Авторы ряда книг создают альтернативные сценарии хода и последствий Второй мировой войны. Поскольку профессиональные историки не любят 'еслибства', у нас на этот шаг решился экономист
Неужто Америке надоели рассказы о кавалерии, спешащей на подмогу? Новая книга американского писателя Николсона Бейкера (Nicholson Baker) 'Human Smoke' ('Человеческий дым', в польской песне, как известно 'пыль братской крови ') - это похвала пацифистам и критика интервенционистов.
Патетическое заглавие относится к 1941 г. Пацифисты были правы, пишет автор. Америка не должна была трогать Европу. Именно воинственная позиция Черчилля в 1940 г. склонила Гитлера к новым агрессивным шагам, включая Холокост. За что боролись? Даже если удалось освободить пол-Европы от фашистской тирании, вторая половина оказалась в оковах другой тирании, советской - причем на целые 50 лет. Автор исходит из того, что рациональные переговоры с Гитлером были возможны - рецензенты немедленно подчеркнули, что эта исходная посылка является ложной.
В 1993 г. известный историк Джон Чармли (John Charmley) поставил тезис о том, что, отказавшись в 1940 и 1941 гг. от мира с Гитлером, Черчилль поступил дурно, поскольку тем самым он спровоцировал распад Британской империи, растратил государственный бюджет на дорогостоящую войну и расстроил общественный порядок в стране. В 700-страничной книге 'Черчилль: Конец славы' (Churchill: The End of Glory) он оспаривает принятый в Британии образ национального героя. Вторая мировая война не была для Англии успехом. Если она боролась за независимость Польши, то потерпела фиаско. Страна заплатила за войну жизнями 350 тысяч человек (290 тысяч солдат и 60 тысяч мирных жителей) и материальными потерями порядка 25 млрд. фунтов в ценах 1945 г.
Завоевав Польшу, Норвегию, Данию, Голландию, Бельгию и Францию, Гитлер предложил Великобритании мир. Гитлер требовал 'всего лишь' признания гегемонии на европейском континенте и возвращения Германии колоний, конфискованных после Первой мировой войны. При этом он был готов сохранить Британскую империю, что означало сохранение мощного британского военного флота. Если бы такие условия британскому правительству предъявили в мае или июне 1940 г., и оно встало перед альтернативой: борьба в одиночку без перспектив на победу или принятие мира с сохранением целостности страны и империи - то кто знает, как бы оно тогда поступило? Что, если бы Гитлер объявил эти условия публично? В любом случае, у Лондона возникло бы сильное искушение договориться с Гитлером, тем более, что, скорее всего, за это проголосовали бы Невилл Чемберлен, предыдущий премьер и тогдашний председатель консервативной партии, и министр иностранных дел лорд Галифакс. Чармли утверждает, что Черчилль сумел уклониться от мирных переговоров только потому, что совершенно переиначил условия Гитлера: будто Великобритании пришлось бы разоружиться, в том числе, отдать военно-морские базы, а затем полностью сдаться на милость Германии. Британский лидер решил торпедировать саму мысль о перемирии.
Многие британские историки подвергли критике ревизионистскую работу Чармли. Например, Роберт Харрис (Robert Harris), признавая, что в 1940 г. мир был возможен, сразу представил альтернативный вариант истории. Итак: Гитлер нападает на Советский Союз в 1941 г., но в более выгодных для себя условиях, без бремени британской интервенции в Северной Африке и на Балканах. Располагая, помимо этого, дивизиями с западного фронта, он наверняка взял бы Кремль, не зимуя в России; не было бы и британских конвоев с помощью для Сталина. Красная Армия сражалась бы в одиночку где-то за Уралом.
При этом сценарии, Гитлеру, если бы он гарантировал неприкосновенность Британской империи, пришлось бы отказаться от поддержки Японии. Поэтому, если бы Япония атаковала Америку на Тихом океане (Перл-Харбор), то Германия не вступила бы в войну с США. 'О чем было бы спорить Гитлеру с Рузвельтом, если бы Вашингтон не поддерживал Великобританию?' - таким вопросом задается Харрис. Можно предполагать, что до 1942 г. Гитлер побеждал бы на всех фронтах. На Украине и Кавказе началась бы массовая немецкая колонизация. На Западе покоренные страны стали бы частью экономической структуры, в которой бы полностью господствовала Германия. 'Так же, как сегодня Америка, Германия в военном плане была бы непобедимой' - оценивает Харрис, справедливо предполагая, что Германия в таких условиях стала бы единственным государством в мире, располагающим реактивными самолетами и баллистическими ракетами, более того, первым государством, имеющим атомную бомбу, если принять во внимание тогдашние успехи немецких ученых.
Британская империя, и раньше страдавшая от экономических и стратегических проблем, все равно бы распалась. Канада, Австралия и Новая Зеландия перенесли бы свою лояльность на США. Другие еще энергичнее требовали бы независимости. Харрис поставил еще один фундаментальный вопрос: с кем бы англичане торговали и на каких условиях? Если с Европой, то, получается, в рамках немецкой экономической политики? Так какого же рода независимую внешнюю политику можно было бы проводить в тени соседа с ядерным оружием и границами до Урала? Возможно, со временем Германия бы эволюционировала в направлении более мягкой политики вследствие экономических неудач или прихода к власти политиков-реформаторов, как это было в случае коммунизма. Но коммунизм рухнул быстрее, чем предполагали, поскольку он опирался на ошибочную экономическую теорию. Нацизм, основанный на расовой теории, вовсе не обязательно рухнул бы столь же быстро.
Ни Чармли, ни кто-либо другой не представил убедительных аргументов в пользу того, что Британская империя могла бы выжить, благодаря победе нацистов в Европе. Черчилль, безусловно, совершил много ошибок, и его культ стоило бы переосмыслить. Но отвергнув все предложения Гитлера, он, безусловно, был прав. Любой другой премьер - и уж, тем более, Чемберлен или Галифакс - договорился бы с Гитлером. Поэтому прав был историк А. Тейлор (A.J.P. Taylor), назвавший Черчилля 'спасителем своей страны'.
Эти публикации напоминают об очень интересной книге Витольда Орловского (Witold M. Orlowski) 'Столетие хаоса. Альтернативная история ХХ века' (Stulecie chaosu. Alternatywne dzieje XX wieku). Известно, что историки не любят рассуждений в стиле 'что бы было, если бы...', однако Орловский, экономист по профессии, представил увлекательный анализ движущих сил истории с учетом роли случая. В отношении Второй мировой войны он представляет два сценария. При первом судьба благосклонна к Германии. Немецкие штабисты категорически против того, чтобы затягивать вторжение в Советский Союз, и атака начинается не в июне, а в середине мая 1941 г. Благодаря этим нескольким неделям разницы, уже 16 сентября немецкие танки въезжают на Красную площадь. В сентябре же Берия устраивает скомпрометированному Сталину дворцовый переворот и инсценированный процесс, а через 20 минут - расстрел за измену родине и большевизм. Берия пытается вести мирные переговоры с Гитлером, предлагает ему всю Украину и прибалтийские государства, но Гитлер хочет больше. Окончательно мир подписывается только в декабре 1944 г., и Третий Рейх получает гегемонию над всем континентом, от Атлантики до Урала. Порядок на германизированных территориях поддерживает СС, своего рода рыцарский орден; немецкие фермеры возделывают латифундии Украины, которая для коричневой Европы становится немецкой Индией. Безумная идея - Тысячелетний рейх - становится фактом.
Однако тут, в отличие от сценария Харриса, Германия (как было в настоящей истории) не наверстывает отставание в разработке атомной бомбы. В июле 1945 г. американский бомбардировщик В-29 сбрасывает бомбу на Дрезден и лишь потом - на Хиросиму. Глава разведки адмирал Вильгельм Канарис, который уже знает, что Германия нескоро создаст бомбу, организует тайное совещание немецких фельдмаршалов и убеждает их в том, что с Гитлером пора покончить. По чистой случайности покушение на Гитлера, устроенное полковником Штауффенбергом в Кентшине , не удается, но о том, что Гитлер выжил, становится известно немедленно. Бункеры в Кентшине окружают немецкие парашютисты, отправленные туда фельдмаршалами. Вермахт арестует офицеров СС; окруженный со всех сторон Гитлер совершает самоубийство, власть в Германии переходит в руки армии, которая после суда над военными преступниками, заключает мир с США и Великобританией. По мирному договору Германия обязана восстановить европейские национальные государства, но в 'Миттельевропе' доминирует экономическое сообщество под эгидой Германии, а общим, хотя и не столь грозным врагом, становится антихрист Берия, правящий в Сибири. Германия с опозданием создает атомную бомбу и на полигоне под Чернобылем проводит испытания. Теперь она в состоянии вести переговоры с Америкой на равных. Мир становится двухполюсным: США и Германия.
Второй сценарий - 'Красная Европа'. Орловский с долей лукавства выбирает поворотным моментом высадку в Нормандии. Погода над Ла-Маншем не улучшается, в проливе шторм. - Я не буду отправлять на бойню тысячи людей, - заявляет генерал Дуайт Эйзенхауэр и переносит дату десантирования. Торопящийся Черчилль оказывает давление, и решение об операции принимается совместно с невезучим генералом Монтгомери. Союзники терпят в Нормандии такое же поражение, как в реальной истории три месяца спустя в операции под Арнемом (где, напомним, была потеряна целая парашютно-десантная бригада ген. Сосабовского).
Приближается осень 1944 г. и президентские выборы. После поражения D-Day их выигрывает не Рузвельт, а миллионер из Бостона Джозеф Кеннеди, поборник политики appeasement (умиротворения) и лозунга America First ('Сначала Америка'). Он обещает скорейший вывод американских войск из Европы, чтобы не вести 'чужую войну нашими руками'. Без поддержки США второй фронт замирает, но Красная Армия как каток идет вперед. Берлин падает в мае, а корпусы маршала Конева подходят - через пролетарские предместья Парижа, встречающие их с энтузиазмом - к руинам Лувра. Орловский пишет не без грустной иронии: 'Во всеобщей советизации жизни Франция пошла дальше других стран. Все публичные здания, начиная с Эйфелевой башни, были украшены красными звездами. На месте разрушенного немцами Лувра построен Дворец народа, копия московских небоскребов. Благодарность освободителям этим не ограничилась: Елисейские поля переименовали в Avenue de Staline... (как в реальной истории Уяздовские аллеи [в Варшаве] - прим. М.О.). Коллективизация сельского хозяйства была особенно болезненна в бывшей стране пятисот сортов сыра'.
Аресты солдат Армии Крайовой в Польше, закрытие церквей в Баварии, расстрел генерала де Голля сталинским правительством в Париже вызывают сочувствие на 'урезанном' Западе, но не изменяют американского отношения к европейским делам. Железный занавес опускается, но совсем в другом месте.
Поскольку книга напоминает хороший детектив, мы не будем раскрывать концовку. Но автор доводит альтернативу до 2000 г., до бунтов и переворотов в сценарии немецкого, так и советского господства в континентальной Европе. Однако 'Столетие хаоса' - это не набор фантазий и курьезов. Это масса информации о реальных событиях, а особый анализ судьбы Польши при обоих сценариях political fiction весьма поучителен.
Орловский как профессор экономики не отказывается от участия в этих логических играх. Ведь в конечном итоге он показывает, что, хотя поворотные моменты истории зависели от капризов Господа Бога или сатаны (Гитлера удалось убедить начать вторжение раньше, на Ла-Манше испортилась погода), о себе непременно заявляют доминанты истории: мощные исторические процессы, жизненные силы и предприимчивость человеческих масс. Реальная история, вырванная из своей, известной нам колеи, в конечном итоге вынуждена в нее возвращаться, хотя с опозданием и с другими действующими лицами. Это великолепная интеллектуальная забава, хотя и довольно горькая.
* 'С дымом пожаров, с пылью братской крови...' ('С дымом пожаров, с кровью родимой...' в переводе К. Бальмонта) - первая строка 'Хорала' К. Уейского, выполнявшего в XIX веке функции национального гимна (на музыку Ю. Никоровича) - прим. пер. (Вернуться к тексту статьи)
* Кентшин - польское название города Растенбурга в Восточной Пруссии, недалеко от которого во время войны размещалась ставка Гитлера 'Волчье логово' (Wolfsschanze) - прим. пер. (Вернуться к тексту статьи)
_________________________________
Николсон Бейкер: Англии надо было заключить мирный договор с Гитлером ("The Times", Великобритания)
Вторая мировая война - несправедливая и аморальная? ("The Washington Times", США)
Неужели Вторая мировая война была столь же бессмысленной и контрпродуктивной, как и иракская? ("Daily Mail", Великобритания)
Мрачный взгляд на вторую мировую войну ("Christian Science Monitor", США)
