К 2011 году московские власти установят все-таки монумент, который, как анонсируют в мэрии, "станет символом монумента, разрушенного в городе Кутаиси 19 декабря 2009 года". Официально, впрочем, он будет называться "В борьбе против фашизма мы были вместе".
Это, казалось бы, должно несколько сгладить своеобычность подхода, в соответствии с которым мемориал устанавливается не в память павших, а в честь разрушения другого мемориала. Однако ровно в тот же день, когда было объявлено о планах возведения мемориала, пришла другая новость примерно на ту же тему: 9 мая среди участников парада Победы на Красной площади грузинских представителей не будет.
То есть, были вместе, но не совсем.
И замминистра обороны России Александр Колмаков с исчерпывающей бесхитростностью объяснил, почему: "Мы отправляли приглашения иностранным участникам, представляющим СНГ. Грузия не входит в СНГ".
И все стало на свои места. То, что историческая правда зависит от геополитических реалий, было законом неписаным, а теперь все сформулировано доходчиво и с предельной ясностью. И вывод о том, что в войне победил не советский народ, как мы привыкли думать, а Содружество независимых государств, посягательством на эту правду не является.
Есть только один вопрос: а что делать с "Отцом солдата"?
Отношение к войне в Грузии – материя в высшей степени трепетная. И дело здесь не только в традиционном уважении памяти погибших и почтении к старикам, которые к тому же и ветераны. Просто в том, что "Отец солдата" был грузином, была своя логика, восходящая к той неумолимости, с которой "Падение Берлина" мог снять только Михаил Чиаурели. Да и потом едва ли не вся хорошая советская фильмография войны содержала большой грузинский культурный слой, от "Аты-баты, шли солдаты" до совсем вроде бы не военного "Мимино". В многонациональном ветеранском коллективе могло не быть украинца, казаха или азербайджанца, но грузин был всегда. Может быть, отчасти и потому, что первым из них как раз был Серго Закариадзе. То есть, конечно, вторым – первым был Михаил Геловани в роли Сталина в "Падении Берлина".
Конечно, это был миф. Но это был миф теплый и честный, потому что в "Отце солдата" не было ни ноты фальши, ни слова неправды. Конечно, Грузия воевала, как воевали все, в соответствии с планом мобилизации и количеством мальчишек, рожденных в начале 20-х. И число потерь и добровольцев у всех было примерно одинаково. Просто если в неписанной историографии Украина была кузницей побеждавших кадров, Белоруссия – памятником фашистских злодеяний, то Грузия отвечала за, может быть, самую главную сторону победы – человеческую.
Полную преданий, с которыми не хочется и совершенно не нужно расставаться. Идет ли речь о Грузии, или обо всей той стране, частью которой Грузия тогда была. Только этот человеческий эпос еще спасает День Победы от комиссии по борьбе с фальсификацией истории. От окончательного его превращения в символ какого-нибудь очередного разрушения. С кропотливым отбором тех, кто достоин участвовать в параде и делить смету очередного мемориала.
И дело не в том, что грузины, возможно, на этот парад и сами бы не приехали – что осталось бы проблемой их власти, больной схожими болезнями. Дело в том, что их не позвали. Они – не СНГ. Стало быть, больше не победители. "Отца солдата", впрочем, показать в майские дни это наверняка не помешает.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
К 2011 году московские власти установят все-таки монумент, который, как анонсируют в мэрии, "станет символом монумента, разрушенного в городе Кутаиси 19 декабря 2009 года". Официально, впрочем, он будет называться "В борьбе против фашизма мы были вместе".
