Помнится, лет десять назад, во время гастролей в Риге российской группы "Дюна", на афишах значилось название концерта - Svejks no liela boduna. Смешно? Конечно! Но только не для чиновников, рьяно блюдущих (именно так) основы государственного языковедения. Вот только для бодуна в латышском подходящего слова, увы, не нашлось. Похмелье - pagīras, - конечно, не передаст всю гамму чувств и физико-эмоциональное состояние человека, мучающегося так называемым похмельным синдромом. Поэтому организаторы гастролей правильно сделали, что не пытались перевести "бодун" на государственный, - сленг на то он и сленг. А вот высокоуважаемые Оярс Бушс и Винета Эрнстсоне, авторы вышеупомянутого словаря латышского сленга, о котором дальше и пойдет речь (несовершеннолетним просьба не читать), слово "бодун" в свой научный, с позволения сказать, труд почему-то включить не удосужились:
Я был бы, как говорится, "без претензиев", если бы означенные филологи не уделили явлению похмелья столь пристального внимания. Тут вам целый языковой куст с малейшими нюансами в окончаниях - pohains, pohas, pohmalas, pohmanis, pohmeles, pohmeLis, pohmelas, pohs. И, как логическое завершение подобного ряда, следуют pohuj, pohujenno (loti daudz, loti stipri, как почему-то поясняют авторы, хотя подобной формы русского мата что-то не припомню), pohujisms.
Действительно, листая словарь, поневоле проникаешься этим самым чувством, понимая, что сие творение в без малого 600 страниц, на которое потрачено 5 000 государственных латов (в том числе из еврофондов), это - полный pizGecs. И moska (varbut) особый prikols как раз есть в том, что в финансировании словаря участвовали государственный фонд "Культуркапитал" и Агентство госязыка. Еще бы, ведь книженция - не какая-то huina, а учебная и информационная литература, являющаяся частью национальной программы по освоению латышского языка:
gesovka и herna
Вам перевод подзаголовка нужен? Думаю, нет. Как и словам ibeņ, ibiomaķ. Грубо, господа? Грубо. Но господа авторы ссылаются на примеры подобных изданий, которые существовали, начиная еще с ХVIII столетия. Впрочем, составители оговариваются, что великолепно понимают: некоторые включенные в словарь вульгаризмы могут вызывать негативное отношение с этической точки зрения. Но, мол, все эти вульгаризмы - как латышские, так и русские, а также в последние годы английские (а в будущем, надо думать, и турецкие с арабскими и таджикскими вместе взятые) - сиречь языковая реальность. И необходимо-де все эти языковые формы зафиксировать и опубликовать, чтобы потом уже использовать в других целях.
Далее авторы решают все же конкретизировать некоторые цели, поясняя, что словарь сленга просто необходим, если мы хотим успешно работать в языковой культуре. Что "врага" надо хорошо знать (а в словаре, мол, как раз находится множество врагов культурных языковых лексических уровней). В конце концов, заключают составители, словарь пригодится, если мы хотим прочесть и понять все, что пишут современные латышские авторы художественной литературы, и то, что несет переводная латышская литература. Не говоря уже об исследованиях различных аспектов разговорного языка. Да, но при чем тут дети из русских школ? Им-то зачем изучать бранные русские слова, которые в большинстве своем почти не облатышены?
На четырех страницах предисловия все это не поясняется. Хорошо еще нет ссылок на классиков латышской литературы и фольклора Яниса Райниса, Кришьяниса Баронса или Андрея Упита.
Но все еще, видимо, впереди. Потому как авторы не только благодарят за моральную поддержку членов своих семей и коллег, но и выражают благодарность известным исследователям латышской лексики, а также бывшей главе Министерства образования Ине Друвиете за обеспечение "социолингвистического тыла". И надеются на следующий томик, заранее выражая признательность за новые материалы для второго издания словаря сленга (слова, выражения, фрагменты текста): Помощи и познаний членов семей, друзей и коллег уже явно не хватает.
Еще бы, могли бы уж в чисто научных целях сразу обратиться к истинным носителям языка. А то получается, что слово podjobka переводят как "обман" и "мошенничество", а слово pizgit - почему-то "бить", "быстро идти или бежать". Первое значение еще бы подошло, если бы "гарумзиме" стояло вначале: А все эти "abajudka, abalgeķ, aber (вот и немецкий, наконец), abidna, abloms, abrezs, abrubit, ackariks, acoks, afigenna:" Как слышим, так и пишем. Будьте уверены, практически любой русский жаргонизм в этом словаре обязательно присутствует:
Сперва - pivciks, потом - kinciks
Но есть в массе своей совершенно безобидные слова, ставшие в латышском языке, судя по словарю, почему-то сленгом. Того и гляди, можно будет и вообще по-русски выражаться, добавляя "для приличия" s на конце, а языковых инспекторов (мягко, на государственном!) отсылать к первоисточнику.
Особенно это актуально для чернорабочих, которым Центр языка готовит сюрприз в виде ужесточения языковых норм. Говорить "перфектно" на латышском теперь придется не только пролетариям умственного труда, но и горничным, сторожам, водопроводчикам, рабочим на свалках и печникам. Имея словарь латышского сленга - легко! Надо лишь междометия и союзы разделительные и соединительные выучить. Не верите?
Возьмем подряд несколько слов хоть на ту же букву "п" - не все же они "вагиной" накрылись! Читаем: proguls, prokats, prolots, propka, propusks, prorabs, prostjaks, provals, pofigs и даже pofig без знаменитой s на конце. Можно хоть сейчас предложение сочинить. Например, "простякс прорабс придрался, что нет пропускса и записалс прогулс, а мне пофиг, я сел на пропку, пивчикс пю - и в кинчикс пойду".
А если еще активнее использовать слова, начинающиеся на другие буквы?! Там ведь есть практически все те же слова, что и в русском! И "малярс", и "печникс", и "мантажник": Это же третья категория обеспечена!
Да и английские с украинскими (для мультикультурности) можно подсыпать: killers, kings, polismenis, bacit: Вот тогда представьте, какая у языковых контролеров fizanomija будет - никакой zvjatocniks (так в словаре) не выдержит.
Возможно, с этой стороны польза от словаря и будет. Если, конечно, языковые ищейки окажутся людьми с юмором. Хотя в словаре есть действительно юмористические перлы. Так, русская женщина по-латышски отчего-то - "дуня", но можно сказать и ласковее - "криевушка". Грузин - "гога", жена (и не только у грузина) - "анаконда". Мороженное - "марожка". Как мягко, не правда ли?
А вот связка scots с переводом - rezultats тянет на то, чтобы быть включенной в один из монологов Михаила Задорнова. Это такой латышский перевод с русского на: русский. Пока знаменитому сатирику, видно, этот толковый в своей бестолковости словарь в руки не попадался:
"Это - унижение!"
Оценить подарок госагентства по освоению латышского языка русским школам я попросил председателя фракции ЗаПЧЕЛ Якова Гдальевича Плинера. Ведь известно, что депутат Сейма прошел все ступени преподавательской деятельности: от учителя до директора школы, проработал в Министерстве образования Латвии 10 лет (бОльшая часть из которых, понятно, пришлась на советский период). Плинер - отличник просвещения как Латвии, так и СССР (было, было такое почетное звание, которое просто так не давалось!) и доктор педагогических наук.
- Яков Гдальевич, вы в восторге от словаря сленга латышского языка?
- В восторге, но в обратном смысле этого слова.
- Как вы считаете, для чего русским школам сделан такой "подарок", нужен ли он вообще?
- Я допускаю подобные исследования ненормативной лексики филологами для каких-то научных целей. Издали бы на частные, а не на государственные деньги 100 экземпляров - и хватит. Но ни в коем разе этот словарь недопустимо было направлять в школы нацменьшинств. Это унизительно и вредно не только для латышского языка, но и для наших детей и внуков!
Кстати, фракция ЗаПЧЕЛ в Сейме задолго до шума, поднятого в прессе, направила министру образования (еще Байбе Ривже) запрос по поводу этого словаря. Получили отписку: мол, ученые утверждают, что такая книга нужна. Но, извините, нецензурщина засоряет как русский, так и любой другой язык. Так для какой же цели, спрашивается, тогда издан этот словарь?
Знаете, я уже старый учитель, и если я иногда из уст ребятишек слышу что-то подобное, я объясняю им, что не следует превращать свой рот в помойную яму. А в подаренном словаре практически пропагандируют эти слова. Я считаю, что какого-то лексического значения эта нецензурщина не имеет. Кощунственно было вообще выпускать такой словарь, да еще направлять его в русские школы. Лучше бы озаботились падением уровня образования!
Грубые нецензурные слова - это отнюдь не языковая норма. Куда больше пользы принесла бы пропаганда литературного латышского язык. Я, например, на прошлой неделе подарил учителям латышского языка частной школы "Эврика" три экземпляра книги, в которой на латышский переведены грузинская, армянская и азербайджанская сказки. Эти сказки, к слову, изданы латвийским отделением ЮНЕСКО. И в этой книге собраны рисунки латвийских, эстонских и литовских школьников. Вот я - за такое обогащение друг друга!
Так что эти словари так называемого сленга я бы посоветовал вернуть дарителям или никогда не показывать их детям:
Вместо эпилога
Конечно, от вульгаризмов, арго, жаргонных и бранных словечек никуда не деться. Они засоряют не только латышский или русский языки. Просто следует помнить о том, что небольшие (в смысле географического распространения) языки гораздо более подвержены пагубному влиянию нелитературной лексики, более беззащитны против огрубления и, в конечном счете, оскудения языка. Что хорошего, если русские и латышские дети будут общаться на этакой смеси русского мата пополам с английским новоязом?
Мой друг, уехавший полтора года назад в небольшой городок под Лондоном - Хантингтон, недавно с гордостью сообщил, что его старшая дочь поступила в Кембридж на исторический факультет, на котором было всего шесть вакантных мест! Девушка отлично сдала сложные вступительные экзамены, но, как полагает друг, наверняка словечко за его дочурку замолвил и директор хантингтонской школы, в которой она училась. Уж больно он восхищался ее классическим английским, слыша вокруг в основном сленг, на котором общаются между собой английские детки.
_________________________________
Afiget' , какой словарь! ("Час", Латвия)
Полный... обоз ("Вести Недели День за Днем", Эстония)
Ее. Тянав. Латерн. Аптеек. ("Вести Недели День за Днем", Эстония)
Высокое искусство брани ("Focus", Германия)
Новый англо-русский словарь Павла Палажченко ("The Financial Times", Великобритания)
Философия искусства перевода ("The Financial Times", Великобритания)
