Борис Ельцин правил страной 'по наитию', чуть что, лишая постов неугодных ему судей, губернаторов и депутатов. В результате его страна за последнее десятилетие стала менее свободной.
Из-за границ России Бориса Ельцина так много хвалили в последние дни, что иногда тошно становилось смотреть. Хотя российский народ как смотрел, так и дальше смотрит на 'большого старика' с укором и неприязнью, иностранные лидеры толпой ринулись напоминать всему миру, каким он был мужественным человеком и какую беспрецедентную роль сыграл в истории.
Именно Ельцин, напоминают нам, победил советскую империю. Именно он принял решение добровольно оставить власть, чем и заложил основу российской демократии. И все мы помним Ельцина на танке в 1991 году, когда он чуть ли не в одиночку остановил государственный переворот. До некоторой степени это отношение к Борису Ельцину разделяю и я. Действительно, именно его история запомнит стоящим на развилке истории. Однако не кто иной, как он, указал России неверное направление.
Для того, чтобы понять это, достаточно сравнить Россию и Китай - в начале 90-х годов два наиболее значительных государства, не принадлежавшие к числу демократических и капиталистических.
Россия к тому времени была сильнее и в те дни еще считалась второй по силе державой мира, без одобрения которой невозможно было начать никакое серьезное предприятие, будь то первая война в Персидском заливе или мирные переговоры на Ближнем Востоке. По паритету покупательной способности ее ВВП составлял триллион долларов, он занимала в мире твердое второе место по величине военной машины и численности квалифицированной технической рабочей силы, а также - и это, пожалуй, важнее всего - обладала самыми богатыми на Земле запасами природных ресурсов. Во главе с таким харизматическим лидером, как Ельцин, страна имела все возможности для использования как своей 'жесткой', так и 'мягкой' силы.
С Китаем же в то время никто в международном сообществе вообще не желал вести дела. Еще свежо было воспоминание о позоре, которым покрыл себя Пекин, устроив резню на площади Таньаньмэнь. На душу населения ВВП Китая составлял всего треть российского - тогда Китай был одной из беднейших стран мира. Технологическая и образовательная системы лежали в руинах 'культурной революции', а руководство - узкая группа столь же узко мыслящих технарей - только подбиралось к переустройству страны, которая все еще зализывала раны, нанесенные десятилетиями безумств Мао Цзэдуна не только у себя дома, но и за границей.
Мы забыли о том, что с высоты танковой башни Ельцин издавал документы, которые были не чем иным, как указами, рожденными им самим. В той чрезвычайной ситуации это, может быть, и было правильно, но впоследствии они стали стандартным ельцинским методом правления. Страной он правил 'по наитию', лишая постов всякого - судей, губернаторов, депутатов, - кто был ему неугоден. При нем была проведена экономическая программа приватизации, которая - неважно, вольно или невольно - привела к хаосу и коррупции. Он начал в Чечне разрушительную войну, от последствий которой Россия не может оправиться до сих пор. Он совершил, по словам историка Ричарда Пайпса (Richard Pipes) - который, кстати, всегда его поддерживал - настоящий государственный переворот, фактически самолично приняв решение о передаче власти Владимиру Путину.
Посмотрите же на две эти страны теперь: да, российская экономика сделала рывок благодаря высоким ценам на нефть и другое сырье, но китайская экономика уже больше российской в шесть раз. Еще интереснее пройденный ими политический путь: если Россия за последнее десятилетие стала практически во всех отношениях менее свободной страной, если в ее экономике доминирует государство, если ее политическая система жестко контролируется, а народ запуган (достаточно вспомнить, что за последние десять лет в России погибло больше журналистов, чем где бы то ни было еще, если не считать Ирак, да и то в Ираке смерть большинства из них была случайностью, чего практически ни об одном российском случае никак нельзя сказать), то Китай с каждым годом все более перестраивается как в экономическом и судебном, так и в общественном отношении. Например, в этом году Коммунистическая партия наконец приняла законы о гарантии частной собственности и усилении режима прозрачности власти. Так что тех, кто не желает признавать факт преобразований в Китае только на том основании, что реформы там, мол, 'не идут дальше экономики', можно сразу отсылать к Джону Локку (John Locke) и Томасу Джефферсону (Thomas Jefferson): право на частную собственность есть не что иное, как основа личной свободы.
Я не хочу сказать, что Китай сегодня более свободен, чем Россия. Это, безусловно, не так. Однако если вектор России все последнее десятилетие указывает назад, то в Китае он, хоть и медленно, перемещается вперед.
Различие между российской и китайской моделями развития оставило на мировых процессах мощнейший отпечаток. Россия стала для мира примером - примером того, как не надо делать. В частных беседах китайские руководители не стесняются признавать, что наблюдали за ельцинскими реформами и пришли к выводу, что эти реформы привели к экономическому хаосу и нестабильности общества, но не привели к экономическому росту - напротив, за 90-е годы ВВП России сократился на 20 процентов. Вместо российской 'шоковой терапии', в которой, как метко выразился главный специалист по России в правительстве Билла Клинтона Строуб Тэлботт (Strobe Talbott), было 'слишком много шока и слишком мало терапии', Китай выбрал план осторожных и постепенных действий. 'Идя через реку, мы должны чувствовать камни под ногами', - сказал Дэн Сяопин. И Пекин не стал закрывать государственные предприятия. Пекин стал взращивать экономику на их почве, неустанно сокращая объем государственной части экономики и, соответственно, сокращая количество усилий, затрачиваемых на решение связанных с ним проблем.
Оглянитесь же, посмотрите: во множестве стран, от Вьетнама до Египта, руководство учится экономическим реформам на примере Китая. А вот ни одного руководителя, который сказал бы, что собирается повторить тот путь, который, отвернувшись от коммунизма, прошла Россия, я пока что-то не видел.
Почему эти две страны, ставшие для мира своего рода пробным камнем, выбрали то, что выбрали? Одна из причин - природные ресурсы, ставшие настоящим проклятием России. Другая - большая прагматичность китайского общества. Может быть, значение имели и исторические, культурные и демографические особенности. Но нельзя отрицать и то, что свою роль сыграли и некоторые конкретные личности. И трудно не задаться вопросом: что было бы, если бы в те столь важные дни Ельцин повел Россию по другому пути?
_____________________________________________
Россия XXI-го века ("El Pais", Испания)
Герой своего времени ("The Guardian", Великобритания)
Бой выиграл черт на плече Ельцина ("The Times", Великобритания)
