8 декабря 1999 года, пожимая руку Лукашенко в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца, изможденный Кремлевского дворца, изможденный Ельцин хрипловато сказал: «Навеки!». Инкорпорация синеокой республики представлялась тогда кремлевским стратегам лишь делом техники. Потому и прописали в договоре о создании союзного государства формальное равенство сторон. Жалко, что ли, поиграть в бирюльки, если через несколько лет младшая славянская сестра все равно вернется под российскую крышу?
Позже, кстати, белорусский президент не единожды будет тыкать Москву носом в эти положения договора: сами же прописали равноправие и сами же нарушаете! Кто знал, что партнер по «братской интеграции» окажется таким крепким орешком! Что он станет, как изюм из булки, выковыривать одни только преференции. И, как вьюн, выскальзывать из ловушек типа единой валюты (которая, к слову, согласно подписанным тогда в Кремле бумагам, должна была заработать еще с 1 января 2004 года).
Сегодня, десять лет спустя, разглагольствовать о союзном государстве — почти то же, что говорить о веревке в доме повешенного. Проекту была уготована бесславная кончина под грохот череды войн — газовой, сахарной, молочной, информационной (которая сопровождала все остальные).
Высшие чины России наслушались от ближайшего союзника такого, чего не слышали от заклятых врагов. Москва, впрочем, тоже не брезговала пиаровским «мочиловом». В общем, облили друг друга, мягко говоря, нехорошими эпитетами с головы до ног.
Зачем же десять лет назад затеяли городить этот нелепый, как выяснилось, огород? Аналитики твердят: у Ельцина был комплекс вины за развал СССР, и он хотел реабилитироваться. Добавим: в российских элитах (за незначительным изъятием) на белорусскую независимость смотрели (да чего уж: многие и сегодня смотрят) как на историческое недоразумение. «Возвращение в лоно» рассматривалось как натуральный процесс. В общем, если без обиняков, с той стороны сработал обычный великодержавный рефлекс.
Ну а что двигало другой стороной? Вновь-таки, для аналитиков стало общим местом указывать на два мотива Лукашенко. Во-первых, властные амбиции. Триумф на выборах в Беларуси не казался первому президенту венцом успеха. Свита нашептывала: да разве больной Ельцин вам конкурент на российской политической арене? Да вы его одной левой! Вот только юридическую базу надо подвести под поход на Кремль! Так и подмахивались в азарте бумаги насчет «славянского единения».
Вторым был экономический мотив: на фоне постсоветского хозяйственного развала получить преференции, и в первую очередь дешевые газ да нефть. Осчастливить электорат возвращением в светлое прошлое. Экономика Беларуси, этого сборочного цеха СССР, особенно сильно была закольцована на Россию. Да и ментально это была самая советизированная республика. «И среди директората, и среди работников крупных промышленных предприятий считалось аксиомой, что без Москвы мы не выживем», — напоминает эксперт минского аналитического центра «Стратегия» Валерий Карбалевич.
«Да, настроения в белорусском социуме в начале 90-х были совсем не такие, как в странах Балтии, — соглашается белорусский аналитик Андрей Федоров. — И Лукашенко это чувствовал, он на этом играл. Во многом за счет российских преференций он действительно обеспечил электорату несколько лет устойчивого роста благосостояния. Создал «белорусскую модель». Другое дело — цена, которую страна вынуждена за это в итоге платить».
Крах надежд на кремлевский трон стал очевидным сразу, как только место Ельцина занял трезвый, по-немецки расчетливый Путин. Минскому партнеру был выдвинут ультиматум: или входи шестью областями, или — на чужой каравай рот не разевай.
Но на практике агония «союзного строительства» затянулась на годы. Недавно Дмитрий Медведев озвучил счет: российский энергетический грант Беларуси за этот период составил 50 миллиардов долларов. «Чтобы так «разводить на бабки», надо действительно иметь незаурядный политический талант», — резюмирует аналитик Валерий Карбалевич.
Конечно, Москва хоть и не чужда эмоций в политике, но не столь наивна и романтична, чтобы оплачивать лишь ни к чему не обязывающую сладкую риторику типа: русские и белорусы — один народ. Де-факто российское руководство выкладывало деньги на бочку за антизападный политический курс Минска (остановим экспансию НАТО и все такое!), за свои транзитные, военные, в конце концов — геополитические интересы.
Но и здесь после прошлогодней войны с Грузией все треснуло. Вопрос о признании Абхазии с Южной Осетией стал роковым: Минск «соскочил». Игры в войнушку «Запад-2009» — слабое утешение для Кремля. Уводит, уводит ЕС из стойла Беларусь, накинув уздечку своего «Восточного партнерства»!
Белорусские же независимые аналитики говорят о десятилетии упущенных возможностей. Некогда у Беларуси стартовые экономические возможности были не хуже, чем у Польши или Чехии. Но период энергетической халявы развратил. Он законсервировал технологическое отставание. И сейчас, когда Москва, отбросив последние иллюзии, урезает пайку, перед Беларусью во всей остроте встает вызов модернизации.
«То, что Кремль в «союзном строительстве» потерпел фиаско, очевидно, — говорит Карбалевич. — План объединения двух стран в одну провалился. Для Беларуси же главный минус — то, что она сильно опоздала с реформами».
Не будем громоздить моралите, а просто раскроем виртуально старую подшивку. Вот что писал о церемонии, прошедшей в Георгиевском зале 8 декабря 1999 года, «КоммерсантЪ», всегда тонко подмечающий детали большой политики с близкого расстояния.
«Перешли к произнесению речей. Ельцин добросовестно зачитал свою по бумажке. Дочитав фразу о том, что договор еще оценят потомки, президент удивился, что речь так быстро закончилась, и стал искать продолжение, старательно перебирая два листочка в руках. Поиски продолжались около минуты. «Конец, что ли?»,— спросил Ельцин. И, получив утвердительный ответ, на всякий случай зачитал последнюю фразу о потомках еще раз».
Десять лет спустя эта сцена наполняется мрачной символикой. Куцым оказался не только наспех написанный помощниками спич. Таким же сырым, скомканным, оборванным оказался и сам проект, изначально двусмысленный, лукавый с обеих сторон. Хотя нет-нет да и звучат по инерции фальшиво-патетические рефрены.
Вот вам, к слову, и цена звонких фраз про «один народ». Как в притче о Вавилонской башне, союзное строительство закончилось большим обломом, когда правящие элиты в Москве и Минске заговорили на абсолютно разных языках своих политических и экономических интересов.
