На прошлой неделе, как мы уже сообщали, профессор истории Хейнрихс Стродс презентовал свою книгу-исследование о советских партизанах, действовавших в годы Второй мировой войны на территории Латвии. Один из выводов профессора: партизанское движение было инспирировано диверсантами, заброшенными в Латвию НКВД.
Местного населения среди подпольщиков якобы практически не было. Партизанские группы просто отсиживались по лесам и в боевых действиях против фашистов не участвовали. А сотрудник Центра документации преступлений тоталитарных режимов Янсонс на презентации книги дополнил "портрет" антифашистов, заявив, что это были: насильники и убийцы.
Читательница нашей газеты, пенсионерка Галина Пономаренко, которая в 20 лет оказалась в партизанском отряде, действовавшем на территории Латгалии, была шокирована такими суждениями. Сама она действительно в 1944 году попала в Латвию из России. Только НКВД тут ни при чем. Девушку и ее мать, как и сотни их земляков, вывезли при отступлении из-под Ленинграда немцы.
"Русских рабов" выгрузили в Резекне, сначала держали в лагере для перемещенных лиц, затем раздали в качестве дармовых батраков местным хуторянам, а спустя какое-то время объявили об отправке на работы в Германию.
Галине и ее маме повезло с хозяевами. Муж-латыш и его жена-литовка попытались помочь своим батрачкам избежать депортации. Они дали девушке пачку сигарет: мол, выкури, тебе станет плохо, затошнит, может, немцы тебя и забракуют. Но Галя решила, что метод ненадежный. Да и как мать бросить? Договорились, что попробуют удрать прямо при посадке в вагоны. Хозяева довезли их на телеге до сборного пункта на железнодорожной станции и сразу повернули назад, ни разу не обернувшись.
А Галина с мамой оставили на перроне вещи и в толкучке улизнули в город. Оттуда добрались до хутора, куда их хозяева обещали прислать проводника. Но проводник не появился. Пришлось выбираться самостоятельно. Шли лесами от хутора к хутору. И всюду местные им помогали, подкармливали, показывали дорогу, прятали от любопытных глаз. По пути к беглянкам присоединялись все новые товарищи, которые тоже искали дорогу к партизанам. По рассказам Галины Пономаренко, среди них было много дезертиров-легионеров из числа местных жителей.
Дорога до партизанского отряда заняла трое суток. Галина вспоминает драматический эпизод, когда их группа уже из 13 человек пришла на один из латгальских хуторов, чей хозяин, как потом выяснилось, активно сотрудничал с немцами и даже занимал у них какой-то пост. Дома его не оказалось, но его жена спрятала опасных гостей в сарае, согрела для них чаю, принесла поесть.
И в этот момент к дому подъехали машины с немецкими солдатами и офицером. А с ними сам хозяин. Он водил немцев по своему хозяйству, показывал дом, хлев, гумно. . . А когда фрицы повернули было к сараю, хозяйка ловко отвела их внимание: мол, сарай у нас пустой, ничего интересного нет, пожалуйте лучше в горницу.
Возникает вопрос: если партизаны пользовались в краю репутацией насильников и убийц, стали бы местные крестьяне помогать тем, кто хотел пополнить ряды подонков и преступников? Последний переход, вспоминает участница тех событий, был самый тяжелый - через лубанские болота по пояс в воде. Наконец попали к своим.
- В партизанском отряде, которым командовал латыш Ратиньш, мы приняли присягу. В отряде были только латгальские жители, - вспоминает Галина Пономаренко. - Из неместных был лишь один красноармеец, сбежавший из немецкого плена.
Галину хотели было зачислить в хозяйственную группу, но она попросилась в боевую, которой командовал латгалец Александр Балалаев. Девушку поставили вторым номером в пулеметном расчете. В отряде она воевала недолго - всего два месяца, но успела поучаствовать в нескольких боевых акциях. В одной из них они попали в засаду, и командира убили.
А виной тому стал латышский крестьянин, которого немцы то ли заставили, то ли уговорили дезинформировать партизан о местонахождении карателей. Но это был единственный случай предательства со стороны местного населения, утверждает Галина. В основном же все латгальцы сочувствовали советским партизанам и не отказывались помочь провиантом или подсказкой о дислокации вражеских сил.
А вот насчет оккупации у Галины Пономаренко ясное представление - что это такое. Она с семьей два с половиной года прожила под настоящими оккупантами.
- У нас в Красном Селе под Ленинградом фашисты отобрали у жителей все до последней нитки. У нас, например, были корова, 20 кур, так буренку немцы выдаивали - нам не оставляли ни капли, всех кур в селе перерезали, выгребли подчистую все продовольственные запасы, какие у кого были. Люди просто умирали от голода. Например, моя одноклассница вместе матерью и бабушкой умерли от дистрофии. Даже в блокадном Ленинграде люди получали по сто двадцать граммов хлеба.
А на оккупированных территориях - ничего! Как мы с мамой выжили? У нас был заготовлен жмых на корм корове, вот его и ели. А потом немцы отправили меня на принудительные работы - строить дорогу. Тем, кто работал, полагалось на неделю кило двести граммов хлеба с опилками, 20 граммов масла и 20 граммов сахара - тоже на неделю и литр жидкой баланды на день. Ну а те, кто работать не мог, были обречены. Вот что такое настоящая оккупация! Разве в Латвии советские "оккупанты" так себя вели? Имейте совесть, господа!
Записала Наталья СЕВИДОВА.
_____________________________________
Советские партизаны. . . стали диверсантами! ("Вести Сегодня", Латвия)
Эстония: Освобождение или оккупация? ("The New York Times", США)
