддержки Москвы вряд ли в состоянии достигнуть чего-то в иранской политике.
Советник по национальной безопасности Буша Брент Скоукрофт (Brent Scowcroft) считает, что Россия продолжает поиск своей идентичности: хочет разобраться то ли она европейская, то ли азиатская страна. Он, как и другие представители фракции "реалистов", выступает за более активное присутствие Вашингтона в Москве и более активные совместные действия. "Алармистскую" риторику вице-президента Дика Чейни они не считают особо полезной, поскольку она усиливает, а не ослабляет националистические настроения в России. В настоящее время спорным остается прежде всего вопрос о поведении Буша в преддверии саммита ведущих промышленно развитых государств и России (Большая Восьмерка), принимать который будет в середине июля в Санкт-Петербурге Путин.
Кстати, лишь немногие требуют, чтобы Буш вообще бойкотировал саммит, но кое-что говорит в пользу того, что американский президент ограничит свою программу визита в Россию участием в самых необходимых протокольных мероприятиях. Промежуточная остановка на Украине может стать еще одним сигналом, свидетельствующим о приоритетах Вашингтона. С этой идеей "сухого" визита в Санкт-Петербург и символического пребывания в молодой демократической стране, за которой, очевидно, стоит государственный секретарь Райс, может пока одержать верх крыло, которое выступает за жесткую, а не миролюбивую позицию по отношению к Москве. Так что принципиальный вопрос относительно новой направленности политики по отношению к Москве остается без ответа.
