Пост президента Чехии больше похож на монарший сан в Англии, нежели на должность президента США. Хотя чешский президент имеет право налагать вето на некоторые законы, его роль сводится в основном к проведению протокольных мероприятий.
Однако Вацлав Клаус (Vaclav Klaus), в прошлом месяце вновь избранный на свой пост после назначения главой государства чешским парламентом в 2003 году, не ограничивается разрезанием ленточек и проведением официальных обедов.
Клаус стал всемирно известным рупором скептицизма, выступающим против, как он сам говорит, 'алармизма' в отношении глобального потепления. Приехав на этой неделе в Нью-Йорк, чтобы обратиться к таким же как он 'борцам с паникерством', проводящим там свою конференцию, он выделил время для беседы с членами редакционного совета Wall Street Journal, во время которой рассказал о своих неортодоксальных взглядах на Россию, Косово, Америку и, конечно, на изменения климата.
'Я не климатолог, - с готовностью признается Клаус, - я не оспариваю данные об изменениях температуры'. И тем не менее, Клаус полагает, что его многолетний опыт работы в сфере экономики с применением экономико-математических методов анализа позволяет ему сделать кое-какие выводы о характере проблем, с которыми сталкиваются климатологи и политики. По его словам, в климатологии, как и в экономике, 'нет контролируемых экспериментов... Их нельзя повторять несколько раз'. Поэтому мы не можем провести контролируемый эксперимент, скажем, для определения воздействия дефицита на учетные ставки. Точно так же, мы не можем напрямую определить воздействие углекислого газа на климат. Единственное, что мы можем сделать, это проводить наблюдения и делать заключения.
Клаус также интересуется политикой в рамках глобального потепления. Он написал книгу, название которой переводится как 'Голубая, но не зеленая планета' ("Blue, Not Green Planet"). В прошлом году она вышла на чешском языке, а в мае этого года в США должен быть опубликован ее английский перевод. Главный вопрос книги заключается в ее подзаголовке: 'Что сегодня в опасности: климат или свобода?'
Клаус уподобляет алармизм по поводу глобального потепления коммунизму, который он испытал на собственном опыте в Чехословакии времен 'холодной войны', бывшей в то время сателлитом Советского Союза. В то время как коммунисты заявляли, что все мы обязаны жертвовать в некоторой степени свободой во имя 'равенства', 'потепленцы', как их называет Клаус, хотят, чтобы мы жертвовали свободой - особенно экономической свободой - для предотвращения изменений климата. По мнению Клауса, в обоих случаях цена, которую приходится платить за достижение такой цели, а также невозможность по-настоящему этой цели достичь, являются мощными аргументами против принесения в жертву свободы.
Далее, тот факт, что за многие годы произошло некоторое потепление, сам по себе не является для него доказательством того, что такая тенденция сохранится неопределенно долго. 'Несомненно, некоторое потепление присутствует, - признает Клаус, - но изменения климата, изменения глобальных температур происходят все время'.
Согласно его утверждениям, мир полон опасностей, и опасность катастрофических изменений климата лишь одна из многих. Следовательно, нам нужен более взвешенный подход к оценке этих опасностей и затрат на их уменьшение.
По словам Клауса, анализ затрат и выгод и принцип предосторожности - это 'две разные методики, два разных подхода, два разных способа мышления'. Менее предпочтительный принцип предосторожности, 'к которому прибегает Эл Гор (Al Gore) и его соратники', говорит о том, что 'если вы боитесь каких-то опасностей, вы можете запретить все'. Клаус продолжает: 'Для меня мыслить подобными категориями абсолютно неприемлемо'.
Еретические взгляды Клауса не ограничиваются изменениями климата. Он стал одним из немногих политиков Евросоюза, публично выразившим сомнение относительно правильности и разумности провозглашенной недавно косовской независимости от Сербии.
Он опасается, что независимость Косово 'станет очень хорошим примером для регионов тех стран, которые недовольны происходящим в их окружении. Это можно назвать принципом домино. Для меня это очень, очень серьезный вопрос'. Клаус отказывается привести конкретные примеры тех регионов Европы, которым отделение Косово может придать храбрости и стать для них путеводной нитью. Но чтобы догадаться, что это за регионы, не требуется большого воображения.
В Чехии проживает значительное венгерское меньшинство, десятилетиями являющееся источником периодически возникающей напряженности. Да и у Чехословакии в 30-е годы тоже был печальный опыт с ее немецким меньшинством в Судетской области.
Клаус, упорно придерживающийся утверждений общего характера и принимаемых без доказательств гипотез, говорит следующее: 'Я ... опасаюсь того, что есть ряд стран, где ситуация прямо противоположная - у крупной страны где-то за ее пределами имеется этническое меньшинство, и она может захотеть создать более крупную 'родину' для такого меньшинства. Для меня это проблема, потому что подобные обстоятельства могут дестабилизировать обстановку в Европе'.
Когда речь заходит о размещении американской системы противоракетной обороны, Клаус выражает взгляды, явно противоречащие господствующему в Европе мнению. Он считает, что оппозиция развертыванию радарных установок - это не более чем старомодный антиамериканизм.
'Некоторые 'старые европейские страны', - говорит Клаус, явно заимствуя формулировку Рамсфелда, вызвавшую в начале десятилетия серьезное беспокойство в Европе, - воспринимают [развертывание установок ПРО] как наш собственный способ заявить о том, что мы не заперты в Европе. Мы хотим стоять на обеих ногах. Одна из них европейская, а другая - трансатлантическая. И они считают, что именно это является нашей мотивацией, а не Иран и не Северная Корея ... Все довольно просто'. Клаус, со своей стороны, хочет 'более тесных связей' с США, и поэтому он поддерживает планы создания баз.
Возможно, самые удивительные и алогичные взгляды за время нашей встречи Клаус выразил относительно России. Бывших советских сателлитов в Центральной Европе зачастую считают последовательными скептиками в отношении намерений и планов России. Но Клаус высказывает более оптимистичное мнение, заявляя даже, что опасения Запада по поводу России и Путина неуместны.
'Я всегда отвергал высокомерный и снобистский подход, сторонники которого думают так: 'Да, плохо, что они поступают не так, как некоторые страны Центральной Европы'. Это низкопробная критика, и я ее не приемлю'. Не считает ли он, что Россия, продавая оружие Сирии и Ирану, а также проявляя обструкционизм в Совете Безопасности ООН по поводу Ирана, снова вступает в драку с США - или, по меньшей мере, может в нее вступить?
Его ответ порой кажется пылким заявлением адвоката о невиновности своего подзащитного. 'Почему вы считаете, что они думают именно так? Просто Россия была в положении полностью проигравшего, она оказалась прижатой лопатками к полу, а теперь хочет снова стать нормальной страной. Не истолковывайте все эти попытки России считаться нормальной страной как стремление занять агрессивную позицию в отношении Соединенных Штатов. Я боюсь, что это стало каким-то избитым стереотипом американских газет, но пожалуйста, пожалуйста, подумайте об этом как следует, потому что это трагическая ошибка'.
Как насчет угрозы того, что Россия может воспользоваться поставками нефти и газа в Европу в качестве оружия против экономики стран ЕС? И вновь он дает исполненный страсти ответ: 'Я так не считаю. Для меня это, по правде говоря, просто дешевые и низкопробные заголовки. Я живу в стране, которая целиком и полностью зависит - зависела - от российской нефти и газа. За всю мою жизнь, а мне в июне исполнится 67 лет, никогда, ни на одну минуту не происходило прекращения поставок нефти и газа. Пожалуйста, не раздувайте данный вопрос. Это такая низкопробная писанина. Не делайте этого'.
Довольно странный момент. Этот человек построил свою политическую карьеру на том, что обрел репутацию лидера посткоммунистической Чехословакии, выведшего страну из ее социалистического прошлого. По его собственным словам, он оказался в своего рода внутренней ссылке за то, что защищал либерализацию перед вторжением стран Варшавского Договора в Чехословакию в 1968 году. А теперь он призывает своих слушателей предоставить Москве презумпцию невиновности.
Но когда на него нажимают, Клаус внезапно признается в незнании той страны, чьи интересы он только что защищал. 'Видите ли, я не специалист по России. Вы о ней больше знаете'.
Этим беседа на данную тему заканчивается, поэтому мы пытаемся вернуться к вопросам глобального потепления. Но он прерывает нас, чтобы завершить свою мысль о России: 'Россия сегодня более свободна, чем за всю свою 2000-летнюю историю. Поэтому говорить о диктатуре - значит неправильно пользоваться терминологией, это девальвация применяемого термина. Так говорить нам не следует'.
Он признает, что в России не все так безоблачно. 'У них гораздо меньше свободы, чем у американцев и чехов. Американцы и чехи на такое не согласились бы... Об этом надо говорить откровенно. Это понятно?'
'Для меня неприемлемо жить в такой относительно закрытой политической системе. Для меня лично это неприемлемо. И если бы я жил в России, я бы с такой системой боролся. Но это совсем другая история. Нельзя говорить о диктатуре, вырывая ее из соответствующего исторического контекста'.
Клаус продолжает: 'Говорить о диктатуре, говорить о Путине как о 'человеке КГБ' - я бы постыдился употреблять такие термины. Для какой-нибудь бульварной журналистики это, может быть, и приемлемо, но на самом деле, все гораздо сложнее. Путин - это намного более сложная и неоднозначная личность, нежели просто 'человек КГБ'. И я уверен, что вы это знаете'.
Но его речь вдруг приобретает неожиданный оборот. Клаус, не являющийся, по его собственным словам, 'специалистом по России', указывает на 'усиливающуюся децентрализацию страны. Увеличивается роль отдельных регионов и их губернаторов, они создают иной стиль мышления, и я отмечаю постепенную эволюцию в России'.
Речь идет о тех самых губернаторах, которых прежде избирали прямым голосованием, а теперь назначает сам Путин. Вряд ли это хороший пример децентрализации или независимости от Москвы. Но несмотря на это, Клаус утверждает, что 'было бы ошибкой не видеть тех реальных перемен, которые там сегодня происходят.
В Европе Клаус пользуется репутацией смутьяна, человека, от которого можно ожидать чего угодно. Ведь это тот самый президент, который называет глобальное потепление 'алармизмом', 'радикальным политическим проектом', основанным на определенной форме мальтузианства*, базирующегося на 'циничном отношении тех, кто достаточно хорошо обеспечен'.
'Речь здесь идет не о климате, - утверждает он, - а о свободе'. Клаус дал своим собеседником ясное представление о том, почему он вызывает такую ярость у своих оппонентов. Однако совершенно очевидно, что ему нравится играть роль самопровозглашенного еретика.
Брайан Карни - член редакционного совета Wall Street Journal.
* Теория, говорящая о том, что экономическое благосостояние определяется не столько уровнем развития производства сколько 'естественным законом народонаселения', согласно которому темпы роста населения значительно выше темпов роста производства средств существования.
___________________________________________________________
Климатические изменения могут спровоцировать конфликт с Россией ("The Guardian", Великобритания)
Многие неспособны различать, что сегодняшняя Россия - это не Советский Союз ("Radio Praha", Чехия)
