Sunday, December 16, 2007; B07
В 80-е годы, когда Советский Союз разваливался на глазах у не верящих своему счастью агентов американских спецслужб, один из обитателей Кремля, часто с ними общавшийся, не раз говорил: 'Мы сделаем с вами ужасную вещь - мы лишим вас врага'.
Сегодня оказывается, что он был даже большим пророком, чем думал. Сегодня - и на этот раз я тоже отказываюсь верить своим глазам - мы видим тот же подход к враждебно настроившемуся Кремлю со стороны одного из высших чиновников Америки: тонкие реверансы в противоракетном и других чувствительных вопросах обороны и безопасности с последующим взыванием к мировой общественности.
Ну и что, возразят мне - ведь дипломатам за это и платят, нет? Но в том-то и дело, что чиновник, о котором идет речь - министр обороны Роберт Гейтс (Robert Gates). Да-да, тот самый Роберт Гейтс, который при Рональде Рейгане и Джордже Буше-старшем участвовал в выработке наиболее жестких оборонительных решений и в немалой степени благодаря которому ЦРУ заняло в общественном сознании место главного 'ястреба' в политическом арсенале Вашингтона.
При Джордже Буше-младшем Гейтс словно переродился, став в правительстве, с трудом удерживающемся на плаву, одним из самых умеренных и стабильных голосов. В этом году он объездил весь мир, везде доказывая, что США не превратились в империю зла, и что на них по-прежнему можно полагаться как на надежного союзника. Гейтс возвел в ранг искусства свою непохожесть на Дональда Рамсфелда (Donald Rumsfeld), неизменно отражая выпады от Владимира Путина и других недоброжелателей с иронией, которой от него, признаться, никто не ожидал.
Внутри страны он активно призывает Конгресс выделать больше ресурсов на публичную дипломатию и другие виды деятельности, традиционно в гораздо большей степени присущие Госдепартаменту. В вашингтонском 'квартале послов' его, по словам одного впечатлившегося его талантами дипломата, считают 'последним человеком в этом правительстве, сохранившим ресурс доверия'. Иными словами, Гейтс умудрился во многом затмить другого кандидата наук по России и странам бывшего Советского Союза из бушевского кабинета - самого госсекретаря Кондолизу Райс (Condoleezza Rice).
С другой стороны, Гейтс никак не желал соглашаться с таким взглядом на себя, когда мы недавно беседовали с ним по телефону. Он был в Бахрейне, где только что провел обширную встречу с военными чинами арабских стран Персидского залива, разъясняя им, что Вашингтон не собирается, как это могло показаться со стороны, ослаблять давление на Иран с целью не дать ему овладеть ядерными технологиями. Впрочем, как и в феврале в Мюнхене и в июне в Сингапуре, он постарался уйти от конфронтации и с уважением слушал всех, кто желал высказаться.
Присутствие на таких встречах - не его идея и не его прихоть, сказал мне Гейтс. По его словам, советники убедили его, что, участвуя в них, он 'подаст сигнал нашим друзьям и воспользуется случаем для выражения - фактического или символического - идеи' о том, что Америка остается сторонницей многосторонних действий. В частности, в Бахрейне он не пожалел времени, чтобы разъяснить, что многие из тех, кто прочел только что вышедшие отчеты национальной разведки по Ирану, неправильно поняли его содержание (из чего, правда, следует, что оно также было неправильно понято и многими из тех, кто его писал).
Гейтс, как утверждают чиновники из Администрации, был главным сторонником публикации открытой версии отчета, и он убедил Буша, что лучше сделать это, чтобы свести к минимуму утечки отчета по кускам, которые привели бы к тому, что вокруг документа разгорелось бы еще больше страстей. В скандалах с Медицинским центром Уолтера Рида (Walter Reed Army Medical Center) и во всех других неприятных ситуациях он также настаивал на том, чтобы общественность получала факты как можно быстрее.
Гораздо меньше внимания привлекают его весьма творческие дипломатические маневры - в частности, прямое предложение Путину обеспечить работу российских наблюдателей на американских противоракетных объектах в Польше и Чехии и заморозить активацию этих объектов до тех пор, пока Иран не достигнет определенного порога как военная угроза. Также ему удалось смягчить политику США в отношении претензий Москвы к размещению обычных вооруженных сил в Европе.
Путин, к сожалению, эти маневры либо игнорирует, либо отвергает. Гейтс сказал мне, что, может быть, в марте - после президентских выборов в России - что-то изменится, но предсказывать что-либо в этом отношении остерегся. На вопрос, какими мотивами он руководствуется, лишая Кремль и других иностранных противников очевидного врага, он сказал, что 'основных мотивов два: мы стараемся расширять сотрудничество там, где можем, и ясно показать, что если мы где-то не можем, то в этом нет вины США'.
Представители иностранного дипкорпуса, обсуждающие проблемы России отдельно с Райс и Гейтсом, отмечают, что, если Райс часто говорит о 'красных линиях', через которые не должна переступать Москва, если не хочет нестабильности в и без того непростых взаимоотношениях, Гейтс подчеркивает, что Россия больше не представляет собой значительной угрозы целям и безопасности США. В таких беседах он быстро переходит на проблемы, связанные с Ираком и Афганистаном. На этой почве он чувствует себя гораздо удобнее, жестко критикуя союзников Америки за невыполнение своих обязательств.
- У нас нет с Россией такой глобальной конфронтации [, как в свое время с Советским Союзом], - ответил Гейтс на мой вопрос, кто больше изменился с окончания 'холодной войны' - он или русские. - В нашем мире больше нет противостоящих блоков. Мы живем в многополярном мире.
__________________________________________
Америка навязывает России торг ("ИноСМИ", Россия)
Американский щит: страсти накаляются ("Le Figaro", Франция)
Россия после выборов: как будут строиться отношения с США? ("Эхо Москвы", Россия)
