Как от посещающих Украину западных европейцев, так и от иностранных обозревателей, анализирующих развитие постсоветских государств, можно часто услышать, что в украинской политике сплошная неразбериха. Вряд ли кто-нибудь - в первую очередь сами украинцы - стал бы возражать. Даже простые обыватели ЕС не прочь покритиковать киевский политический хаос. Иногда западное непонимание украинских проблем смешивается с евроцентристским высокомерием, воспроизводя стереотипы об Украине, напоминающие образ, который бывшие кагэбэшники в Москве стремятся придать самой крупной новой демократии Европы.
Еще хуже то, что во многих западноевропейских оценках состояния дел в Украине остается неупомянутым, что главная западная организация, ведущая дела с Украиной, Европейский Союз, несет свою долю ответственности за сегодняшний политический беспорядок в Киеве. Многие аналитики мгновенно согласились бы с тем, что перспектива вступления в ЕС сыграла значительную роль в (или даже была необходимым условием для) быстрой стабилизации и демократизации посткоммунистической Центральной Европы. Ни один серьезный политолог тем более не стал бы возражать, что и в Западной Европе мир, стабильность и благосостояние последних шестидесяти лет тесно связаны с европейской интеграцией. Тем не менее, только немногие европейские политики и бюрократы готовы публично вынести логическое заключение из этих наблюдений относительно сегодняшней Украины. Если вступление в ЕС и связанные с ним переговоры имели значительный благотворный эффект от Таллина до Дублина, то отказ вести подобного рода переговоры с Украиной лишают эту страну тех возможностей развития, которые получили ее соседи.
Послевоенное представление о 'Европе' неразрывно связано с экономической, социальной и политической динамикой растущего европейского сотрудничества. Когда мы сегодня говорим 'европейское', мы часто подразумеваем ЕС и те в основном положительные результаты, которые интеграционный процесс принес и приносит для обеспечения экономического, политического и социального прогресса независимо от национальных границ. В свете этих, несомненно, впечатляющих достижений, некоторые забывают, однако, о состоянии Европы в целом и многих отдельно взятых европейских стран в частности до начала интеграционного процесса. Большая часть довоенной европейской истории была, по современным меркам, еще более 'запутанной', нежели сегодняшние политическое состояние и внешние отношения Украины. Достаточно вспомнить, например, о судьбе Лиги Наций, развитии Веймарской республики или гражданской войне в Испании.
Просвещенные восточно-европейские интеллектуалы также признали бы, что без перспектив членства в ЕС сегодняшнее положение дел в их странах могло бы больше напоминать Беларусь или Грузию, чем Португалию или Ирландию. Кто знает, что бы случилось скажем со Словакией, Румынией или Эстонией, если бы им, начавшим свои реформы, откровенно отказали в будущем в ЕС. Даже в отношении самой 'западной' страны из бывших членов Варшавского договора, ГДР, не совсем ясно, каким путем пошли бы восточные немцы, не получив 'свободный вход' в ЕС путем присоединения к ФРГ.
Как западно-, так и восточноевропейские политические элиты и государственные аппараты имели и имеют в лице ЕС и его иерархии ценностей ясный указатель на пути к лучшему совместному будущему. Европейская интеграция предоставила относительно четкий образ будущего и стала менять механизмы государственного мышления элит. Только когда возникла возможность участия в большом трансконтинентальном проекте, политики, чиновники и интеллектуалы большинства европейских государств сосредоточились на том и объединили свои действия для того, чтобы более успешно развивать свои страны.
Признавая важность европейской перспективы и членства в ЕС для внутреннего развития многих европейских государств, нельзя не осознавать также и обратный эффект, оказываемый сегодня на киевскую элиту демонстративным отрицанием такой возможности со стороны Брюсселя. В результате нового западноевропейского изоляционизма Украина оказывается в некой 'старой Европе', т.е. в ситуации, напоминающей состояние континента довоенного периода. В отличие от политиков большинства европейских стран, украинским лидерам все еще приходится лавировать в мире конкурирующих национальных государств, меняющихся международных альянсов, замкнутых политических лагерей и жестких игр с нулевой суммой, где выигрыш одного из внутренних или международных игроков означает проигрыш другого. Похожим образом функционировала политика на национальном и межнациональном уровнях в Европе до начала двух мировых войн (в значительной мере это и послужило их причиной). К востоку от сегодняшних границ ЕС такая структура политического процесса все еще остается доминирующей и привела, среди множества других негативных последствий, к недавним войнам на Балканах и Кавказе.
Большинство украинцев готовы первыми признать, что их страна еще не готова для вступления в ЕС или даже к получению статуса кандидата в членство. Тем не менее, большинству проевропейски настроенных украинцев трудно понять риторику и действия лидеров ЕС, касающихся этих вопросов: почему, с одной стороны, Турция является кандидатом в члены ЕС, а Румыния и Болгария - даже полноправными членами, в то время как Украине, с другой стороны, даже не предоставляется перспектива членства в далеком будущем? Разве Турция более 'европейская' страна, чем Украина? Неужели Румыния и Болгария настолько более развиты, чем Украина? Разве 'оранжевая революция' и прошедшие после нее, уже два раза, парламентские выборы, одобренные ОБСЕ, Советом Европы и ЕС, не продемонстрировали наглядно соблюдение украинцами демократических ценностей и процедур? Разве не является Украина одной из самых успешных постсоветских стран в предотвращении межэтнических конфликтов и интеграции национальных меньшинств? Разве население и элиты Украины не проявили нужную сдержанность, когда обострялись конфликты между двумя политическими лагерями в Киеве или когда политика России в отношении Крыма становилось провокационной?
Конечно, существует и множество недавних явлений в Украине, указывающих в противоположном направлении. К ним относятся и неуменьшающаяся коррупция в правительственных органах, и различные политические тупики последних лет, и стагнация реформ государственного управления, и вялость реструктурирования украинской промышленности или социальной политики. С каждым уходящим годом после 'оранжевой революции', однако, все чаще задается вопрос: являются ли эти и другие рецидивы в модернизации украинских государственных и экономических структур причиной или, скорее, уже следствием продолжающегося нежелания ЕС открыть Украине перспективу будущего членства? Не превращается ли предполагаемая негодность Украины для включения в ЕС со временем в своего рода 'selffulfillingprophecy' - в само себя реализующее пророчество? Не виноваты ли в определенной мере сами западноевропейские лидеры в том, что Украина все еще представляется слишком далекой от 'европейских стандартов'?
В результате закрытости Европейского Союза Киев остается в некоем геополитическом вакууме. Не имея четкого долговременного видения своего будущего, Украина становится полем битвы в культурно-политической войне между прозападными и пророссийскими государственными и негосударственными организациями, которые борются за будущее этой ключевой, но до сих пор неконсолидированной европейской демократии. Без дисциплинирующего эффекта, предоставляемого перспективой членства в ЕС, в Украине нет общепринятого мерила, способного четко определить - полезна ли та или иная государственная мера или политическая акция для страны или нет. У украинских политиков, чиновников и интеллектуалов отсутствует единый ориентир, им не хватает ясной точки отсчета в проведении своей внешней и внутренней политики.
Стабилизация Украины соответствует не только интересам граждан этой юной демократии. В упорядочении украинского политического процесса также должны быть напрямую заинтересованы Брюссель, Париж и Берлин. Продолжает существовать риск, что в экономически ослабленном, политически разделенном и социально кризисном украинском государстве может развиться дезинтеграционная динамика. Такие тенденции в свою очередь могли бы послужить поводом для российского вмешательства или даже для военной интервенции Москвы (напр. в Крыму) - с серьезными последствиями и для российско-западных отношений. В наихудшем сценарии вся европейская система безопасности, возникшая после 'холодной войны', может быть поставлена под вопрос.
Объявление перспективы будущего членства в ЕС является, пожалуй, самым мощным инструментом влияния Запада на внутреннее состояние и внешнюю политику сегодняшней Украины. Открытие возможности будущей интеграции страны в европейские структуры переформатировало бы политический дискурс и реструктурировало бы партийные конфликты в Украине. Ни украинский обыватель, ни политическое руководство России, в отличие от их неприятия членства Украины в НАТО, принципиально не возражают против идеи вступления Украины в ЕС. Полемика вокруг необходимости и последствий вступления Украины в НАТО, которое поддерживает прозападная элита, но отвергает большинство украинского населения, стала бы менее острой. Украина могла бы уже сегодня целенаправленно работать на сближение с Западом, избегая обострения отношений с Москвой.
Для всех участвующих сторон очевидно, что путь Украины в ЕС будет длинным. Поэтому даже официальное заявление ЕС о возможности принятия Украины своим членом не связывало бы в обозримом будущем никакими значимыми обязательствами Европейскую Комиссию и страны-члены ЕС. В то время как такое заявление мало что изменит в содержательной части внешних отношений ЕС в последующие годы, оно окажет глубокое воздействие на киевскую (да и московскую) элиту и будет иметь определенный эффект на все население Украины. Возможно, что однажды историки будут считать заявление о принципиальной готовности ЕС к принятию Украины не менее важным событием для украинской и европейской истории, чем само вступление Украины в ЕС в один прекрасный день.
Лидеры ЕС должны попытаться увидеть более широкою картину и вспомнить историю своих собственных стран. Им бы пора закончить внеисторическое абстрагирование сегодняшних проблем Украины от трудностей, которые их государства испытывали до своего участия в процессе европейской интеграции. В интересах всего европейского континента и его народов, они должны предложить Украине перспективу членства в ЕС скорее раньше, чем позже.
__________________
Гордость и сила ("The Wall Street Journal", США)
'Парадокс Путина' и заявление Медведева ("Евразийский Дом", Россия)
