На шее администрации Трумэна (а сегодня в рядах консерваторов вошло в моду аплодировать тем временам) тяжкой ношей висит наследие пятидесятых годов, как в граните запечатленное в памятной фразе: "Кто потерял Китай?" И хотя вину, как обычно, можно возложить на администрацию, партию, находящегося у власти президента (а именно так и поступили, когда Китай попал под пяту коммунизма), и сегодня следует считаться с возможностью того, что события иногда могут выходить из-под контроля великих держав - даже Америки. Сталкиваясь с кажущимся беспрецедентным дрейфом государств прочь от целей и интересов Соединенных Штатов Америки - а это относится и к союзникам, и к противникам, и к стратегическим конкурентам, можно перефразировать старое изречение и начать дискуссию на тему "Кто потерял наш мир?".
История напоминает нам, что мир часто требует проведения такой политики, которую простые смертные не могут обеспечить. Дилемма стара как мир, и один из самых болезненных уроков мировой гегемонии заключается в том, что не всегда можно съесть имеющийся у тебя пирог. В этом плане Китай остается классическим примером. После окончания второй мировой войны Соединенные Штаты Америки осыпали деньгами националистов, чтобы изменить соотношение сил не в пользу Мао Цзэдуна. Однако восстание под руководством Мао, подстегнутое разгромом Японии, оказалось достаточно мощным, чтобы повергнуть ниц американских стратегов с самой лучшей родословной. Если бы денег оказалось слишком мало, произошел бы не только разгром националистов, но и сама администрация Трумэна могла сдаться на милость коммунистам. Будь денег слишком много, то - как нам дали ясно понять - плохо управляемые армии националистов все равно потерпели бы поражение, при этом оказав плохую услугу американской казне путем ее опустошения в момент острой нехватки денежных средств.
Еще одна подобная неприятность приключилась во Вьетнаме - причем еще до прибытия туда американских "военных советников". Там проблема состояла в том, что происходило крушение французской империи, причем происходило оно не только из-за страстей в туземных землях, но и из-за развала экономики метрополии. Франция сама себя разоряла, пытаясь сохранить империю, а с учетом состояния послевоенной Европы это было столь же удивительным явлением, как восход солнца на закате дня. Соединенные Штаты Америки столкнулись с неприятной и парадоксальной ситуацией. Оплачивать проигрышную войну Франции против войск Вьетминя было все равно, что в пародийной манере повторять провал в Китае. Но отказ от оснащения и поддержки ностальгической милитаристской кампании французской армии в Индокитае вызвал бы крах экономики Франции, которая и без того еле-еле стояла на ногах. Отказ правительства от исполнения своих обязанностей означал бы мгновенный переход Парижа под контроль обнищавших коммунистов. НАТО развалилось бы на глазах, а великая американская антикоммунистическая стратегия превратилась бы в никому не нужную побрякушку.
Сегодняшняя ситуация немногим отличается от тех времен. Критики всегда могут обвинить Буша в том, что он забросил нас в такое место, где, пардон, нам не место - в Ирак. Но нарыв есть нарыв, и если его не вскрыть ланцетом, он все равно прорвется - причем это будет очень неприятное зрелище. То, что уже дало метастазы в исламском мире - прежде всего, речь идет о секрете ядерной бомбы - не было, да и не могло быть предотвращено или приостановлено. Украденное у Троцкого и перефразированное высказывание могло бы звучать так: "Может быть, вам и не хочется бросаться в пропасть, но пропасть так сильно хочет затянуть вас к себе!" Таково время, в котором мы живем. Россия упорствует в своем нежелании быть западной страной. Китай по-прежнему считает себя другой (то есть не нашей) планетой. Индия и Япония на стороне Америки, но по своим собственным причинам. А Южная Америка и Африка как всегда сохраняют свою отчужденность. Западная Европа любит нас не больше, чем раньше, и по-прежнему твердо намерена двигаться в направлении того чудного мира блаженства, куда ее приведет величие собственной независимости.
В том, что мир в огромной своей массе встал против основных устремлений США (за незначительным исключением своего пристрастия к выгодной торговле и демократии), можно обвинить администрацию Буша. Это ее проблема (пока). Но ответственность - это не только вина. Курс движения нашей планете сегодня указывают антиамериканские силы, в основном принадлежащие другой культуре. Эти силы возникли отчасти как следствие политики администрации; но если смотреть шире, они являются результатом массовых отказов в 90-е годы развивать мир в направлении якобы глобализации и якобы по американской указке. Давайте не будем забывать, насколько сильны были тогда антиамериканские настроения в Сербии, Афганистане, Китае и многих других странах.
Хорошие новости состоят в том, что раньше времена были еще мрачнее, чем сегодня. Обстановка в 70-е годы была настолько зловещей, что некий Жан-Франсуа Ревель (Jean-Francois Revel) дал такой подзаголовок своей книге "Искушение тоталитаризмом" (The Totalitarian Temptation): "Почему внешняя политика США почти везде терпит поражение?"
"Почему, - спрашивает он, - в Африке так популярен советский тоталитаризм? Почему Кастро звезда, а Киссинджер злодей, несмотря на всю свою, пусть непродолжительную, знаменитость и репутацию автора разрядки? Почему президента Соединенных Штатов приходится так тщательно охранять от враждебно настроенных демонстрантов в Риме, Токио, Париже или Стокгольме, в то время как любой восточный государственный деятель спокойно может прогуливаться по улицам западных городов в толпе дружелюбно настроенных или безразличных к нему людей?"
Ирония нашего времени состоит в том, что этот созревший антиамериканизм то усиливался, то ослабевал по ходу более чем 60 военных операций, проведенных вооруженными силами США с 1949 по 1989 год. Гор Видал (Gore Vidal) приводит данный факт в своем пространном послании, озаглавленном "Вечная война за вечный мир: из-за чего нас так ненавидят". Однако не вызывает никаких сомнений то, что благорасположение мира в отношении США достигло рекордных высот с падением Берлинской стены, и оставалось на том же уровне весь сентябрь 2001 года.
Этот результат был наградой за неустанные усилия. Он довольно четко совпадает с восприятием мира, описанным Джеймсом Бейкером (James Baker), которого никак нельзя отнести к неоконсерваторам: "Я из того поколения, которое всем сердцем восприняло концепцию Pax Americana (мира по-американски), считая Америку той силой, которая осуществляет созидательные и конструктивные перемены во всем мире ... По моему мнению, это всегда было непреложной истиной". Характерной и важной чертой взглядов Бейкера, как и Вудро Вильсона (Woodrow Wilson), является вызывающее иронию неистребимое желание видеть в американском вмешательстве инструмент мира, которым пользуются мирными методами, прибегая к насилию лишь как к последнему средству, то есть тогда, когда война уже началась. Огромное отличие иракской войны состоит именно в большом отрыве американской политики от такого достойного принципа.
Действительно, война в Ираке создала нынешний кризис, который будет определять политику США на протяжении еще как минимум четырех лет. Независимо от того, кто и как оценивает эту войну, поддерживая или выступая против нее, то чувство обреченности и уныния, которое возникает каждый раз, когда речь заходит об Иране (так в тексте - прим. перев.), следует каким-то образом сдерживать. История дает нам утешение видением перспективы, что должно укреплять не только наше осторожное благоразумие, но и стойкость. Мир для нас еще не совсем потерян. Сложнейшая задача американской внешней политики состоит в том, чтобы уничтожать наших врагов быстрее, чем они появляются благодаря нашим же действиям по их устранению. И в ходе этой борьбы важно знать, что нам удавалось справляться с задачей и в более мрачные времена, а также понимать, как мы это делали.
Джеймс Поулос - писатель и адвокат, работающий в Вашингтоне. Его комментарии можно найти на страницах Postmodern Conservative
