Если бы вчера, стоя под Бранденбургскими воротами, вы взглянули в сторону улицы Унтер ден Линден или парка Тиргартен, некогда разделенных берлинской стеной, то вам было бы легко думать о том хорошем, чего достигла Европа к пятидесяти годам: о воссоединении, крупнейшем в мире общем рынке, конце диктатуры в Испании, Португалии и Греции, окончании войн на континенте. Вероятно, ЕС более умело пользуется своей 'мягкой силой', чем Америка, самая мощная в мире военная держава. Запеваем 'Оду к радости' и пускаем фейерверки. Но взглянуть в будущее сложнее. Не успели европейские лидеры осушить вчера бокалы по случаю пятидесятилетия своего союза, как при мысли о том, что ждет Европу в ближайшие пятьдесят лет, их посетило знакомое чувство похмелья.
Настроение участникам вечеринки изрядно подпортил папа-немец Бенедикт XVI, возмущенный тем, что в берлинской декларации не содержится упоминания о Боге и христианских корнях Европы. Он заявил, что нежелание европейских женщин рожать детей - это не только демографический признак упадка. Сама Европа теряет веру в будущее. Но папа - не единственная проблема. Парадокс Европы на пятидесятом году существования заключается в том, что лучше всего у нее получается расширяться. Ее экзистенциальный дух ярче всего светит на периферии. Если вы поляк или ирландец, то вам довольно сложно испытывать антиевропейские эмоции. Европа вливает в Польшу больше денег, чем послевоенная Германия получила по плану Маршалла. Но если вы живете в Германии, Франции или Нидерландах, то у вас больше шансов испытать пост-маастрихтское недомогание. Евроскептицизм перестал быть монополией британцев.
Неубедительный экономический рост, высокий уровень безработицы и евро - основные, но не единственные причины такого положения вещей. Часто забывают о том, что три европейские страны - Дания, Финляндия и Швеция - входят в мировую пятерку лидеров по эффективности экономики. Германия вновь стала ведущим экспортером, благодаря ограничениям на рост заработной платы в частном секторе. Если у экономики Франции, Германии и Италии есть проблемы, то правильнее назвать их национальными, а не европейскими. На политику Франции и Нидерландов по-прежнему сильно влияет неприятие ими проекта европейской конституции. В обеих странах на Европу взваливают всю вину за углубление пропасти между избирателями и их политическими элитами. С тех пор, как избиратели пришли к выводу, что Жак Ширак украл второй тур президентских выборов 2002 г. (заставив проголосовать за себя социалистов, чтобы не допустить к власти правого радикала Жан-Мари Ле Пена (Jean-Marie Le Pen), французский электорат стал протестным и, в результате, от этого страдает Европа.
Но самым явным выражением того, что Европа потеряла уверенность, является отсутствие на праздничной вечеринке Турции -официального кандидата на вступление. Не был приглашен ни один ее представитель. Однако заявка Турции на вступление в ЕС, возможно, представляет собой идеальную возможность применить на практике ту политику, успех которой празднуют европейские лидеры: политику расширения, изменения политической системы крупного соседа без вторжения, равно как воссоединения (Кипра). Внутренняя политика Германии и Франции заставляет канцлера Ангелу Меркель и возможного преемника Ширака Николя Саркози выступать против планов включения Турции в ЕС.
Вместо этого вчера Меркель сосредоточила огонь на преодолении тупика в осуществлении институциональной реформы. Она призывает к проведению до декабря межправительственной конференции с целью принятия проекта конституционного договора. В феврале будущего года его должны одобрить правительства всех 27 стран-членов. Но после долгих раздумий каждый по-прежнему хочет своего: Германия, Испания и Италия надеются сохранить в более-менее неизменном виде первоначальный текст злосчастной конституции. Польша не желает отказываться от утвержденной в Ницце системы распределения голосов, которая выгодна ей и Испании. Франция выступает за облегченное 'ядро'. Британия вообще не хочет конституционного договора. Все говорят, что нужно подойти к делу практически, но ни у кого нет четкого видения будущего.
