Я вот подумал: а что если русские, от которых полностью зависит наличие у Ирана необходимых средств для продолжения своей ядерной программы, решат, что бог с ним - пусть у тегеранских мулл будет пара-тройка атомных бомб?
Что если русские, заваленные деньгами и опьяненные своими сверхдержавными фантазиями, подумают, будто удовольствие, которое они получат от ослабления и унижения Соединенных Штатов, отказавшись остановить рвущийся к атомной бомбе Иран, стоит проблем, которыми может обернуться для них нестабильность региона?
В конце концов, чем им грозит нынешнее положение вещей? С точки зрения Владимира Путина - при любом раскладе ничем.
Продолжая препятствовать международным усилиям и тем самым фактически поощряя Иран, он, не исключено, надеется, что американцы в конце концов нанесут удар по иранским ядерным объектам - ведь если это произойдет, янки начнет освистывать весь мир.
А даже если их удар полностью уничтожит ядерную программу Ирана - что ж, тем лучше для нас, подумает Путин. Значит, цены на русскую нефть и русский газ в очередной раз взлетят вверх, а Россия получит все подряды на восстановление Ирана и возможность выставить себя перед всем миром в 'белом и пушистом' виде, что получается у нее нечасто.
Разве вышеприведенный сценарий не логичен? А разве не логичен другой - что Россия, напротив, рассчитывает, что США в конце концов придется отступиться и оставить Иран в покое?
Да какая, в принципе, разница - в правительстве Буша таких сценариев обсуждается сегодня гораздо больше, причем со всей серьезностью, соответствующей моменту. И эти дискуссии - лучшее подтверждение тому, в какую мерзкую ситуацию попала Америка.
С одной стороны, Администрация до сих пор цепляется за надежду - здесь уместно было бы вспомнить первый срок Буша, а именно знаменитый сеанс угадывания души по глазам агента КГБ, - что русские, Бог знает когда и Бог знает как, но уже очень скоро, одумаются, выступят единым фронтом с международным сообществом и все-таки остановят Иран.
С другой стороны, в некоторых правительственных кабинетах созрело совершенно иное мнение о том, чего, в конце концов, хочет добиться Россия. Один из высокопоставленных чиновников, в течение двух лет не раз характеризовавший поведение России при Путине как стремление к уважению со стороны других стран - что при ее нынешних доходах, в общем, совершенно неудивительно, - сегодня в частной беседе утверждает, что собраны 'все необходимые доказательства' в пользу другой версии: на самом деле Россия стремится к ослаблению Соединенных Штатов. На международной арене, говорит он, Россия будет использовать любую возможность, лишь бы не дать США добиться успеха.
И самая большая наша проблема состоит в том, что в иранском вопросе эти две позиции в отношении России - с одной стороны, мы ждем, что она сделает нам хорошо; с другой, считаем ее алчной и враждебной нам силой - в сумме дают не просто противоречие, а полную и окончательную несовместимость. Что со всей очевидностью и показало прошедшее лето.
В июне Америка заявила, что в июле ожидает принятия резолюции Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, которая добавила бы еще кое-какие - не особенно сильные - санкции к тем, что уже введены против Ирана. Однако этого не произошло: русские 'затерли' вопрос с помощью китайцев. И сегодня любой, кто смотрит на мир трезвыми глазами, понимает, что ООН - не та организация, на руках которой умрут ядерные мечты Тегерана. Кстати, в июле русские точно тем же приемом - пригрозив использовать право вето - не оставили камня на камне от внесенного США предложения по независимости Косово.
Окончательный результат всего этого - отнюдь не только поражение Штатов. Это показатель того, что, в отличие от времен 'холодной войны', сегодня никто не может точно сказать, до каких пределов нынешняя Россия может теснить нынешнюю Америку.
Москва расставляет флаги по Арктике? Восстанавливает стратегическое воздушное патрулирование по всему миру? Это мелочи. Разве со стороны России не было бы логично, понимая, что у США ничего не получается в Ираке, и что финансовый кризис, который вполне может разразиться, ударит по командным и авторитарным экономикам гораздо слабее, чем по экономикам демократическим, увидеть в этом стратегическую возможность 'выскочить' на новый глобальный статус?
В конце концов, Жак Ширак (Jacques Chirac), которому Москва не устает аплодировать за концепцию многополярного мира под названием 'Америка против всех', в последние месяцы своего пребывания на посту президента Франции не раз говорил, что если у Ирана даже появится несколько ядерных зарядов, то ни он, ни те, кто разделяет его взгляды на новую мировую иерархию, не перестанут спокойно спать по ночам. Вслух Ширак, конечно, этого не говорил, но наверняка приходил к выводу, что позволить Ирану иметь некое ограниченное количество атомных боеприпасов - это вполне приемлемая цена за разрушение американского миропорядка, который ему нравится не больше, чем Путину.
Его преемник Николя Саркози (Nicolas Sarkozy), судя по всему, внимательно прочел архивы Елисейского дворца, касающиеся Путина, и пришел к интересным выводам относительно того, чего Путин добивается. Во всяком случае, несколько недель назад он обрисовал ситуацию вокруг Ирана гораздо жестче и лаконичнее, чем Вашингтон - и тем лишний раз показал беспомощность нынешней Америки.
Саркози знает, что западные лидеры, имевшие личные беседы с Путиным, услышали от него, что Россия не хочет, чтобы у Ирана было ядерное оружие. Знает он и то, что Россия лжет, официально заявляя, что у нее нет никаких свидетельств выхода ядерной программы Ирана за пределы, определяемые ее 'исключительно мирным' характером. Вывод из этого следует только один: если бы у Саркози были основания полагать, что Путин остановит Иран, когда тому удастся вплотную подобраться к созданию ядерной бомбы, то он не говорил бы, что перспектива приобретения Ираном ядерного оружия - самая серьезная угроза миру.
Достоверно известно, что внутри бушевского правительства есть люди, у которых нынешняя позиция Администрации - признавать, что Москва включила конфронтацию на полную мощность, но при этом ждать от русских, что в следующем году, после своих так называемых 'выборов', они вдруг начнут вести себя прилично - вызывает сильнейшее неприятие. Но все, что они пока могут сделать - это поставить памятник Саркози за то, что две недели назад он сказал вслух то, что Буш сказать бы не смог, а именно:
если санкции не дадут результата, то мир встанет перед выбором: бомбардировка Ирана или бомба у Ирана. Что до России, то ее поведение на международной арене Сарко назвал 'несколько грубым';
санкции, о которых ведет речь Саркози - это новые и довольно жесткие меры, применяемые уже не под эгидой ООН, а в составе группы стран, основными членами которой станут США, Великобритания, Франция и Япония.
В частности, такой подход к проблеме предусматривает, что совершенно в сторону отодвигаются и Совет Безопасности, и Россия, и перспективы сотрудничества с ней - довольно, как мы уже поняли, туманные. Но в этом случае санкции должны быть очень жесткими. Они должны со всей очевидностью показать западным банкам и компаниям, что будет с нарушителями, а это требует известной решительности.
Кроме того, в этом случае нужно подчеркнуть угрозу, о которой пока не говорят вслух, но которая, тем не менее, существует: если эти меры ничего не дадут, то тогда кое у кого возникнут совсем уже большие проблемы. Одной фразой Саркози обрисовал выбор для Ирана гораздо острее, чем это сделали американцы.
Это уже, как ни крути, серьезный шаг вперед. Но если Буш не выступит публично с жесткой критикой в адрес России, если не назовет ее вслух покровительницей Ирана и если не обвинит ее открыто в препятствовании усилиям международного сообщества, то муллы - если поймут, что Америка делает все, чтобы отгородиться от реальности - увидят в этом для себя самый верный, самый явный знак: вперед, и только вперед. © The International Herald Tribune
____________________________________________________________
Как быть с Путиным? ("The International Herald Tribune", США)
Русская рулетка в иранском вопросе ("The Wall Street Journal", США)
