Существует ли на свете такая вещь, как Европейский Союз? В Вашингтоне Госдепартамент ищет телефонный номер этого субъекта со времен Генри Киссинджера. В Москве ЕС - это всего лишь телевизионный реквизит. Со времен советского министра иностранных дел Андрея Громыко режимы приходят и уходят, но остается уверенность в том, что значение имеют лишь классические державы: Соединенное королевство, Франция и, главное, Германия, давно ставшая политическим карликом, но всегда бывшая экономическим гигантом. Что же касается историков, то они не уверены: отношения де Голль-Аденауэр и Миттеран-Коль нельзя назвать долгосрочными и успешными, а размолвки Лондона с Парижем и Бонном (а затем Берлином) десятилетиями были поводом для разговора. Перед лицом мирового кризиса разобщенность Европы очевидна.
Изначальное Европейское экономическое сообщество, состоявшее из шести стран, смогло преодолеть атавистические и идеологические расхождения лишь сконцентрировавшись на ограниченных, но решающих вопросах, из которых самыми важными были два: сопротивление сталинистскому расширению и желание покончить с экономическими войнами, которые приводили к мировым конфликтам. Неужели сегодня эти начинания заброшены? Заветным 'общим ценностям' Европы наносится серьезный ущерб, когда бывший канцлер Германии Герхард Шредер назначается главой российской газовой компании 'Газпром' спустя всего лишь месяц после ухода с поста канцлера. В этом январе половина Европы мерзла из-за энергетического шантажа Кремля, но нет никаких доказательств, что Шредер протестовал, когда его новые боссы пригрозили отключить газ (через Украину) его согражданам; он был слишком занят, зарабатывая свои миллионы.
Представляет ли Шредер коррупцию или убеждения? Без сомнений и то, и другое заставляют ее поносить независимую Грузию, в то время как Кремль расчленяет ее с помощью едва замаскированной аннексии ее провинций, с вопиющим презрением к соглашению о прекращении огня, подписанного при участии инициативного президента Европы Николя Саркози. Можно возразить, что обычная жадность бывшего германского канцлера ни в коей мере не клеймит позором весь Евросоюз, однако он остается нравственным авторитетом для немецких левых, которые уважают своего нового друга Владимира Путина и считают президента Грузии Михаила Саакашвили нестабильным и опасным, потому что он продолжает сопротивляться приказам Большого брата.
В конце своего краткосрочного пребывания в Грузии (представьте себе Тоскану, море, которое является черным лишь по названию, и заснеженные вершины гор, любимое убежище преследуемых русских поэтов, например, Лермонтова, если я все правильно помню) я сказал себе, что если признаком психического расстройства является отказ уступить команде Путина-Медведева, то 4 миллиона грузин должны быть такими же сумасшедшими, как и их президент. Они слишком гордятся своей вновь обретенной свободой и слишком любят свою культуру, чтобы сдаться империи с населением в 140 миллионов человек. Они помнят о массовых чистках, организованных Сталиным и Берией - которые сами были грузинами, или Орджоникидзе, 'позорными кавказцами' - которые уничтожили каждого десятого гражданина. В течение 70 лет советского правления, сады, торговля и черный рынок Кавказа кормили голодающие Москву и Ленинград. Поэтому несложно понять, почему агрессивные советы, раздаваемые Россией по поводу экономики и демократии, встречаются здесь с иронией.
Осажденный неистовой и раздробленной оппозицией - которая, скорее всего, является столь неистовой потому, что она столь раздроблена - чьим единственным требованием является безусловная отставка президента, Саакашвили не сдает своих позиций. Он был демократически выбран под наблюдением Организации для безопасности и сотрудничества в Европе (ОБСЕ) и, как подтверждают международные наблюдатели, он работает, чтобы построить республику, свободную от коррупции. Подобное государство в новинку на постсоветском пространстве и особенно на Кавказе. Почему Саакашвили должен уступать меньшинству? Почему бы ему не завершить свой срок, как это делают президенты демократических стран? Он позволяет протестовать, пытается вести переговоры и держится на плаву дольше своих соперников. В последние месяцы рейтинг его одобрения колебался между 53 и 65 процентами, говорят независимые и международные службы общественного мнения. Но будет неверно утверждать, что оппозиция ничего не значит - она играет необходимую роль в каждой истинной демократии. Однако ее нетерпимость представляет ее в плохом свете, а российские СМИ пользуются этим, демонизируя Саакашвили, называя его кавказским Гитлером (как заявил Дмитрий Медведев).
Это обвинение абсурдно. Если бы такая энергичная оппозиция могла существовать при режиме Путина - с газетами, двумя телеканалами и привилегиями блокировать главные улицы и доступ к правительственным зданиям. В Грузии я наблюдал за тем, как протесты длились два месяца, в то время как полиция не открывала автомобильное движение, чтобы не обидеть демонстрантов. Сколько потребуется минут, чтобы арестовать кого-нибудь, кто был бы настолько смел, чтобы устроить протест перед Елисейским дворцом? И кто может хоть на мгновение представить, что подобную демонстрацию можно провести на Красной площади?
Независимая Грузия должна пережить это лето. В прошлом году российская армия расположилась всего в 20 милях от грузинской столицы Тбилиси - всего час по шоссе на танке. Тучи собираются: крупные военные учения, провокационная риторика в СМИ и российское вето в Совбезе ООН, которое прервало работу нейтральных наблюдателей. ООН и ОБСЕ собрали свои вещи, оставив позади лишь 200 наблюдателей, вынужденных находиться с российской стороны. Павел Фельгенгауэр, военный аналитик, базирующийся в Москве, опасается, что российское военное командование воспользуется отсутствием наблюдателей в Грузии, чтобы состряпать какой-нибудь повод для нападения и исполнить свое самое заветное желание - 'повесить Саакашвили за яйца', как Путин пригрозил в 2008 году. (В конце концов, разве Германия не напала на Польшу в 1939 году, сославшись на двух злополучных польских пограничников, которых немцы обвинили в 'нападении' на Третий рейх?) Андрей Илларионов, бывший специальным советником Путина до 2006 года, разделяет это беспокойство. Сложно сказать, чего можно ожидать. Сергей Ковалев, правозащитник и друг покойного Андрея Сахарова, отговаривает меня от попыток прочесть знаки времени. Российские правители не стратеги, говорит он; они подводят итоги каждый день, озабочены своими интересами и планируют свою гангстерский бизнес месяц за месяцем, год за годом. Но сегодняшние кремлевские лидеры никогда не простят молодому грузинскому президенту его прозападных симпатий.
Смогут ли президент Обама и Европейский союз сдержать амбиции и прихоти Москвы? Или же они купят ложное и ненадежное спокойствие, пожертвовав независимостью Грузии? На кону стоит суверенитет самой Европы, ее энергетическая независимость. Энергетика стала решающим фактором, потому что для Путин газ является оружием не менее мощным, чем ядерный арсенал России. Взгляните на популярную песню, которую исполняет военный хор из Москвы. В припеве описывается 'блестящее будущее', которе готовит 'Газпром': 'У Европы тоже есть проблемы? Мы им перекроем ночью газ: и улыбка без сомненья вдруг коснется наших глаз, и хорошее настроение не покинет больше нас.' Похожие чувства выражаются и в отношении Украины и ее желания присоединиться к НАТО, а также в отношении американских сил по всему миру. Российская публика обожает эту песню.
Если Тбилиси падет, способов обойти 'Газпром' и гарантировать независимый доступ к газовому и нефтяному богатству Азербайджана, Туркменистана и Казахстана не будет. Что же касается глобального авторитета президента Обамы, его можно будет сравнить с пустыми жестами человека, чьи руки были ампутированы.
