Насколько прочны связи между Россией и Ираном? Уже много лет западные политики пытаются понять природу отношений иранского режима с его, вероятно, самым важным международным партнером, и положить этому партнерству конец. В последние недели этот вопрос приобрел особую важность, в связи с тем, что отчаянная борьба Запада против неустанных попыток Ирана создать ядерную бомбу продолжает набирать обороты.
Неудивительно, что Иран стал ключевым элементом «перезагрузки» отношений между Вашингтоном и Москвой. Считается, что президент Обама даже предложил пожертвовать изрядной частью планов своего предшественника по противоракетной обороне в обмен на сотрудничество со стороны России. Впрочем, Москва практически не отреагировала на эти инициативы. Напротив, несмотря на то, что наличие у Ирана явных ядерных амбиций становится все более очевидным, Кремль по-прежнему выступает против самой идеи наложить на исламскую республику полноценные санкции. И вот почему.
Во-первых, иранские ядерные амбиции Кремлю выгодны. В годы после 11 сентября геополитическому возрождению России способствовали обширный российский энергетический сектор и высокие цены на нефть в мире. Однако, когда начался мировой финансовый кризис, участь российской экономики оказалась печальной. В прошлом году ВВП России уменьшился почти на 8 процентов из-за 77-процентного падения мировых цен на энергоносители.
В таких обстоятельствах законсервировать текущий кризис, связанный с иранской ядерной программы, - вполне разумный с деловой точки зрения шаг. Как объяснил недавно в газете Moscow Times один эксперт по вопросам энергетики:
«Если предположить, что ситуация вокруг Ирана увеличивает цену на нефть по самым скромным подсчетам примерно на 3-4 доллара в год, России это принесет от 6 до 8 миллиардов долларов, даже если не учитывать вопросы роста цен на природный газ и сохранения российской монополии на поставки газа в Европу. Оттепель между Ираном и Западом будет способствовать снижению цены на нефть, к тому же, если Иран станет значимым поставщиком газа в Евросоюз, Россия потеряет часть доходов. С учетом этого российская позиция по отношению к санкциям начинает выглядеть намного логичнее».
Текущий кризис пошел на пользу и российской ядерной отрасли. С 2003 года, в котором об иранской ядерной программе впервые стало известно, на Ближнем и Среднем Востоке произошел настоящий взрыв интереса к атому. Сегодня не менее 14 стран в окрестностях Ирана открыто стремятся обзавестись ядерным потенциалом на том или ином уровне. И Россия, ведущий в мире экспортер ядерных технологий, пожинает плоды этого процесса. За последние пять лет Москва подписала соглашения о сотрудничестве в ядерной сфере с Алжиром, Египтом и Иорданией. Даже Ливия, якобы отказавшаяся от ядерных амбиций во времена администрации Буша, сейчас, по-видимому, вновь вкладывает средства в ядерные технологии, и опять же не без участия Москвы.
Впрочем, больше всего прибылей досталось российским оружейникам. Два десятилетия назад распад Советского Союза поставил оборонную промышленность России на край пропасти. Сегодня же Россия активно торгует оружием на международном рынке и ее торговля процветает. Подобный оборот дел в изрядной степени связан с распространившимися в регионе опасениями по поводу иранской ядерной программы. По данным Стокгольмского международного института исследования проблем мира (Stockholm International Peace Institute) за период с 2004 по 2008 год объемы продаж вооружений на Ближний и Средний Восток возросли почти на 40 процентов, причем активнее прочих запасаются оружием соседи Ирана. Российская военная промышленность явно не собирается упускать эту тенденцию из вида и сейчас, по слухам, начинает активную экспансию на Ближний Восток. Иными словами, в целом ядерная программа Ирана стала для российского бизнеса настоящим подарком.
Коммерческие соображения подкрепляются общим отношением России к политическим переменам в Иране. Грубо говоря, чиновники в Москве смотрят на перспективу смены режима – или хотя бы политики правительства - как на серьезную угрозу своим интересам.
В последнее время ряд экспертов публично выражал беспокойство в связи с тем, что революционный «переворот» того или иного сорта в Иране может привести к распаду страны и отрицательно сказаться на безопасности в окрестностях России. Или в самой России. Дело в том, что в этой стране сейчас происходит серьезный демографический сдвиг, вызванный катастрофическим спадом рождаемости среди ее славянского населения. Напротив, рождаемость мусульманского населения России растет: по оценкам специалистов к концу следующего десятилетия более одной пятой всех россиян может исповедовать ислам. Более того, среди российских мусульман нарастают недовольство и политическая нелояльность, которыми вполне могут воспользоваться внешние силы. Иран же, обладающей долгой историей вмешательства в дела региона, будет представлять собой реальную опасность в этом отношении, если когда-нибудь пути Москвы и Тегерана разойдутся.
Кроме того, смена режима в Тегеране может принести России некоторые убытки. Российские власти хорошо помнят, как их долгое пособничество режиму Саддама в Ираке привело к тому, что, когда правление баасистов пало, Россия лишилась выгодных иракских контрактов. Кремлю потребовался не один год, чтобы вновь экономически закрепиться в стране, и хотя сейчас отношения с Багдадом более или менее стабилизировались, чиновники в Москве не торопятся повторять этот опыт.
В последнее время опасность такого развода стала реальной. Одним из распространенных девизов во время народных волнения, прокатившихся по стране после фальсифицированных президентских выборов 12 июня, было: «Смерть России». Таким образом, стало понятно, что в глазах иранской оппозиции, Москва, завязавшая крепкие партнерские отношения с клерикальным режимом – это смертельный враг. Следовательно, Россия кровно заинтересована поддерживать иранских аятолл в их борьбе против демократической оппозиции.
Наконец, Иран важен для России с точки зрения ее главного геополитического приоритета: гегемонии в «ближнем зарубежье». В последнее время чиновники в Москве с растущей тревогой смотрят на проникновение США и НАТО в «постсоветское пространство». Хотя изначально после 11 сентября Москва поддержала действия коалиции в Афганистане, сейчас многие в России полагают, что Америка и Европа просто используют «войну с терроризмом» как предлог для того, чтобы лишить Москву гегемонии в ее прежних владениях.
Иран позволяет решить эту проблему. Пока Запад, полагают в Кремле, занят обузданием и ликвидацией кризиса на Среднем Востоке, он вряд ли будет вмешиваться в то, что происходит в традиционной сфере влияния России. Не сможет он и всерьез помешать попыткам России восстановить свое влияние в бывших советских республиках - политическим (как в случае Украины) или военным (как в случае Грузии) путем.
Все это позволяет понять, почему, несмотря на все выходки Тегерана, Кремль продолжает придерживаться глубоко неконструктивной позиции по Ирану. Проще говоря, связи, соединяющие Москву и Тегеран, слишком прочны и слишком тесно сплетены с ключевыми национальными интересами России, чтобы они могли распасться самостоятельно. Администрация Обамы много месяцев подряд игнорировала эти реалии и пыталась добиться содействия России по иранскому вопросу, апеллируя к лучшим сторонам ее натуры. Между тем, вместо этого ей бы следовало поискать способ разрушить эту связь.
Илан Берман – вице-президент Американского совета по внешней политике (American Foreign Policy Council). Его колонка «Актуальные угрозы»(« Present Dangers») выходит раз в месяц.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Насколько прочны связи между Россией и Ираном? Уже много лет западные политики пытаются понять природу отношений иранского режима с его, вероятно, самым важным международным партнером, и положить этому партнерству конец. В последние недели этот вопрос приобрел особую важность, в связи с тем, что отчаянная борьба Запада против неустанных попыток Ирана создать ядерную бомбу продолжает набирать обороты.
