Ветеран антикоммунистической оппозиции Лешек Мочульский (Leszek Moczulski) рассказывал в предыдущем номере Newsweek о бесплодности нынешней борьбы с наследством коммунизма в нашей публичной сфере. Мочульскому легко говорить – он уже навоевался. В это время успело вырасти целое поколение политиков, не успевших побороться с коммунизмом и решивших завоевать звание "ветерана" хотя бы за борьбу с его духом.
Так что я испугался, не придется ли мне уйти в подполье. Почетное место среди моих любимых фильмов занимает картина Кена Лоуча (Ken Loach) "Земля и свобода" – это рассказ о молодом рабочем из Ливерпуля, который попал под влияние марксистских представлений о социальной справедливости и отправился добровольцем в охваченную гражданской войной Испанию, защищать идеи левой республики.
В Испании идеалы молодого англичанина столкнулись с безрадостной реальностью. Республиканцы в столкновении с армией генерала Франко терпели поражение за поражением, более того – они сами уничтожали друг друга: коммунисты боролись с социалистами, анархисты с троцкистами, а всем управляли сталинисты.
Это был бы прекрасный и политкорректный фильм, если бы историческую сюжетную линию не дополняла современная. Рассказчицей фильма - внучка разочаровавшегося в своих идеалах героя. После смерти дедушки из оставшихся от него писем она узнает о его революционной молодости. История завершается сценой похорон деда: стоящая у могилы девушка и группа стариков, ветеранов гражданской войны в Испании, поют (о ужас!) "Интернационал". "Землю и свободу" время от времени показывают разные кабельные каналы.
И тут я забеспокоился: так как я своевременно не озаботился покупкой диска с этим фильмом, мне придется совершить преступление - скачать произведение Лоуча из интернета. Парламент ведь внес в уголовный кодекс поправку, направленную на усиление борьбы с пропагандой коммунистических символов. Может быть, фильм, завершающийся "Интернационалом" - песней безоговорочно присвоенной коммунизмом и являющейся его символом, уже нельзя будет публично транслировать?
Уф-ф… Боялся я зря: согласно поправкам вражескую символику можно распространять, если она служит, например, художественным или образовательным целям. Внесу ясность: меня тоже сильно раздражает превалирующий в общественном мнении перекос в подходе к двум тоталитарным системам: фашизму и коммунизму. Первый воспринимают как преступление, а второй, как не слишком опасное, иногда даже симпатичное и забавное отклонение.
Меня раздражает циничное зарабатывание денег на гаджетах, символизирующих ностальгию по ПНР или ГДР, на эксплуатации образа Че Гевары, доктринера-сталиниста, превращенного поп-культурой в олицетворение вечной мечты о справедливом мире. К запоздавшим же борцам с коммунизмом у меня есть претензии потому, что они портят польское право, вводя в него очередной мертвый закон, у которого нет шансов воплотиться в жизнь.
Насколько можно поставить знак равенства между двумя тоталитарными режимами, настолько же связанная с ними символика – это вещь гораздо более сложная. Фашизм был довольно простодушен: он объявлял о том, что планировал делать и вводил эти образы в свою иконосферу. Коммунизм был лицемерен: создавая концентрационные лагеря и убивая миллионы людей, он методично прибирал к рукам символы освободительных движений и движений за равноправие. Часть лозунгов, которыми он оперировал, отражала общественные мечты о лучшем мире, которые были актуальны еще до его возникновения и остающиеся таковыми сейчас, после крушения советской системы.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что среди депутатов, голосовавших за обострение борьбы с коммунистической символикой, царит неопределенность: что же в действительности они запретили? Для кого-то из них появление на улице в майке с изображением Эдварда Герека (Edward Gierek – коммунистический лидер Польши в 1970-80 годах – прим. пер.) – это повод, чтобы посадить человека в тюрьму, другие загадочно говорят о распространении коммунистических аналогов "Майн Камф". Что конкретно они имеют в виду?
Это неизвестно. Весь сыр-бор разгорелся вокруг статьи 256 уголовного кодекса, под которую подпадают и несоизмеримые (и легче реализуемые на практике) - уголовное преследование за пропаганду фашизма и разжигание расовой ненависти. Как раз недавно было прекращено дело против одной женщины, которая вышла в Варшаве с транспарантами, призывающими находящихся у власти евреев (а, как известно, они руководят всеми институциями нашей страны) уступить место настоящим полякам.
Факта антисемитской пропаганды в этом установлено не было, такая же судьба ждет и большинство процессов, связанных с нынешними несчастными поправками. Нет причин полагать, что с пропагандой коммунистических символов выйдет как-то иначе, никто ведь не знает, в чем эта пропаганда заключается. Ну а политики, которые были слишком молоды, чтобы принимать участие в настоящей борьбе с коммунизмом, почувствовали себя на мгновение настоящими антикоммунистическими героями. Видимо, в этом и было дело.
